Артем Лисочкин

Никогда никому не рассказывай о своих мечтах и об излюбленных маршрутах. Всем это до лампочки.

Смотрю мимо нее, сосредоточившись на стене позади. Представляю себе Бет, Поппи и самого себя – счастливую семью в нашем идеальном загородном коттедже. У меня все это опять будет. Если я буду сохранять хладнокровие. Если они ничего не найдут на моем планшете. Если они не выяснят, где я на самом деле был во вторник.

Дверь была открыта, и кто-то стоял на пороге. На нем была та же черная лыжная маска, что и в тот раз. Эбигейл заскулила, пытаясь забиться в угол кровати, когда он приблизился. Он убьет ее прямо сейчас, как убили того мальчика в фильме? У него было чтото в руках – какой-то черный комок.

Росс жестом подзывает санитара, и тот приподнимает одну из рук мертвеца – она покрыта множеством порезов. Адам морщится. – Одно и то же с обеих сторон. У обеих жертв. – И они в результате истекли кровью? – Отчасти. – Росс хмурится. – Хотя, судя по притоку крови к порезам, могу предположить, что некоторые из них были нанесены посмертно.

Трехпалый, с белым мехом… Похоже, твой братец прикончил одного из мартоков. Хотя, судя по небольшому размеру ноги, это был годовалый теленок. – Джейс потянулся к уцелевшим ошметкам шкуры и отщипнул кусочек мха, который слабо светился в темноте. – Любопытно… Надо отнести эту ногу Крайшу и посмотреть, что еще мы сможем узнать об этих гигантах, которые бродят по Ледяному Щиту.

А потом, стоило ее бдительности ослабнуть, как он сразу же спешил проследить за тем, чтобы она обязательно заплатила. Закончилась туалетная бумага? «Ты за это заплатишь». Случайно повысила на него голос? «Ты за это заплатишь». Поймал ее за разговором с их соседом-мужчиной? «Ты за это заплатишь». Но всегда тихим голосом, который могла слышать только она. Жизнь Дилайлы изобиловала долгами и отсроченными платежами. Банковскими залогами в виде страха и боли.

Когда Эбби вела занятия, то всегда приводила правило «7–38–55». При человеческом общении произносимые людьми слова выражают лишь семь процентов чувств, которые те испытывают. Тон – тридцать восемь процентов. И пятьдесят

крошечному подбородку стекала струйка слюны. Дисанка что-то бормотала малышу, ерзала, пытаясь попробовать еще раз. Ребенок явно вернулся к первоначальному кататоническому состоянию. – Что думаете? – спросил

может, он держит меня за одну из тех восторженных дурочек, что злоупотребляют смайликами при общении в  интернете (как будто смайлики – это не намеренная лингвистическая тактика!).

Во сне я видел лишь одно лицо, одногоединственного человека. Он стоял в задней части автобуса, уставившись на нас по-стариковски слезящимися глазами – и это все, что я помнил, когда проснулся. Его язык на грязном стекле. Эту жуткую, мерзкую улыбочку.