«Путешествие в Элевсин» audiokitabından sitatlar

Вы знаете, конечно, этот тип бродячих музыкантов, подрабатывающих в провинциальных цирках, а если пригласят – в богатых домах по соседству. Тронут сердце печальной нотой, потом выйдут за порог, тут же украдут хозяйскую овцу, и Афродите одной известно, что с ней сделают, перед тем как зарезать и съесть

Я задумался. То, о чем говорил Ломас, было похоже на партию в шахматы, где пешка неожиданно пересекает всю доску, не обращая внимания на клетки, потому что подчиняется уже не правилам игры, а щелчку пальцев. И берет она не вражеского коня, а валит весь ряд. В гроссмейстеры так не пробиться. Но конкретную партию можно свести вничью. Особенно если добавить пару ударов доской по голове.

позднем карбоне были впервые созданы чат-боты, способные полноценно имитировать

История языка – это история того, как одни люди убивали других, закапывали трупы и строили сверху счастливое завтра. Начиная с неандертальцев или еще раньше. Все покойники погребены в языке, а сверху разбит газон политкорректности. Под которым, кстати, тоже кое-кто уже прикопан.

Планировать преступления – почти то же, что их расследовать. А когда совершаешь их с высоты трона, это уже не преступления, а государственная

: «Чем ближе к двадцати, тем Антиной мрачнее».

специально так пишет – дватри прочел,

Самое страшное, что может случиться с нейросетью – это когда она начинает обучаться на шелухе, которую штампуют в коммерческих целях другие сети. Вот так мы деградируем. Мультиплицируем фальшь и ложь. Всасываем усредненную по палате

как рожки. Кому-то смешно. А кому-то, пожалуй, станет и

И правда, разве не для того я пью, чтобы к истине воспарить? Так в чем тогда она? В забвении? Ведь за чашей забываешь о заботах, разве нет? Нет. И даже, скажу я, наоборот. За чашей о многих вещах вспоминаешь. Не зря ведь у галлов, сделавших им