Юрий Буйда

тельствах исчезновения мальчика. – Никаких черных фургонов, ничего такого, – сказала она, – никаких колдунов и ведьм. Он вышел со двора, чтобы встретиться с соседским мальчиком, но до соседей не дошел. Дветри минуты – и он пропал. Между нашими домами, между воротами, буквально двадцать шагов. Мы там всё обыскали, но не обнаружили

не добивавшийся их силой, на такое способен. Но когда всё было кончено

– Входи. В старину в русском языке слова «убит» и «избит» были синонимами, поэтому, если речь шла об убийстве, к слову «убит» добавлялось «насмерть», «до смерти». Понятно, что я не стал донимать Юга этими филологическими рассудизмами. – Где Шаша?

надежду и огонь, то есть наделил их свободой

В Праге я едва уцелел в схватке с глиняным монстром, в Саксонии меня пытались затоптать свиньилюдоеды, а оспина на моей левой щеке  – это след ядовитой слюны каркассонской ведьмы. В

Трагедия сейчас никому не нужна, потому что и в России, и в мире все больны, все слабы, а трагедии нужны только сильным и здоровым людям, но не нынешним сильным и здоровым людям, потому что они сегодня поголовно - качки и дебилы, такова уж эпоха, которая нам выпала, эпоха, не заслуживающая ни оплакивания, ни осмеяния...

Там жизнь – глагол, а тут – одни прилагательные…