«Мальчики с бантиками» adlı səsli kitabdan sitatlar, səhifə 4
Не секрет, что в начале войны на самые опасные участки фронта командование бросало «черную смерть» – матросов! Тогда-то и появилась эта отчаянная песня:
А когда бои вскипают
И тебе сам черт не брат,
В жаркой схватке возникают
Бескозырка и бушлат.
Это в бой идут ма-тро-сы!
Это в бой идут мо-ря!
Никогда не сдаваясь в плен, предпочитая смерть с последним патроном, многие моряки не вернулись из атак на свои корабли. Уже на втором году войны флот испытывал острую нехватку в хорошо обученных специалистах. Ведь те, кто погиб на сухопутье, были минерами, радистами, рулевыми, гальванерами, оптиками и электриками…
Павших должны были заместить юнги. Хотя по званию они и ниже краснофлотца, но Школа юнг должна дать им полный курс обучения старшин флота.
Царский флот имел своих юнг. В советском же флоте юнги никогда не числились. Имелись лишь воспитанники кораблей, но плачевный опыт их «воспитания» привел к тому, что во время войны их на кораблях не держали. Эти воспитанники были, по сути дела, живой игрушкой в команде взрослых людей. Они хорошо умели только есть, спать, капризничать и получать в школе двойки, ссылаясь на свою исключительность.
Совсем иное дело – юнги! Это тебе не воспитанник, которому не прикажешь. Юнга – ответственный человек, знающий дело моряк. Приняв присягу, он согласен добровольно и честно участвовать в битве за Отчизну, и смерть вместе со взрослыми его не страшит, как не страшит и любая черная работа.
Слово «юнга» – голландского происхождения, как и большинство морских терминов, пришедших на Русь в пору зарождения русского флота. Основав в 1703 году легендарный Кронштадт, Петр I открыл в нем и первое в стране училище юнг. Сам император, будущий шаутбенахт флота российского, начинал службу на флоте в чине «каютного юнги». А это значило, что если адмирал Корнелий Крюйс прорычит с похмелья в каюте: «Рррому… или расшибу всех!» – то император должен покорнейше ответствовать: «Не извольте серчать. Сейчас подам…»
Но времена изменились круто, и нашим юнгам таскать выпивку по каютам офицеров уже никогда не придется.
– Когда-нибудь, – сказал Кравцов, – с вашими фокусами я под трибунал загремлю. Голова-то на плечах имеется? Пять часов утра. Вокруг ни души. А ты, не умея плавать, ныряешь носом вперед… Растеряйся на секунду, глотни воды, как воздуха, и – амба! Мои погоны – ладно, но о своей-то жизни ты подумал?
– Я подумал. Удельный вес моего тела меньше удельного…
Лейтенант не дал ему закончить:
– Дурак ты! Только потому, что ты живой стоишь передо мною, я тебя прощаю. А утопленника я бы отправил на гауптвахту… Иди!
юности – нелегкой юности поколения, к которому я имею честь принадлежать. Тогда было суровое время жертв, и мы были готовы жертвовать. Многие из нас тогда же ступили на палубы боевых кораблей. Эту повесть составляют подлинные события. Но имена героев, как и названия некоторых кораблей, я сознательно изменил. А возможные совпадения – чистая случайность. Технические и специальные термины я умышленно упростил, дабы не утомлять моего читателя.
— А что со мною сейчас будет?
— Утопим, чтобы больше с тобой не возиться.
Флот – могучий и сложный организм, лязгающий броней, ревущий бурями воздуходувок, весь в пении турбин и в пальбе дизельных клапанов.
Мы называем героями тех, кто способен поступать так, как не способен поступить каждый из нас…
До чего же хорошо, когда у человека есть свой постоянный уголок, куда он складывает вещи и где нежит свои мечты
вот мучиться… – Он попросил воды из лагуна, но, отхлебнув из кружки
Зато я с военного завода. Имел рабочую карточку. Пятьсот граммов хлеба – не как-нибудь! А сестренка иждивенческую получала, так я ее подкармливал. – А кем ты работал на заводе? – На слесаря выходил. Как и батька. Целый день на ногах. Работали-то для фронта. По шестнадцати часов у станка, хоть тресни. Я лишь на Соловках отоспался. – А я отъедаться начал. На еду уже не кидаюсь. – Вот видишь, – заметил рассудительный Здыбнев, – нам с тобой здорово повезло…
Молодость не хочет думать, что любая жизнь имеет скорбный финал.
