Бойся своих желаний

эмбриона. Меня душат рыдания. Не надо мне никакой их заботы. Гена всегда меня терпеть

зверушек отказался наотрез. Оказалось, что в нашей семье вероломно завелся пацифист. Папа выглядел унылым, обнаружив в зяте такой изъян, но смирился. Внук-то уже на подходе, поздно менять мне мужа

срезанной лавы. Очень мрачно и давяще.

больше. Я за это время успела стать другой, и мне это не нравится. А вот Лилиан остался прежним, к нему хочется протянуть руку и потрогать теплую гладкую щеку

выглядишь. – Только попробуй, – я вспыхнула. Жар начал печь все тело, но особенно голые участки кожи. – Ох Настя, не реагируй ты так, – прикрыв глаза, Вадим вдавил