«Волчья ягода» adlı səsli kitabdan sitatlar, səhifə 3

Нюта поблагодарила, осторожно лизнула лакомство. Зажмурилась от счастья. – Вкусный. А лучше б корицы привез… – Нюта, – Аксинья показала на

Померла Марфа, сгорела в один день от голода и неведомой хворобы. И осталась в избе Федотовых большухой братнина жена, растрепа и неряха. Таисию, Таську, Нюра презирала

День тянулся бесконечно, и Аксинья

неба и речных вод. – А что ж мне не веселиться? В достаточных хоромах сижу, яства чудные вкушаю, плоть да душу свои тешу, – она нарочно

Еловой, звери и лесная нечисть обычно не вводили его в неистовство. Аксинья потянулась

венец к своим рыжим косам. – Ослушница, – рявкнула Фекла. – Своего ума нет, живи чужим! – Хороша я, матушка? – Тьфу, срамница. Нюрка не стала снимать берестяного обруча – пусть себе свекровь ворчит. Тоска по девичеству, хороводам, подругам в день свадьбы поселилась в ее сердце. Бабья

меньше двадцати раз да с земными поклонами. И строгий пост –

– Слушаю, матушка, – привыкла уже Рыжая Нюра величать так свекровь

Детвора продолжала игру: до одурения перескакивали ручей, смеялись, барахтались в грязи. – А Кузьма где? Почему не вернулся?  – вспомнил Илюха. Никто рыжего мальчонку не видел

Фимка служил мальчонкой на посылках подле Никиты Большого, рязанского дворянина средней руки при войске Ляпунова. За отвагу и ловкость возмужавший Фимка был жалован суконным кафтаном и серебряным рублем, через месяц он на добром коне и с пищалью за поясом участвовал во всех крупных вылазках. Прокофия Ляпунова казаки обвинили