Что мы будем делать с Фрэнсис?

– Как вы вообще начали писать? – резво начал Марк, пытаясь увести Руфуса от пространных разговоров. – О, до этого дошли, я думал уже никогда не спросишь… Бабка моя, царствие ей небесное, работала в колхозной канцелярии – считала, значит, зарплату подконтрольным фермерским угодьям, привозившим всякое. Была у нее машинка…

а в этих книжках просто лепишь мужика, сосущегося с бабой, на обложку и пишешь – «Единственный шанс» или «Последняя невеста Джека». Бам – тысячи покупателей идут толпой, лишь бы попускать слезы на твои потуги. И их не упрекнешь.

Ты же знаешь, он человек увлекающийся – сегодня таро, завтра большой слалом, послезавтра будет воровать конфеты на могилах, чтобы не покупать свои…

Седина уже появилась. Белые волосы лезут по всему черепу, а если смотришь на свет, то ощущение, будто наяву становишься дедом. Они светятся, переливаются, намекают, что осталось в общем-то не так уж и много…

Марк страдает холодильной слепотой; у него 43-ий размер ноги; могли бы быть черные, смоляные волосы, но получились темно-русые; достаточно высокий рост и мягкие толстые губы; у него нет татуировок, но есть родимое пятно в форме морского конька; его “утренний” голос сражал девчонок наповал, но со временем сменился кряканьем и кашлем от электронных сигарет.