«Космотехнолухи. Том 2» audiokitabından sitatlar
Пирожное пахло как сволочь, пока сообразил заблокировать слюнные железы - чуть не захлебнулся.
-А давайте рассказывать страшные истории!
-То есть одной тебе избыточно страшно, а с нами недостаточно?
-Нет, просто с вами можно бояться безбоязненно! Не опасаясь, что это на самом деле произойдет!
-Что - это?
-Ну... Далее
По полотну палатки скользнул луч фонарика - и новая тень, еще более лохматая и зловещая.
-Кттам шмт пслотбя?!
-А-а-а , это они!- трагически прохрипел Тед.- Черная Рука, Черная Борода и Гробовой Свисток!!!
Возмущенный Михалыч что есть мочи засвистел, но хохот только усилился.
– Ого! – вырвалось у капитана. – Ничего себе вымахал! Чем ты ему кашу приправляешь?!
– Кровушкой своей, разве не видно?! – рявкнул Вадим, в противовес ребенку заметно осунувшийся и побледневший.
У каждого руководителя должен быть злобный зам, выгодно оттеняющий его доброту.
Хоть ты третьего DEX’а заводи, нормального, «семерку» в максимальной комплектации, чтобы этих двоих сдерживать! А то ни пожертвовать ими без угрызений совести, ни остановить, если они сами решат это сделать. Впрочем, мрачно подумал капитан, с его везением у них тогда будет три бракованных киборга.
— А что ты с ней сделал?! — спохватился Станислав.— Ничего, так и осталась там лежать, как живая… То есть как спящая! — торопливо поправился Теодор. — Уже, наверное, отошла… В смысле очнулась!— Да-а-а, Тед, ты умеешь обходиться с женщинами! — потрясенно протянула Полина. — Какое счастье, что капитан не позволил тебе взять монтировку!
- Это что, ограбление? - так холодно и презрительно поинтересовался Станислав, что более вспыльчивый бандит наверняка пристрелил бы его на месте, а более впечатлительный - зарыдал бы и застрелился сам.
Для капитана наступил тот неловкий момент, когда хочется извиниться перед грабителями за беспорядок в доме.
Незаметно просочившаяся обратно под стол Котька в глубокой задумчивости сидела между хозяйскими ногами, пытаясь понять: она в раю или вот-вот лопнет? Из пасти у кошки торчала веточка прилипшей к колбасе петрушки, которую брезгливость не давала проглотить, а жадность - выплюнуть.
