Нора Галь

Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.

заднем дворе. Завтра Рождество, а у неё остался

Если мне что-то не нравится, значит, не нравится, и все тут; так с какой стати, спрашивается, я стану делать вид, будто мне это нравится, только потому, что большинству моих соплеменников это нравится или они воображают, что нравится. Не могу я что-то любить или не любить по велению моды.

Вы красивые, но пустые, – продолжал Маленький принц. – Ради вас не захочется умереть. Конечно, случайный прохожий, поглядев на мою розу, скажет, что она точно такая же, как вы. Но мне она одна дороже всех вас. Ведь это её, а не вас я поливал каждый день. Её, а не вас накрывал стеклянным колпаком. Её загораживал ширмой, оберегая от ветра. Для неё убивал гусениц, только двух или трёх оставил, чтобы вывелись бабочки. Я слушал, как она жаловалась и как хвастала, я прислушивался к ней, даже когда она

течение нескольких минут он молча писал, а потом прочитал написанное: – «Я должен постоянно помнить, что каждый человек так же хорош, как другой, кроме тех, кто считает себя лучше всех. Даже пьяным я должен оставаться джентльменом. Джентльмен

Словно это некое особенное место, одно из тех, что каждый человек обязательно должен отыскать для себя и считать за счастье, если ему это удалось, – ведь на свете столько людей, которые искали и не нашли. Но хуже того, есть люди, которые никогда даже и не искали.

– Штекса… – проговорил Руис-Санчес. – Ваши дети – это земноводные рыбы?! – Да, – сказал Штекса, – это дети наши.