Михаил Пчелинцев

ничто и никто. Я непроизвольно поежился. Дева снова взялась за бутылку.

Господи, да какое же это кошмарное время – молодость! Такое изобилие чувств при полном неумении с ними обращаться!

Может быть, все замыслы дьявола ничто по сравнению с тем, что могут придумать люди.

Небо над портом было цвета экрана телевизора, настроенного на пустой канал.

Он удостоил ее своим благосклонным вниманием трижды – дважды на кушетке позади их стола в «Аргайл румз» и еще раз в «Гранде», пыл для него необычный и даже неожиданный. Сибил сочла это хорошей приметой, хотя третий раз был, пожалуй, лишним – теперь там все натерто и болит.

Альтернативой эмиграции была армейская служба, то есть – почти верная смерть. Слоган «УЛЕТАЙ, А ТО СПЕЧЕШЬСЯ» не сходил с экранов государственного телевидения. Либо ты эмигрируешь, либо твою задницу поджарят в абсолютно бессмысленной войне. Теперь правительство даже и не пыталось подводить под войны какуюнибудь идейную основу. Тебя просто посылали на фронт, убивали и подменяли очередным придурком.

Мой график на сегодня — 6-часовая депрессия с уклоном в самобичевание.