Николай Гумилев

свете существует так, как существует, и во веки веков останется таким.

Товарищ, верь: взойдет она, Звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна, И на обломках самовластья Напишут наши имена!

Лишь слово царствует. Меч был рабом всегда. Лишь словом создан свет, лишь им создастся снова.

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озёр. Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полёт. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот. Я знаю весёлые сказки таинствен

Прекрасный, сильный, статный, пышный Гуляет кот в мозгу моем. Он, как в своей каморке, в нем И там мяучит еле слышно.

Еще томлюсь тоской желаний, Еще стремлюсь к тебе душой — И в сумраке воспоминаний Еще ловлю я образ твой… Твой милый образ, незабвенный, Он предо мной везде, всегда, Недостижимый, неизменный, Как ночью на небе звезда…

Мне снилось Мне снилось: мы умерли оба, Лежим с успокоенным

эта героическая и назидательная поэма написана около 1730 года. Из письма 1740 года, напечатанного в собрании мелких произведений одного великого государя, под именем «Философа из Сан-Суси», видно, что некая немецкая принцесса, которой дали на время рукопись только для прочтения, была так восхищена осмотрительностью, с какой автор развил столь скользкую тему, что потратила целый день и целую ночь, заставляя списывать и списывая сама наиболее назидательные места упомянутой рукописи. Этот самый список наконец попал к нам. Обрывки нашей «Девственницы» уже неоднократно появлялись в печати, ценители здоровой литературы всякий раз бывали возмущены, видя, как ужасно она искажена. Одни издатели выпустили ее в пятнадцати песнях, другие в шестнадцати, восемнадцати, двадцати четырех, то разделяя одну песнь на две, то заполняя пропуски такими стихами, от которых отрекся бы возница Вертамона, прямо из кабачка отправлявшийся

Летний вечер пышен, Летний вечер снова… Мне твой голос слышен: «Я люблю другого». Сердца горький лепет Полон чар былого… Слышен тихий лепет: «Я люблю другого». Смолкни, праздный ропот! Прочь, упрек! Ни слова!.. Слышен, слышен шепот: «Я люблю другого».

Лера

Ты меня не любил, ты был груб.Лаге

Да, тебя не любил я, доколе

Я твоих не почувствовал губ.

Не забыть твоего поцелуя