Целитель. Десятое Блаженство

взял путанный, прокурорско-адвокатский тон, чтобы смягчить скорбь и тщету воспоминаний. – Ну… да, – созналась Талия. – Мне было очень стыдно, только… А как

ракеты… – пробормотал Федор Дмитриевич, и встрепенулся. –

Миша! – рассмеялся режиссер. – Хватит с меня английского! Наслушался! Инна, выскочив из кухни, захлопала ресницами.

! И это, не считая «белых лебедей». Ведь целую «стаю» подняли! – Ну, так и доиграться можно было, – проворчал Язов, ерзая. – Англосаксы –

поспешно вытаскивая баночку с краской.