Рафаэль Дамиров

и нечестными – тоже, но все же мы попытаемся, хотя бы в Зарыбинске, решить проблему глобально. Я имею в виду, с преступностью. – Странный ты, Морозов, – задумчиво пробормотала Вера. – В хорошем смысле странный… у тебя ход мыслей, мировоззрение

ции говорю. У тебя мозги работают, совсем не как у людей. – Звучит немного обидно, но вы же в хорошем смысле? – пытался я шутить.

автомат, а Сафин рассказывал Устинову о временах своей службы

окорочка, банку солений и жареную картошку. Поляна получилась что надо.

– Мне нужно, чтобы ты в кратчайшие сроки провёл инвентаризацию по заготовкам и пометил, где деталей не хватает, – объяснил я. – И нахрена всё это нужно, все равно от этого не прибавится деталей! Дохлый номер! – возмутился Борис Игнатьевич. Всё это ворчание я пропустил мимо ушей и лишь спросил, сколько мне такое удовольствие будет стоить. Он задумался и выкатил свои условия. – Ну-у-у

смотрелось. – Ну и чего ты тогда за ним гоняешься-то по всему рингу? – резонно спросил меня тренер нашей сборной. – Ты его все равно не догонишь.

Из темноты вышла пушистая чёрная кошка с жёлтыми глазами и уселась на дорожку света, с любопытством глядя на меня. Потом подошла ближе и принюхалась к моим ботинкам – и сразу торопливо отошла. Учуяла собаку, конечно же. Я двинулся дальше, держа руку в кармане куртки, якобы у меня там был пистолет, на случай, если кто наблюдает. Кошка фыркнула, но не скрылась в глубине квартиры, а начала скрестись в закрытый туалет, причём сильно, упрямо. Там свет не горел, щель под дверью тёмная.