Афанасий Фет

Товарищ, верь: взойдет она, Звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна, И на обломках самовластья Напишут наши имена!

Аршином общим не измерить: У ней особенная стать — В Россию можно только верить. 28 ноября 1866

Еще томлюсь тоской желаний, Еще стремлюсь к тебе душой — И в сумраке воспоминаний Еще ловлю я образ твой… Твой милый образ, незабвенный, Он предо мной везде, всегда, Недостижимый, неизменный, Как ночью на небе звезда…

Стало быть, любовь и музыка не так далеки друг от друга, как вам угодно было утверждать?

Все мы хорошо знали, что Николай Васильевич Гоголь проживает на антресолях в доме Погодина, но никто из нас его не видал. Только однажды, всходя на крыльцо погодинского дома, я встретился с Гоголем лицом к лицу. Его горбатый нос и светло-русые усы навсегда запечатлелись в моей памяти, хотя это была единственная в моей жизни с ним встреча. Не будучи знакомы, мы даже друг другу не поклонились.

О своих университетских занятиях в то время совестно вспомнить. Ни один из профессоров, за исключением декана Ив. Ив. Давыдова, читавшего эстетику, не умел ни на минуту привлечь моего внимания, и, посещая по временам лекции, я или дремал, поставивши кулак на кулак, или старался думать о другом, чтобы не слыхать тоску наводящей болтовни. Зато желтая моя тетрадка все увеличивалась в объеме, и однажды я решился отправиться к Погодину за приговором моему эстетическому стремлению.

- Я вашу тетрадку, почтеннейший, передам Гоголю, - сказал Погодин, - он в этом случае лучший судья.

Через неделю я получил от Погодина тетрадку обратно со словами: "Гоголь сказал, это несомненное дарование".

Я чашу страсти осушил

Всю до последнего глотка,

Она, как пунш из коньяка,

Нас горячит, лишая сил.Тогда я, трезвость восхваляя,

Отдался дружбе, — мир страстям

Она несет, как чашка чаю

Отраду теплую кишкам.

Поэзия и музыка не только родственны, но и нераздельны. Все вековечные поэтические произведения – от пророков до Гете и Пушкина включительно, - в сущности, музыкальные произведения, песни… гармония – также истина… меня всегда из определенной области слов тянуло в неопределенную область музыки, в которую я уходил, насколько хватало сил моих.