Роман Суржиков

днем, а любым: когда солнце – милы от радости, когда туман – от тоски. «Чудаки вы», – отвечал Джо, но скоро сам заразился

Послушай-ка, Внучок. Была одна любопытная кошка, она всюду совала свой нос. Однажды сунулась в трубу и застряла. Мимо шла любопытная собака, заглянула в трубу, увидела кошку и сожрала, потому что хотела есть. Такая вот история. Понял, в чем мораль? – Хм… – Внучок почесал затылок. – Кошка пострадала от любопытства, зато любопытная собака осталась сыта и довольна. Значит, любопытство может являться как злом, так и благом… – Тьфу ты! Ну, не умею я придумывать притчи! Я имел в виду: отстань. Ясно?

жив, а рана закрылась – но пленник был мрачен, как ворон. – Тебя не пощадят, – сказал он хозяину трактира. –

: «Развивай свое тело и наполняй его силами. Красота и здоровье неразделимы».

лице барона сменилась холодной яростью. – А что, если мы отправим бочку солонины не графу Шейланду, а его ледижене или ее дражайшему брату? И сопроводим груз письмом с описанием подробностей сделки. Что

- Я могу использовать хотя бы первые двадцать тысяч?

- Нет, кузен. Они давно потрачены.

- Кем? На что?

В этом Роберт был силен. Улыбка озарила суровое лицо кайра.

- Две тысячи двести пошли на устройство свадьбы Ионы. Тысячу пятьсот Иона забрала с собой в Шейланд, чтобы пожертвовать тамошним беднякам и больницам. Тысячу двести герцогиня София потратила на открытие театра в Лиллидее и шестьсот отдала епископу для новых фресок в Скальную Часовню…

Герцог вновь расхохотался:

- Ну и семейка! Хоть кто-нибудь здесь тратит деньги на что-то полезное?

- Оставшиеся четырнадцать тысяч пятьсот и еще двенадцать тысяч из нашей казны герцог Десмонд уплатил мастеровым цехам задатком за сооружение подземной усыпальницы.

Смех Эрвина тут же оборвался.

- Мой отец зарыл в землю половину стоимости войны?!

- Неуместный сарказм, кузен. Подземная усыпальница - важное и дорогое строение. Она…

- …очень скоро пригодится мне, если я не найду денег на содержание войска!

- Бывает, - развел руками Роберт.

В остальных я уверен ровно так же, как в глыбе камня или дубовом таране: они не предадут и не обманут, с их помощью можно ломать стены, а если я велю им стоять на месте, противник скорее надорвётся, чем сдвинет их. Беда лишь в одном: мне столь же трудно сдвинуть их с места. Всякий раз, как я предлагаю тактику, прежде не испытанную отцом, мои командиры упирают копыта в землю и выставляют рога. Я борюсь с ними едва ли не чаще, чем с противником.