Kitabı oxu: «Боги Черной Лощины», səhifə 3

Глава 5

МИЯ

ПРИ СВЕТЕ ДНЯ было трудно представить, что именно на этом месте появлялись пропавшие девушки. Со своего места на качелях Мия могла видеть весь рынок и свободно наблюдать, как люди кочуют от одного прилавка к другому. В частности, ее внимание привлек мужчина, бродивший с видом потерявшегося городского мальчика, его внешний облик буквально кричал «турист». Она могла сказать точно, что он что-то искал, однако удача, похоже, ему не благоволила. Мужчина повернулся, чтобы отойти от очередного недовольного торговца, когда внезапно заметил Мию. Он уставился через поле, бесцеремонно глазея на нее, но вдруг столкнулся с прохожим, несущим корзину картофеля. Его недавняя самоуверенность разлетелась вдребезги, как только картошка рассыпалась и покатилась по траве. Мия с удивлением наблюдала, как он ринулся подбирать корнеплоды и его поглотила толпа.

– Как дела? – спросила Ханна, отрывая Мию от ее полевых исследований. Она плюхнулась на соседние качели и поерзала на месте.

– Привет, нормально. – Уголки губ Мии растянулись в улыбке, когда она приветствовала подругу, любуясь платиновыми прядями в ее темных локонах. – Классно смотрится.

– Спасибо! – Она приняла комплимент с легкостью, восхищавшей Мию. – Вчера на работе сделала.

Они дружили с детства, но жизнь развела их по разным дорогам.

Ханна – решительная и амбициозная, ушла из дома в семнадцать лет, чтобы серьезно заниматься танцами. Однако ужасная травма колена поставила крест на ее мечте. Мия считала, что если кто и имеет право злиться на жизнь, так это Ханна, но подруга стойко выдержала удар и поступила на курсы в школу красоты.

Такая решительная, какой мне никогда не бывать, – подумала Мия.

– Неужели тебе не жутко? – спросила Ханна, глядя в сторону леса.

– С чего бы мне бояться? – изобразила непонимание Мия.

– Ты ведь знаешь, что это за место.

– Ага. – Она пожала плечами. – И что?

Ханна запрокинула голову и посмотрела в небо.

– Не понимаю, как ты можешь так легкомысленно к этому относиться. Ты нашла здесь Эль Робинсон. Что, если это случится снова?

Сердце Мии сжалось в груди, когда она вспомнила ту встречу, но она понимала, что рассказывать Ханне все равно что размахивать приманкой над поверхностью воды, кишащей акулами.

– В следующий раз, когда кто-то, спотыкаясь, выйдет из леса, я расскажу ему, как найти ближайший бар.

Ханна фыркнула и отмахнулась от нее.

– Засранка. Короче, – она ухмыльнулась от уха до уха, – сделаешь одолжение?

Мия сжала губы и съежилась.

– И чего же ты хочешь?

Ханна сверкнула лучезарной улыбкой:

– Гадание, конечно. Твои предсказания до безумия точны.

– Гадание?

– Прямо сейчас!

– Какая требовательная, – пошутила Мия и полезла в рюкзак за колодой игральных карт.

– Думаю, именно поэтому парни бегут прочь со всех ног. – Ханна перекинула волосы через плечо.

– О женщины и их жажда взаимности!

После слов Мии последовал дружный взрыв смеха.

– А если серьезно, как ты? – спросила Ханна, тасуя карты.

Мия позвала ее сюда, чтобы сказать, что уезжает, однако слова никак не шли с языка.

– Ну, я на мели.

– Это мне известно. Не густо с подработкой?

Мия заколебалась, одна из карт легла поперек колоды и выскочила у Ханны из рук.

– Я была… не знаю. Не могу уснуть. Мысли разбегаются во все стороны. Такое ощущение, как будто что-то не так. Не в плохом смысле. Я не могу объяснить.

Ханна нахмурилась и скрестила ноги:

– Я имею в виду то, что с тобой произошло, могло бы любого выбить из колеи.

Мия подобрала с песка упавшую карту – короля пик.

– Я с трудом успеваю с учебой. Стоит мне попытаться собраться с мыслями, как снова начинает одолевать тревога, напоминая, что я не справлюсь.

Используя свой перевернутый рюкзак в качестве импровизированного стола, она начала попарно выкладывать карты. Туз червей.

– Ты не пробовала поговорить с семьей? – предложила Ханна.

– Не хочу, чтобы они волновались, я и так чувствую себя гадиной, тратя их деньги впустую. – Валет червей.

– Может, обратиться к специалистам?

– Уже думала об этом. Психологи берут слишком дорого, и студенческая страховка не покроет расходы. Я также узнавала про консультации для студентов, но там безумная очередь. Кажется, что все вокруг дружно облажались, только с виду не скажешь. – Девятка бубен.

– Ты тоже довольно хорошо это скрываешь, – заметила Ханна.

– Мне так не кажется. – Король треф.

– Я всегда рядом, ты же знаешь.

Мия взглянула на карточный расклад. Очевидно, дела у Ханны шли хорошо, и не стоило омрачать это своими личными проблемами.

– Ханна, ты моя подруга. И не можешь быть еще и моим психотерапевтом.

– Почему нет? – усмехнулась та. – Тебе это не будет стоить ни цента.

– Потому что психотерапевту порой рассказывают вещи, которые не каждый человек захочет услышать из уст друга. Если бы из друзей получались хорошие терапевты, психологи не брали бы двести долларов в час.

– Ну, тогда ладно. – Ханна закатила глаза, а затем кивнула на карты: – Итак, что они говорят? Я вижу сердца. Сердца – это хорошо, правда?

– Обычно, да. – Мия уставилась на попарно разложенные карты. Прокрутила в уме значение каждой, однако она знала, что предсказание работает несколько иначе. Необходимо собрать значение всех карт воедино. Целое – намного больше, чем совокупность его частей.

– Ну…

Мия посмотрела на подругу и застенчиво улыбнулась:

– Ты снова с кем-то встречаешься, да?

– Что? – вскрикнула Ханна, широко распахнув глаза. – Как ты узнала!

Мия постучала пальцем по первой карте:

– Туз червей. Новые отношения. – Затем постучала по второй. – Валет червей – любовное послание или, в широком смысле, приглашение на свидание.

– Вот это да! – Ханна откинулась назад и чуть не упала с качелей. – Я действительно кое-кого встретила, но ничего серьезного. Во всяком случае, пока. А что насчет двух следующих?

– Тебе придется рассказать мне о нем, – протянула Мия. Впрочем, она знала, что Ханна не станет делиться, пока не убедится, что парень того стоит. – Девятка бубен – это улучшение материального положения, король треф говорит о практических возможностях. Это может быть новое предложение работы или повышение.

– Чудесно! – Судя по голосу, это обрадовало ее больше, чем часть про свидание. – Я отослала свое резюме на вакансию. Затем прошла несколько собеседований по скайпу, и мне предложили работу в Бернаби. – Она колебалась. – Знаю, все происходит слишком быстро, но я перезжаю уже через пару недель. Место действительно хорошее, и я просто не смогла отказаться, да и платят намного лучше.

Даже для того, кто работает полный рабочий день, сводить концы с концами было не так и просто. И если Ханне приходилось несладко, Мия боялась представить, каково будет ей.

– О… – она прервала поток своих мыслей и сглотнула горечь во рту. – Ну да ладно, похоже, жизнь у тебя «бьет ключом». – Мия пыталась казаться веселой, в то время как глубокий, отчаянный страх пожирал ее изнутри. Какая разница, куда она собралась ехать? Проблемы все равно последуют за ней. Что, если она не сможет быстро найти работу? На что она будет жить?

Отъезд из Черной Лощины не решит ее проблем.

Ханна провела пальцем по краю туза червей, довольно улыбаясь:

– Знаешь, у тебя действительно хорошо получается. Может, стоит попробовать заработать на этом?

– Что? Предлагаешь мне стать гадалкой? – Мия фыркнула от этой мысли, хотя и не без тайного удовольствия от комплимента. – Не думаю, что заработаю достаточно, чтобы заплатить за аренду жилья.

– Лучше, чем ничего! Держу пари, ты и правда могла бы зарабатывать на предсказаниях о Сновидице. – Ханна протянула руку: – Ну-ка, дай карты. Теперь я погадаю тебе.

– О нет, я бы ни за что не стала в такое ввязываться. Ты хоть представляешь, сколько существует мошенников, гадающих о Сновидице? Они пугают людей до полусмерти. – Мия собрала карты и передала колоду. – И разве не ты две минуты назад волновалась из-за похищений? А теперь хочешь, чтобы я извлекла из этого выгоду?

– Кто-то может стать следующей. – Ханна перетасовала карты так, словно они пытались вырваться из ее пальцев и убежать. – И все прекрасно знают, что может случиться теперь, когда Эль вернулась.

– Даже думать об этом не хочу, – пробормотала Мия.

Семерка червей, пятерка пик. Туз пик, король пик.

Опять он, – подумала Мия, не сводя глаз с короля.

– Черт возьми, не слишком ли много пик, – заметила Ханна, поежившись. – Наверное, я что-то неправильно делаю. Пики – это ведь плохо, да?

– Обычно, да, – ответила Мия теми же словами на подобный вопрос, пристально глядя на туза.

– Хотя одно сердечко тоже есть, – заметила вечная оптимистка.

– Семерки – это неприятности. – Мия попыталась улыбнуться: – Семерка червей – тревожные мысли.

– О…

– Пятерка пик – болезнь. А туз пик. – Мия взяла карту в руку, – это смерть.

– Черт, все это полная ерунда. – Ханна выдернула карту из пальцев подруги. – Ты не умрешь.

Мия плюхнулась на качели и закатила глаза. Расслабив челюсть и высунув язык, девушка издала тихое бульканье. Зрелище вызвало у Ханны приступ хихиканья, а Мия, несмотря на сумятицу в собственной голове, наслаждалась, что смогла развеселить подругу.

Она не стала упоминать, что туз пик не всегда означал смерть буквально, скорее силу, связующую материальный и духовный миры. Во всяком случае, карта сигнализировала о духовной смерти, о конце вещей в их нынешнем представлении.

– Может, я поскользнусь на голубином дерьме и разобью голову о тротуар! – Мия села прямо, подтянувшись за цепь качелей, и рассмеялась, проглатывая комок в горле.

– Не думаю, что голубиное дерьмо скользкое. – Ханна прищурилась: – А что насчет последней карты?

– Король пик? – Он выпадал ей уже дважды. – Могущественный человек. Или дух. Также может означать судьбу. Трудно сказать.

– Все потому, что я не умею читать карты! – Ханна всплеснула руками: – Вот видишь, здесь всего один медиум, и это ты.

– И вовсе я не медиум. Но спасибо.

Ханна взглянула на часы на своем телефоне и заторопилась на работу. Обнявшись, девушки распрощались, и Мия осталась на качелях одна. Она тихонько раскачивалась, пока ветер мягко овевал ее лицо. Она вглядывалась в темноту деревьев, гадая, каково это – жить среди них. Ее воображение было полностью захвачено этим местом, и все из-за мимолетной встречи с животным, которого, вероятно, уже давно нет в живых. Она была уверена, что никогда больше не увидит волка, но ее как будто влекло в ловушку чего-то большего, чем она сама, большего, чем ее собственный разум.

Нехотя вернувшись домой, Мия принялась за бесплодный поиск работы. Она искала вакансии, на которые брали людей без опыта, и в итоге договорилась посидеть в выходные с домашними животными, однако на месячную арендную плату не заработаешь, выгуливая пуделей и собирая мусор. В любой момент она ожидала звонка Патриции с напоминанием, что ее время вышло.

Устав маяться от тоски, Мия набралась смелости позвонить семье и рассказать об академическом испытательном сроке.

– Я даже не догадывалась, как несладко тебе приходится, – раздался сочувственный голос матери на другом конце провода, однако за беспокойством Мия отчетливо различила разочарование.

Некоторое время назад ее родители перебрались в Калгари, поближе к работе отца, он обещал, что это временная мера, но Мия понимала, что временно не означает ненадолго. Теоретически все в жизни было временным. Она давно потеряла счет, сколько раз обещание приехать и навестить ее ни к чему не приводило, разве что к чеку, присланному по почте.

– Прости. Наверное, я сама не понимала, насколько все плохо.

– Ох, Мия, – вздохнула мать. – Ты всегда была такой упорной. Уверена, ты со всем справишься.

«Неужели?» – усомнилась девушка.

– Тебе нужны деньги? – спросила ее мать.

– Хм? Нет, нет, все в порядке, – солгала Мия. Она бы не опустилась до того, чтобы снова принять от них чек. – Как папа?

К ее облегчению, мать сменила тему и начала ныть о бардаке, который отец устроил в кладовке. В конце концов темы для жалоб закончились, разговор сошел на нет, и последовало неловкое прощание.

Тоска не переставала терзать Мию, она позвонила в центр психического здоровья при университете. Сперва ее звонок несколько раз перенаправляли от одного автоинформатора к другому. В итоге, практически лишившись рассудка в бесконечном ожидании ответа, девушка решила, что, какой бы совет они ни могли ей дать, он не стоит того, чтобы на протяжении последних сорока пяти минут терпеть несмолкающую тоскливую мелодию, звучащую в трубке. Мия сбросила звонок, решив попытать счастья с Google. И была ошеломлена огромным объемом представленной информации. Однако ее неспособность удержать хоть что-то из этого в голове вскоре превратила исследование в простое отвлечение внимания.

Мия хорошо помнила, как ее учили, что если ставить перед собой цели и упорно трудиться, то результат не заставит себя ждать. Девушка мечтала заниматься журналистскими расследованиями, находить скрытую истину, раскапывать то, что скрыто под покровом тайны. Она работала над собой, добиваясь идеальных оценок, поступила на превосходный курс, а потом поняла, насколько все это пустое. Журналистика оказалась столь же шаблонной, как и все в жизни. Существовал определенный набор клише, чтобы задеть все нужные струны и вызвать правильный отклик. Большинство людей не интересовали нюансы и тонкости: им нужна была хорошая шумиха.

«Главное – простота, – наставлял ее профессор. – На самом деле правда нужна людям не так сильно, как им кажется. Они лишь хотят простых ответов».

На протяжении всего обучения Мия выполняла, что от нее требовали, но не могла избавиться от чувства разочарования. Знания, которые она получала, казались ей поверхностными. Должно было быть что-то еще, что-то более глубокое. Именно тогда она начала мучиться бессонницей, страдать от беспокойства и пропускать занятия. Ничто не вызывало ее интереса. Пугающее, унылое существование, не сулившее ничего большего. Однако то самое «большее» казалось неуловимым, как ветер.

Мия считала, что планы – не более чем мольбы богу времени, но будущее всегда безжалостно в своей неопределенности. Ставить цели – все равно что планировать грандиозную вечеринку, не зная точно, явятся ли гости; самосаботаж, заведомый провал.

Захлопнув ноутбук, девушка рухнула на спину и закрыла глаза. Она снова обдумала предложение мамы о финансовой помощи. У нее не было братьев и сестер, на которых родители могли бы тратиться. Но, если она примет помощь, ей придется добиваться результатов, результатов, которые, она не была уверена, сможет им дать.

Она жаждала приключений, а не обязательств. Надеялась, что побег поможет ей почувствовать желанный вкус жизни, однако это была лишь глупая прихоть. Если она хотела обрести то, во что сможет погрузиться с головой, ей придется найти это самостоятельно.

Ее ночные бдения у кромки леса в тайном стремлении познакомиться поближе с обитающими там духами так ни к чему и не привели. Она подумывала о возможности исследовать их, как охотник за привидениями в каком-нибудь дрянном телешоу, но так и не нашла в себе смелости.

Возможно, Ханна права. Возможно, пришло время воспользоваться тем, что получалось у нее лучше всего. С помощью гадания на картах она могла бы попытаться найти доказательства существования Сновидицы, пусть и только для себя.

И первое, что нужно было сделать, – это узнать больше о последнем похищении. Мия схватила телефон, чтобы поискать подробности, но наткнулась на мрачный заголовок:

Девятнадцатилетняя Эль Робинсон найдена мертвой в лесу спустя неделю после возвращения домой. Отцу девушки предъявлено обвинение в убийстве первой степени.

– Что? – Мия бегло просмотрела статью, опубликованную всего час назад. Полиция задержала Джина Робинсона после того, как его жена сообщила, что, вернувшись домой глубокой ночью, мужчина признался, что затащил дочь в лес и задушил девушку ее собственным ожерельем.

Мия почувствовала, как по спине пробежал холодок, и натянула одеяло на плечи. Она была той, что нашла Эль, той, что почувствовала мурашки, прикоснувшись к дрожащим рукам девушки. Чуть больше недели назад Эль была жива, а теперь…

Возможно, это совсем не то приключение, на которое рассчитывала Мия.

«Ты должна соблюдать осторожность, – сказал ей однажды отец. – Ходят слухи, Сновидица возвращается. Молодые женщины снова начнут пропадать без вести».

Исчезновения случались один или два раза в несколько лет, обычно осенью и в конце лета. Мия считала, что эти истории, скорее всего, сильно преувеличены, а убийства – результат буйного помешательства. И все же их всегда совершал тот, кто знал жертву лучше всех.

«Девушки и раньше исчезали в лесу, – говорила ее мать в то время, когда Мия была еще слишком мала, чтобы задерживаться на улице допоздна. – Это не просто легенда, есть документальные подтверждения».

«Похищенные Сновидицей».

Предупреждения родителей эхом звучали в голове Мии, она уронила телефон, завернулась в одеяло и зажмурилась. Возможно, это и к лучшему, что Ханна уезжает. Черная Лощина оказалась не лучшим местом для жизни.

«Это случается каждый раз, когда возрастает популяция волков. А все знают, что в народе говорят о волках».

Нагнетание страха. Местные жители предостерегали, что любая девушка может оказаться следующей. Они хотели, чтобы все боялись.

А ты боишься? – эхом раздался голос.

Ты веришь?

Мия вздрогнула, задыхаясь, когда вопрос тихим шепотом прозвучал ей на ухо. Она резко села, взгляд заметался по комнате, пока не наткнулся на тень в углу. В тусклом янтарном свете лампы вспыхнул, появившись, тонкий фиолетовый прутик. Казалось, он тянулся к Мии. Его кончик раскрылся, расщепляясь на множество тончайших волосков, которые постепенно налились, превратившись в перышко. Оно сорвалось с ветви и медленно опустилось на пол, исчезая подобно дымке.

Чары рассеялись, и взгляд Мии вернулся к силуэту в углу. До нее донесся тихий женский смешок. Темная фигура вытянула изящную руку и указала пальцем на Мию в безошибочном жесте:

– Ты следующая.

Слова, произнесенные тошнотворно сладким голосом, прозвенели в застывшей тишине спальни Мии.

– Самое время заблудиться, – пропела незнакомка. – Черная Лощина еще не сполна расплатилась.

Глава 6

МЕЙСОН

ПОСЛЕ случая на рынке прошло уже несколько дней. Камень, купленный у торговца, Мейсон, словно счастливый талисман, хранил рядом с кроватью. Ему нравилось, как он блестит, и время от времени доктор подносил его к свету, чтобы полюбоваться, как зеленые, золотые и фиолетовые блики перетекают друг в друга, меняя оттенки в зависимости от перспективы. Если смотреть с одной стороны, он казался просто серым, с другой – внезапно вспыхивал мириадами цветов, как и во всем в жизни, все зависело от того, с какой стороны посмотреть.

Он приехал в Черную Лощину совсем не за этим, однако в промежутках между неспешными пешими прогулками, чтением на свежем воздухе и дегустацией местных деликатесов Мейсон с головой погрузился в изучение истории города просто потому, что решил поиграть в Шерлока Холмса. Местные легенды смогли пробить брешь в его рациональном мировоззрении и заронить семя сомнения в его разум. С каждым мгновением, проведенным за изучением блога Матиаса, оно погружалось все глубже, подпитываясь каплями подозрений, пока не начало прорастать в нечто опасное. Его одержимость росла. Возомнив себя охотником за истиной, он старательно искал подтверждения своей теории.

Блог Матиаса не смог помочь Мейсону найти ответы на волнующие его вопросы. Местные жители твердо верили, что однажды Сновидица вернется, но миф о ней или об иве по-прежнему оставался тайной, покрытой мраком. Его внимание внезапно привлек один из постов Матиаса, он показался ему довольно любопытным. Статья содержала критику горячей поддержки горожанами недавней инициативы городского совета. Мэрия предлагала принять меры по сокращению карибу, вплоть до полного истребления, то есть отлов волков. Он считал позицию городских властей по данному вопросу чрезмерно самонадеянной или даже откровенно нелепой. А также упоминал историю кровавых конфликтов с волками в Черной Лощине:

Основываясь на истории нашего города, мы должны думать о сохранении популяции волков не только как о необходимости соблюдения экологического баланса, но и как об угрозе для нашего собственного выживания. Мифология действительно является мощным инструментом формирования социокультурной мысли. Однако меня беспокоит, что жители Черной Лощины, гордясь сохранением местной истории и культуры, закрывают глаза на непрекращающийся цикл насилия, неизменно повторяющийся из-за непоколебимой веры в небылицы.

Непрекращающийся цикл насилия? Неизменно повторяющийся? Можно ли объяснить нечто подобное влиянием местных сказок? Мейсон снял очки и ущипнул себя за переносицу. Он не понимал, как вообще сказка могла спровоцировать кого-то на жестокость. О какого рода насилии шла речь? Не похоже, что Черная Лощина регулярно мелькает на первых полосах газет.

Судя по всему, единственное место, где можно было найти достоверную информацию, – библиотечный архив. Городское хранилище оказалось слишком маленьким, чтобы вместить достаточный объем данных, интересующих Мейсона, однако короткая поездка в ближайший университет с легкостью решала эту проблему. Конечно, ему не позволили бы забрать книги с собой, но всегда можно воспользоваться ксероксом и почитать дома.

– Я ухожу, меня не будет до вечера! – крикнул он из гостиной.

Аннабель выглянула из кухни и одарила его лучезарной улыбкой.

– Хорошего дня, Мейсон! – ответила она, возвращаясь к хлопотам у плиты.

– Само собой, – криво усмехнулся он и направился к двери.

* * *

МЕЙСОН ЗНАЛ по опыту, что поиск в архиве – задача не из простых. Документы располагались по месту происхождения и дате, а не по тематике. Чтобы найти конкретную бумажку, требовалось знать, кто мог приложить руку к ее созданию. А если речь шла о насильственных преступлениях, то первыми на ум приходили журналисты и представители власти.

У Мейсона ушло два часа, только чтобы собрать достаточное для изучения количество материала. Газетные статьи, полицейские отчеты, протоколы заседаний городского совета с данными о нанесенном ущербе, несколько из них датировались 1860-ми годами. Город не единожды страдал от катастроф, беспорядков и антропогенных бедствий, которые зачастую приводили не только к разрушению собственности, но и к уничтожению окружающей среды. Просматривая статистику тяжких преступлений, совершенных за последнее столетие, Мейсон заметил тревожную закономерность: показатель количества смертей местных женщин от рук их близких родственников оказался гораздо выше, чем можно было считать типичным для такого маленького городка.

Изучая документы, Мейсон все сильней расстраивался из-за того, как плохо сохранились старые тексты: разобрать слова казалось почти невозможным. К тому же освещение в комнате архива оставляло желать лучшего. Запах пыли и непрерывное мерцание потолочного светильника неуклонно вызывали головную боль, раскалывающую его череп.

Сидя на полу и обложившись бумагами, Мейсон выяснил лишь одно: в городе периодически происходили вспышки истерии по поводу похищений, якобы совершенных Сновидицей и ее волками. В нескольких статьях упоминался судебный процесс, который произошел одновременно с массовым отстрелом волков в 1868 году. К судебным записям прилагались письменные свидетельства горожан, ставших очевидцами события. Решив не терять время, Мейсон снял с них копии и спрятал в рюкзак, чтобы взглянуть на них позже.

Однако, кроме заметки о суде, ничего стоящего внимания больше не нашлось. Представленные записи оказались несколько расплывчатыми, в них не было ни слова о непосредственных участниках процесса, никаких упоминаний о мэрах, церковных служителях или ключевых фигурах. Мейсон с растущим нетерпением перелистывал страницы, пока его внимание внезапно не привлекло изображение, прикрепленное к одному из протоколов судебного процесса 1868 года. Под иллюстрацией не оказалось ни подписи, ни указания автора, но, должно быть, она имела ценность, поскольку ее приложили к официальным документам.

Рисунок содержал гротескное изображение массивного черного волка с мощным хвостом, стоящим торчком, и лохматой шкурой. Из его широко раскрытой пасти, полной гнилых клыков, свисал длинный язык. Когти, стилизованные под острые изогнутые лезвия, выступали из лап зверя. Его глаза, яркие, кроваво-красные, казались совершенно неземными. На заднем плане на крестах висели три распятые женщины с мученическим выражением лиц, обращенных к небу, у их ног полыхал огонь. Мейсон склонился ближе и присмотрелся к рисунку: все трое были молоды, одеты в повседневную местную одежду и изображены с одинаковыми лицами. Возможно, они предшественницы нынешних жертв? Его взгляд переместился на глаза волка, красная краска ярко выделялась на странице, словно засохшая кровь. Раскрытая пасть зверя создавала впечатление злобной ухмылки, жестокого обещания, которое вскоре должно воплотиться в жизнь.

Внезапно где-то в комнате, словно зов из глубины веков, раздался голос старика с рынка:

В пламени девушки ярко горели, в пламени души теряли свои.

И, растворившись в лесу серой тенью, тьма отобрала мятежниц пути.

И в том огне, будто черные птицы, девы, предавшие волю отцов,

Заперты в клетке во мраке темницы, света лишаясь навеки творцов.

Темная сила их души вкушала и превращала в подобных себе.

Будто таилась, ждала и искала, кто вновь окажется в жарком огне.

Чтобы изгнать эту силу из мира, демонов всех изничтожить вконец,

Землю спасти от страданий и злобы, был приготовлен кровавый венец.

О, наше пламя пусть тьму успокоит и пусть очистит тяжелый позор.

В царствие грез путь обратный построит, и навсегда потеряет свой взор.

О! Как же долго они ошибалась, как одурманены были порой.

Волки в отчаянье выли, бросались, дев зазывая тех песней чужой.

Лес теперь кровью пропитан повсюду, словно пытаясь восстать ото сна,

Тьма скоро явится мирному люду, и, наконец, возродится она.

Одновременно со словами, разносившимися по комнате, на бумаге под чудовищным изображением волка медленно начали проступать чернила. Словно произнося их вслух, старик неспешно выводил буквы на странице.

Оцепенев на месте, Мейсон наблюдал за появлением зловещих строк. Его зубы неконтролируемо стучали, зрение затуманилось, холод пробирал до костей, сердце бешено колотилось, а в груди поселилась боль. Свет в комнате беспорядочно мерцал, тени танцевали по полу, казалось, они жили собственной жизнью. Мейсон отшвырнул папку, как будто та в огне, и ощутил отчетливый гул у своего бедра. Его рука непроизвольно потянулась в карман, ощупывая каждую из трех гладких граней предмета.

С ним был камень сновидений.