«Трудно быть богом» adlı səsli kitabdan sitatlar, səhifə 3

Борьба со злом! Но что есть зло? Всякому вольно понимать это по-своему. Для нас, ученых, зло в невежестве, но церковь учит, что невежество – благо, а все зло от знания. Для землепашца зло – налоги и засухи, а для хлеботорговца засухи – добро. Для рабов зло – это пьяный и жестокий хозяин, для ремесленника – алчный ростовщик. Так что же есть зло, против которого надо бороться, дон Румата? – Он грустно оглядел слушателей.  – Зло неистребимо. Никакой человек не  способен уменьшить его количество в  мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за  счет ухудшения судьбы других. И всегда будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и  всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям и ненависть к своему освободи

орьба со злом! Но что есть зло? Всякому вольно понимать это по-своему. Для нас, ученых, зло в невежестве, но церковь учит, что невежество – благо, а все зло от знания. Для землепашца зло – налоги и засухи, а для хлеботорговца засухи – добро. Для рабов зло – это пьяный и жестокий хозяин, для ремесленника – алчный ростовщик. Так что же есть зло, против которого надо бороться? Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других. И всегда будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям и ненависть к своему освободителю. И все потому, что раб гораздо лучше понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина, но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя. Таковы люди и таков наш мир.

Он вдруг поймал себя на мысли о том, что оскорбительные словечки и небрежные жесты получаются у него рефлекторно, что он уже не играет высокородного хама, а в значительной степени стал им. Он представил себя таким на Земле, и ему стало мерзко и стыдно. Почему? Что со мной произошло? Куда исчезло воспитание и взлелеянное с детства уважение и доверие к себе подобным, к человеку, к замечательному существу, называемому «человек»? А ведь мне уже ничто не поможет, подумал он с ужасом. Ведь я же их по-настоящему ненавижу и презираю… Не жалею, нет — ненавижу и презираю. Я могу сколько угодно оправдывать тупость и зверство этого парня, мимо которого я сейчас проскочил, социальные условия, жуткое воспитание, все, что угодно, но я теперь отчетливо вижу, что это мой враг, враг всего, что я люблю, враг моих друзей, враг того, что я считаю самым святым. И ненавижу я его не теоретически, не как «типичного представителя», а его самого, его как личность.

Румата чувствовал, как между ними вырастает стена лжи. Сначала тоненькая, затем всё толще и прочнее. На всю жизнь! - горько подумал он.* * *

<...> с каждой минутой стена становится всё толще и непоколебимей и ... она навсегда отделяет его от единственного по-настоящему родного человека в этом безобразном мире. * * *

И тогда он с размаху ударил в стену всем телом. * * *

И ничего особенного не случилось.

Всё, что хоть ненамного поднимается над средним серым уровнем, оказывается под угрозой. <...> Если ты умён, образован, сомневаешься, говоришь непривычное - просто не пьёшь вина наконец - ты под угрозой. Любой лавочник вправе затравить тебя хоть насмерть. Сотни и тысячи людей объявлены вне закона. Их ловят штурмовики и развешивают вдоль дорог. Голых, вверх ногами... Вчера на моей улице забили сапогами старика, узнали, что он грамотный. Топтали, говорят, два часа <...>

Одним словом, в Арканаре скоро не останется ни одного грамотного.

Больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме всё становится одинаково серым.

Сущность человека - в удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого, к чему бы человек не претерпелся. Ни лошадь, ни собака, ни мышь не обладают таким свойством. Вероятно, бог, создавая человека, догадывался, на какие муки его обрекает, и дал ему огромный запас сил и терпения. Затруднительно сказать, хорошо это или плохо. Не будь у человека такого терпения и выносливости, все добрые люди давно бы уже погибли и на свете остались бы злые и бездушные. С другой стороны, привычка терпеть и приспосабливаться превращает людей в бессловесных скотов, кои ничем, кроме анатомии, от животных не отличаются и даже превосходят их в беззащитности. И каждый новый день порождает ужас зла и насилия...

последние знатоки давно забытых анекдотов.

«Да, она была хороша! На расстоянии она была даже прекрасна.»

Теперь не уходят из жизни,

теперь из жизни уводят,

И если кто-нибудь даже

захочет чтоб было иначе,

Бессильный и неумелый,

Опустит он слабые руки,

Не зная где сердце у спрута,

и есть ли у спрута сердце...