Kitabı oxu: «Нэргуй Хот», səhifə 6
Нэргуй хот
Гигантский червь в последний раз издал глубинный рык и остановился. Вокруг археологов царила тьма. Некоторое время Коновалов и Туркин просто сидели молча, не в силах осознать, куда именно они попали. Темнота подавляла сознание, не позволяя объятому ужасом мозгу породить хотя бы одну рациональную мысль. Археологи молчали, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в импровизированное сиденье. Щелчок, раздавшийся в кабине, прозвучал, как выстрел. Вадим дернулся, схватил фонарик и судорожно принялся его заводить. В смутном луче света стал виден ключ, выскочивший из удерживающей его скважины. На ощупь он был горячим.
– Оставайтесь здесь, я схожу осмотрюсь, – прошептал Вадим, осторожно ощупывая лучом “жужжалки” скобы машины.
Легкое касание к ним продемонстрировало, что током корпус больше не бьется. Это позволило ему с предельной аккуратностью спуститься на каменное дно пещеры. Темная, бездонная тишина окутала его, словно затягивая в свои глубины. Время и пространство уже давно потеряли для парня свои обычные рамки. Гулкое эхо, которым отдавался каждый, даже самый осторожный шаг, напоминало Вадиму о глубине и доисторической мощи этого места. Ему было очень страшно. Но одновременно восхищало и поражало открывающимися горизонтами неизведанного.
Освобожденный от кандалов разум принялся рисовать поистине мрачные картины. На них изображались безумие, приводящее к пожиранию плоти коллеги, аутоканнибализм [поедание собственного тела], истощение, медленная голодная смерть. Слабый луч фонаря позволял еле-еле рассмотреть каменное дно пещеры, в которой оказались ученые. Обойдя землеройного червя сзади, Вадим понял, что легко выбраться обратно у них не получится. Острые штыри на “хвосте” машины обрушивали за собой свод тоннеля, создавая практически непроходимую осыпь.
Осмотреть же свою будущую могилу спереди Коновалов не успел. Откуда-то из темной глубины послышались шаги. Доцент испуганно присел, попытавшись вжаться между камнями и мощной хвостовой частью червя.
Шаги приближались, и теперь пещера была дополнительно освещена неземным зеленоватым светом. Из своего укрытия Вадим услышал, как профессор Туркин радостно зовет его:
– Вадик, мы спасены! Спасены!
Внезапно сознание парня будто пронзила молния. Крики профессора затихли, а в голове прозвучал тихий, но вместе с тем очень властный голос:
“Не бойтесь, пришельцы извне. Мы не причиним вам вреда.”
Нельзя сказать, что этот сигнал был хоть сколько-то убедительным, однако доцент, каждой клеткой своего тела, ощутил непреодолимое желание выйти наружу. Безуспешно пытаясь сопротивляться ментальному давлению, он медленно встал на ноги и выбрался из-за олгой хорхоя. На небольшом пятачке того самого мистического света стояли четверо существ. Среднего роста, стройные их фигуры облегали коричневые балахоны и шафранные тоги. Лица подземных жителей были скрыты за белыми масками с одними лишь прорезями для глаз. Трое из них держали поднятыми над головами факелы, горевшие ровным, зеленым светом. “Говорил” же стоящий немного впереди, высокий абитриб.
“Прошу вас, удержитесь от криков. Мы, жители К`Наа, очень давно перешли на телепатическое общение, и наши органы слуха не приспособлены к громким звукам. Мы не разговариваем в привычном для вас понимании, а передаем мыслеобразы. Поэтому вы, чужеземцы, понимаете нас так же легко, как друг друга. Наши имена непроизносимы для вас. Но вы можете звать меня Эпиметей [в древнегреческой мифологии сын титана Иапета и Климены, брат Прометея. В его честь был назван один из спутников Сатурна]. Прошу вас, пришельцы, пройдемте с нами. Вы, видимо, очень голодны и напуганы. Но бояться вам нечего, вы в безопасности и среди друзей.”
В руках у жителя подземелья появилась фляга из серебристого металла. Он протянул ее ученым:
“Утолите жажду, пришельцы. Наверное, вам пришлось пережить очень многое.”
Вадим выразительно посмотрел на Илью Ивановича, но споткнулся о его взгляд, в котором плескалось торжество. Он, почему-то, в пояс поклонился абитрибам и прошептал:
– Друг мой, это победа! Мы нашли их!
Вода была чуть сладковатой и по вкусу напоминала чистейшую родниковую. Напившись, Коновалов почувствовал прилив сил и необычайную легкость. Почему-то доверять странным абитрибам хотелось все больше и больше.
Напившись, Илья Иванович снова поклонился и осторожным громким шепотом представился абитрибам. Вадим же промолчал. Почему-то ему казалось, что хозяева подземных недр и без того знают о нем всю подноготную.
***
Археологи шли молча, следуя за проводниками. Спустя полчаса неспешного пути, впереди идущие по очереди нырнули в узкий пролом в стене. Отстранив Туркина, туда же скользнул Вадим. Услышав его восторженный вопль, профессор последовал за ним.
Они стояли на широком карнизе, от которого вниз вели вырезанные в камне грубые ступени. А вели они к самому величественному и чудесному месту, которое может, разве что, привидиться исследователям во снах.
С высоты перед ними открывался огромный, многоярусный город. Более походящий на муравейник, он был освещен призрачным сиянием, исходящим от неизвестных науке светильников на стенах, своде и крышах домов. Сами же дома были изготовлены из сверкающих в этом свете базальтовых плит. Вместо обычных улиц жилища соединялись между собой широкими каменными лентами. Посчитать же количество уходящих в далеко в подземные глубины уровней-ярусов не представлялось возможным. Венчал же этот город – храм, построенный, казалось, из цельного, циклопически-гигантского куска горного хрусталя. Изнутри он сиял. Храм стоял на кажущейся огромной каменной плите, из которой руками подземных жителей была сооружена площадь. И сейчас она была до отказа наполнена тысячами живых существ, безмолвно взирающих на пришедших с поверхности людей.
“Это – К`Наа. Город, в котором боги и люди издревле живут вместе”, – мысленно произнес Эпиметей, начиная спускаться по ступеням. Следующий за ним профессор Туркин попытался было посчитать их количество, но сбился уже на полутора сотнях и бросил эту пустую затею.
На площади ждали именно их – в этом не было ни капли сомнений. Тем не менее, из-за масок на лицах и зловещей, гулкой тишины, нарушаемой только шорохом одежды, определить – радуются они или выражают угрозу, было попросту невозможно. Из толпы вышла женщина. В руках она держала расписанный узором, изображающим белых птиц, поднос, который протянула Илье Ивановичу.
На нем стояли глиняный кувшин, три искусно украшенных причудливой резьбой серебряных кубка. Рядом с ними лежали каравай отвратительного на вид серого хлеба и небольшая горка кусков мяса. Судя по цвету – не очень хорошо прожаренного. Под горкой скопилась небольшая лужица розоватой жидкости.
Первым к угощению подошел встретивший гостей абитриб. Он налил себе полбокала напитка из кувшина, после чего отломил корочку хлеба и положил на нее сочащееся мясо. Откусив половину от импровизированного бутерброда, он сделал глоток из бокала.
– Вероятно, они хотят продемонстрировать нам, что пища не отравлена, – прошептал Туркин, следуя его примеру. – Не будем обижать хозяев!
Несмотря на внешний вид, местная пища показалась Вадиму весьма вкусной. Задумываться о том, чье мясо он ест, не позволял многочасовой голод. Мясо было чуть острым, очень пряным, а хлеб теплым и ароматным. Идентифицировать же напиток доцент так и не смог – он одновременно напоминал свежий квас и холодный напиток из цикория, вкус которого он хорошо помнил с детства.
Остальные жители подземелья просто молча стояли и рассматривали пришельцев. Их практически недвижимые позы не внушали опасения, хотя и совершенно не вызывали предельного доверия. Заметив некоторую настороженность, Эпиметей кивнул женщине, после чего она, с поклоном, поднесла руки к лицу и сняла маску.
На Вадима и Илью Ивановича смотрела настоящая красавица. Огромные хрустально-голубые глаза, бледный фарфор кожи – все это напомнило Коновалову японских принцесс из фильмов, которые показывали по телевизору во время культурных марафонов. Тонкие, точеные черты лица, маленький, чуть заостренный носик, пухлые губы, стройная фигурка – наверное, так и должна была выглядеть настоящая дочь микадо.
“Вы можете называть меня Тэфия, чужаки”, – прозвучал в сознании Вадима мелодичный голос. Доцент почувствовал себя неловко.
– Я – Вадим. А это Илья Иванович. Мы ученые, – прошептал он в ответ, почему-то смутившись.
Профессора, казалось, сейчас окончательно хватит удар. Его глаза были широко раскрыты, а ртом он хватал воздух, будто рыба, выброшенная на берег:
– Вы… Я обязан узнать о вас все!
Вадим ощутил нечто, подобное сильному давлению на сознание.
“Тише. Сейчас вы все узнаете.”
Тэфия передала поднос девочке, стоящей рядом с ней, вновь надела маску. Приглашающе махнула рукой:
“Вас ждут в храме, Ваадим и Илиия. Следуйте за мной.”
Дорога от площади к величественному сооружению из хрусталя оказалась вымощена камнем. Тэфия и Эпиметей шли впереди, а люди перед ними расступались, будто рассекаемые острым носом ледокола.
– Вы заметили, что они представляются нам названиями спутников Сатурна? – спросил у профессора Вадим.
– Действительно,.. – рассеянно прошептал Туркин. – Впрочем, они же сказали, что их настоящие имена произнести очень сложно. Может, они просто стараются сделать наше пребывание здесь проще.
– Наверное да. Но откуда они сами знают эти названия?
“Ничего удивительного. Мы используем те термины и образы, которые уже находятся в ваших сознаниях”, – не дожидаясь догадок профессора ответила Тэфия.
Огромные, массивные ворота храма были изготовлены из черного металла и поднимались метра на четыре над головами археологов. Внутри стояла все та же тишина. Помещение было совершенно пустым – в нем не было привычных ритуальных изображений или предметов. Изнутри он был освещен сотнями тех самых странных химических факелов, разгоняющих тьму флюоресцентным зеленым светом. В центре храма располагался алтарь в виде правильного четырехугольника. Подойдя ближе, Вадим рассмотрел, что он покрыт алой тканью, на которой изображались различные галактики. Наиболее ярко выделен был Млечный путь. На алтаре полукругом стояли семь фигурок, очень похожих на те, что были обнаружены в Хара-хото. Правда, в отличие от тех, в центре стояло божество чем-то похожее на нэцке, изображающее Хотэя [Хотэй – один из семи богов счастья в японской мифологии, бог веселья, благополучия]. Толстая фигурка как будто сидела на четвереньках с прищуренными глазами. За спиной у него были развернуты крылья, делающие местное божество похожим на летучую мышь, страдающую ожирением.
“Это – Заттокуа”, – пояснил Эпиметей, проследив взгляд исследователей. – “Он был тем, кто привел наших прародителей в К`Наа. Он пришел с нашей изначальной родины, из мира Санчир гариг [Санчир гариг – (монг.) Сатурн]."
В это время Тэфия вынесла откуда-то из малозаметного притвора рулон ткани и принялась разворачивать его на полу, украшенном мозаикой. Эпиметей взял с алтаря масляную лампу, очень похожую на те, что принято изображать в качестве иллюстраций к восточным сказкам про Алладина. Поджег фитиль, выходящий из носика. Очевидно, что данный ритуальный предмет был наполнен каким-то ароматическим веществом, поскольку его горьковато-сандаловый запах практически сразу окутал присутствующих.
“Здесь запечатлена наша история. История изгнанников из родного мира. Боги хотят, чтобы все, кто присоединился к нам в нашем уединении, знал о нас все.”
Полотно развернулось, открывая зрителям модульную картину, написанную яркими, ничуть не потерявшими своих цветов красками. Указывая то на один, то на другой отрезок, Эпиметей принялся за свой рассказ.
Многие миллионы лет, появившаяся еще до зарождения жизни на Земле, цивилизация на планете Санчир, мирно существовала в своем, надежно скрытом от других жителей Вселенной, мире. Технически развитые, они регулярно совершали путешествия на соседние планеты. На одной из них они повстречали очень враждебную цивилизацию, называющую себя Ми, которая в итоге развязала страшную войну. В ходе кровопролитных боевых действий обитателям Санчир Гариг пришлось всерьез задуматься о том, чтобы сменить свой опустошенный войной мир на более приемлемый, где их не найдут. Это произошло двести тысяч лет назад. Выбор пал на третью планету от солнца. Такое решение было не случайным – враги не обладали технологиями, способными переносить их на такое расстояние, а климат был для них смертельно опасным. Новое место жительства не обладало приемлемой для их тел атмосферой, однако ученые Санчир смогли разработать технологию, благодаря которой на другую планету переносилось не тело колониста, а лишь его сознание. Кропотливо они исследовали местных жителей, отбирая из них тех, чей примитивный мозг мог вместить новую, гораздо более развитую личность.
Пришельцы заселяли новые тела, адаптировались к ним. Люди того времени были совершенно дикими и неразвитыми. Но колонисты постепенно передавали землянам новые технологии, делавшие их жизнь более комфортной и осознанной.
Тем не менее, на это ушли многие тысячелетия. И со временем человечество смогло бы занять достойное место во Вселенной. Но планам Санчир помешали захватчики. Они напали на Землю, стремясь уничтожить своих противников. Они не учли только одного – колонисты были готовы к нападению. Наставляемые своим божеством, великим Заттокуа, они заранее подготовились к уходу, создав подземное государство, К`Наа. И когда в их дома пришла космическая угроза, они собрали верных им людей и скрылись в недрах горы.
“Кровожадные, подобные ракообразным чудовищам, Ми готовили планету к вторжению слишком долго. Они усилили поглощение углекислого газа из атмосферы океанами, чтобы покрыть Землю льдами. Но мы успели. Наша цивилизация была спасена. Конечно, Ми легко могли бы обнаружить К`Наа, но в глубине нашего нового дома поселился бессмертный Заттокуа. В его власти уничтожить любого из поработителей, рискнувших вторгнуться к нам.”
– На троне своем, во тьме пещер, спит на троне и видит сны могучий бог, окруженный свитой,.. – прошептал завороженный Туркин.
Вадим непонимающе взглянул на него.
– Это стих из “Unaussprechlichen Kulten” Фридриха фон Юнцта, – пояснил профессор.
“Мы построили идеальное общество, в котором отсутствуют войны. Наши боги дали нам все необходимое для того, чтобы жить внутри планеты – пищу, воду, технологии. К сожалению, физически мы не можем выйти на поверхность, и делаем все возможное, чтобы проклятые Ми не воспользовались руками людей и не уничтожили нас так же, как убили всех на Санчир гариг…”
Страшный грохот разорвал тишину, царившую в подземном городе. За ним последовала целая серия взрывов. Эпиметей упал на пол, зажав уши. Оглушенный Вадим в ужасе вскочил на ноги и бросился к выходу. В дверях стояла на коленях Тэфия. Движением руки она остановила беглеца:
“Не стоит бояться. Как вам уже пояснил Эпиметей, мы прикладываем все усилия для того, чтобы люди не узнали о нашем укрытии. Поэтому мы были вынуждены отвести по прорытому тоннелю комбайн, на котором вы прибыли, и взорвать его, уничтожив любую возможность добраться до нас. Однако, мы не хотим, чтобы вы чувствовали себя здесь пленниками. Следуйте за мной, я покажу вам все, что отныне принадлежит вам так же, как и всем нам.”
Неспешный, успокаивающий тон женщины неожиданно полностью успокоил Коновалова – внутри него не родилось ни единой панической мысли. К ним подошли Илья Иванович с блаженной улыбкой, ведомый под руку Эпиметеем, и они вместе вышли из святилища. Профессор без устали повторял – а ведь я был прав! Я был совершенно прав!
***
“Я – Диона. Для меня большая честь жить с тобой, Ваадим”, – склонив голову мысленно представилась юная девушка без маски на лице.
Она была настолько похожа на Тэфию, что у Вадима создалось впечатление, что видит перед собой ее стопроцентную копию, только моложе лет на двадцать.. Именно она встретила Коновалова, которого привели к его новому дому. Двухэтажное строение, как и прочие, было сработано из мощных базальтовых плит. Окна его были выполнены из прозрачной, идеально отполированной слюды. Каменную же крышу венчала башенка с сияющим в ней факелом.
Во время короткой прогулки от храмовой площади, называемой местными Неименуемым городом, к жилому уровню подземного муравейника, им объяснили, что отныне они могут считать себя полноценными гражданами К`Наа. Их приход был предсказан еще десять лет назад жрецами Заттокуа. Об этом было сказано в древних манускриптах, а потому не было сомнений – очень скоро им нужно будет ждать гостей.
Поэтому встречать их готовились заранее. Для людей были построены дома, обставленные так, чтобы жителям земной поверхности было максимально комфортно. Часть местных обитателей добровольно изъявили желание обучать новичков в подземном мире, помогая им освоиться.
– Кажется, они говорят о комете Галлея. Про нее еще говорили, что в 1986 году, ровно десять лет назад, она стала предвестником Чернобыльской катастрофы,.. – прошептал Туркин.
Город-государство уходил в глубины планеты на двенадцать уровней. Верхний, Нэргуй хот, был храмовым, местом, где абитрибы собираются во время праздников и священных обрядов. Дальше шли жилые уровни, грибные плантации, а также фермы, где разводили искусственно выведенных животных и рыб. На максимальной глубине расстилалось темное царство, которое здесь называли Н`Хай. Именно там, в приемлемых для него условиях обитает божество, управляющее подземной жизнью.
Особняки, подаренные Коновалову и Туркину, находились на самом престижном, высоком уровне. Здесь селили ученых, лекарей, старейшин и жрецов. На этом же уровне “муравейника” находились фермы, где выращивали тех самых мутировавших яков, чье мясо и употреблялось в пищу чаще всего.
Эпиметей рассказал, что со временем пришельцы смогут путешествовать везде. Однако сейчас, пока они полностью не акклиматизировались, лучше всего не покидать верхние уровни и жилую часть.
“Организм человека не способен быстро приспособиться к тем условиям, в которых мы живет тысячелетиями,” – пояснил он.
Когда профессор и сопровождавшие его старейшины ушли к его жилищу, Диона провела для Вадима экскурсию по дому. Тэфия не солгала – условия внутри были действительно максимально приближены к человеческим. Первый этаж состоял из просторной гостиной, кухни и небольших кладовых помещений. На втором расположились две спальни, уютный рабочий кабинет и балкон. Как и ожидалось, мебель была каменной. Тем не менее, диваны, кресла и стулья были обиты кожей с очень мягким наполнителем, делающим их очень удобными.
По окончании обхода, девушка вручила Коновалову комплект одежды. Если нижнее белье было изготовлено из ткани, чем-то отдаленно похожей на шелк, то материал верхней одежды определить он так и не смог. Заметив его непонимание, Диона пояснила:
“Это обработанная специальным образом паутина подземных пауков. Ткань из нее очень легкая, прочная и удобная. К тому же, она нормализует теплообмен, что жизненно важно для тех, кто обитает на более глубоких уровнях.”
В гостиную вошла полная, низкорослая женщина. Ее открытое лицо было испещрено глубокими морщинами, губы же улыбались. Ее голос в сознании доцента звучал как низкий, глубокий. Чем-то напоминавший его покойную бабушку. Она пригласила присутствующих на обед. Девушка представила ее, как Фебу.
Нельзя сказать, что стол ломился от угощений. Мясное рагу, пирог с грибами, жареная во фритюре рыба. В качестве напитка гостю предложили все тот же квас, а также местную водку. Живот предательски громко заурчал. Диона и Феба беззвучно рассмеялись.
Голод заставил парня забыть обо всех возможных приличиях. Тем более, еда показалась ему настолько вкусной, что он принялся набивать желудок с ужасающей скоростью. Наевшись, Вадим ощутил необычайное чувство покоя и защищенности. Усталость накатывала непреодолимым валом, глаза слипались. Диона бережно взяла его под руку и провела в спальню, где для него уже была готова свежая, чистая постель. Едва сбросив одежду и обувь, парень положил голову на мягкую подушку и тут же уснул.
Через три дома, в своей спальне, точно так же уснул Илья Иванович.
***
Вертолет санитарной авиации доставил Ингу и спеленутого профессора Зургаана уже через три часа. На аэродроме их уже ожидала карета скорой помощи, в которую бережно погрузили мечущегося в бреду Жэгея. Уточнив, куда именно везут пострадавшего, девушка бросилась искать телефон. Первым делом она позвонила домой, в Иркутск. Рассказав отцу о том, что произошло во время экспедиции, она попросила его забронировать для нее билет домой. Пообещав перезвонить через час, она отключилась, но тут же набрала номер Алимы и попросила ее приехать. Они договорились встретиться в кафе, что находилось в здании аэропорта. Спустя оговоренное время, Инга вновь дозвонилась до встревоженного Степана Аркадьевича. Он сообщил, что ее самолет улетает только утром следующего дня.
К тому времени, как в зал влетела Алима, девушка успела немного перекусить и выпить кофе. После этого они отправились в больницу, куда по словам медиков, был доставлен Жэгэй Зургаан.
Встретили их, не сказать, что дружелюбно:
– Он совершенно не в себе, – объяснила медсестра, дежурившая в приемном покое. Также она сообщила, что скоро его перевезут в психиатрическую лечебницу под надзор.
Впрочем, повидать “родственника”, Инге разрешили, жестко запретив сильно тревожить больного.
Профессора было не узнать. Он лежал в отдельной палате, раздетый до нижнего белья. Его руки и ноги были зафиксированы мягкими ремнями, прикрепленными к специальным креплениям.
От его привычного, насмешливого выражения на лице не осталось и следа. Сейчас это была восково-бледная маска, сковывающая лицо человека, увидевшего нечто ужасное. Сейчас он пребывал в сознании.
Увидев Ингу, он попытался рвануться к ней, но вязки оказались надежными. Глаза его были совершенно безумными:
– Я видел их, Инга Степановна, видел! Анахай, о которых говорил Самдан! Они хотели сожрать меня! Затянуть в свои норы! Если бы не камнепад, они уже освежевали бы меня. Я никогда не забуду эти жабьи, волосатые морды и паучьи лапы, тянущиеся ко мне. Они пообещали, что придут за мной. И я им верю. Они придут! Скоро придут!
Профессор оглушительно расхохотался. Медсестра сделала ему седативный укол и выгнала посетителей прочь.
Дождавшись лечащего врача, девушки узнали, что у профессора совершенно необъяснимое воспаление паутинной оболочки мозга. Профессиональным языком – менингит.
– Я еще не встречал такого молниеносного развития болезни, – качал головой седой врач. – Если судить по тому, что описали коллеги, доставившие его, я могу предположить только очень сильную интоксикацию. Чем он надышался под землей, я не знаю. Азот, метан, тяжелые углеводороды, сернистый газ, радон… да все, что угодно. Как он вообще выжил, не приложу ума. Но будем наблюдать за ним. Наука сегодня шагнула далеко вперед, и мы искренне надеемся на то,что повреждения мозга не окажутся фатальными.
Попросив разрешения напоследок зайти к Зургаану еще раз, и получив его, девушка вновь вернулась в палату со связанным больным. После успокоительного он крепко спал. Тем не менее, выражение страха на его лицо никуда не делось. Инга поправила волосы у него на голове, погладила по лбу. Кожа Жэгэя была покрыта каплями омерзительного, слизистого пота. Девушка в отвращении отдернула руку, стряхивая с себя эту гадость. Капли его будто сразу испарились, оставив на коже противный, липкий след, который Инга тут же поспешила смыть под краном в уборной.
Ночь девушка провела без сна в дома у Алимы. Утром же ее ждал рейс Улан-Батор – Иркутск. Островок безопасности, уносящий ее прочь из внушающей ужас Азии.
