Елена Головина

заявление об исчезновении человека? Но там ей придется рассказать все, что она знает об этом деле. О Карвилях, о Назыме… Он пропал два дня назад. Если она заговорит, то

Старухи обречены жить в тени, во тьме и мраке. Они никому не нужны. Их никто не замечает. Никто не помнит об их существовании. Это меня устраивает.

Известно, что Ницше не скрывал своей зависти к Стендалю, сказавшему: «Единственное, что извиняет Бога, – это то, что он не существует». Лишенный божественной воли, мир одновременно лишается единства и конечной цели. Вот почему его нельзя судить. Всякое ценностное суждение о мире в конечном итоге приводит к клевете на жизнь. Мы судим то, что есть, с позиции того, что должно быть, – царства небесного, вечных идей или нравственного императива. Но того, что должно быть, нет, и нельзя судить мир во имя ничто. «Вот преимущества нашего времени: ничто не истинно, и все позволено».

В дом, где она жила в Лондоне, однажды тоже угодила бомба. «Что из вещей тебе удалось спасти?» – как-то спросила я ее. Она задумалась и ответила: «Духи «Шокинг» в розовом флаконе от Скиапарелли. Если у тебя больше ничего нет, остается цепляться за излишества».

Массам преподносят смысл, а они жаждут зрелища.

Я бессчетное число раз читала и слышала от чрезвычайно серьезных людей, что женщина ни в коем случае не может быть избрана президентом, потому что в период ПМС она наломает дров, например объявит войну России, если секретарь не успеет вовремя подсунуть ей плитку любимого шоколада (ладно, признаюсь, что я немного утрирую, но по форме, а не по существу). Особенно мне смешно потому, что в то время, когда я пишу эти строки, в Белом доме сидит Дональд Трамп, а если и существует живое олицетворение предменструального синдрома, то это как раз он.

Я тоже чувствовал, что, по мере того как я смотрю на танец, во мне против моей воли пробуждаются опасные порывы… Бывают минуты, когда самые благочестивые установления выветриваются из головы. Порой мы слабее своей плоти…