Александр Тамоников

последний извлек из объемной сумки несколько рубашек защитного цвета. На одной еще висели погоны. – Во! Дай вон ту. Майором на старости похожу. – Бери. Брюки нужны? Только великоваты

Как  школьный учитель. Или артист. Офицеры невольно переглянулись. Такую характеристику Захарову еще никто не давал. Старший лейтенант второй раз продемонстрировал фотокарточку. – Это он? – уточнил Михаил. – Да, это он, – кивнул Гусев. – А что, его тоже поймали? – Поймали, Сережа, – ответил парень. – Хоть и позже, чем тебя. Собеседник как-то странно усмехнулся. – Я сказал что-то смешное? – уточнил

докажет, ведь оба бежали через линию фронта. Оперативники слушали молча, разглядывая, как вертится

ронам, потом Сосновский вел Юнге, а за ним Шелестов – инженера. Замыкал колонну третий словацкий

получилось. Ведь она заставила знать, приближенных

в плену наш командир оказался. Ведь мальчишка совсем, год как после курсов. Лейтеха наш… Мы его Сомик называли за глаза, потому что фамилия Сомов. И глаза такие большие, навыкате, губешки

устроено. Башковитые в Германии

горел свет, но окна были плотно зашторены обычными

Розовое солнце разорвало серый небесный купол, разогнало ночную морось

правительство, и на командование за то, что они сдали немецким нацистам не только армию, но и всю страну. Подпольщики вышли на него сами, Мареш начал снабжать их сведениями о том, кто, сколько и каких машин пригнал в ремонт. Отсюда делались выводы о подготовке и проведении различных операций и вообще деятельности оккупационного режима. Потом Карелу стали поручать более серьезные задания. В том числе наблюдение за важными объектами. Кто и когда приезжает, каков режим функционирования