Kitabı oxu: «Хранители»

Şrift:

ISBN 978-5-4483-0503-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

За черными, зеркальными окнами уже давно сгустились сумерки. Темные, тяжелые, грозовые облака сковали все небо и теперь грозились пролиться на землю беспощадным ливнем. Одно мгновение: и яркая, серебреная молния разорвала небеса, осветив чернильные тучи – раздался громогласный грохот. Небеса громыхали оглушительно, свирепо: создавалось ощущение что, поблизости взорвали пару килограммов тротила…

Долговязый человек в темном облачении, беззвучно ступавший под окнами больницы, чуть вздрогнул, непроизвольно сжался и огляделся по сторонам. В радиусе нескольких километров закричали сигнализации на машинах, оглушая все в округе. Неизвестный недовольно фыркнул, крепче стиснул свои руки, прижав сильнее к груди темный сверток.

Тяжелые капли дождя сердито бились в стекла. Мужчина поднял свой взгляд на серое, кирпичное, обветшавшее здание, передернулся от отвращения. Двумя легкими прыжками он запрыгнул на крыльцо и резко дернул на себя дверь. Закрыто! Это его не остановило, незнакомец повторил попытку: дверь натужно взвыла. Замок крякнул: и стальной «сторож» ремонту больше не подлежал…

Мужчина уверенно продолжал идти вперед, размашистыми шагами перепрыгивал через ступени, еще одна и еще, и в следующую минуту он стоял на третьем этаже. Втянул в легкие окружавший его воздух, ноздри раздулись, слегка зачесались. Язык коснулся нёба – он распробовал запах и улыбнулся. После чего в одно мгновение вломился в дверь родильного отделения. Широко шагая, прошел по коридору, что-то разглядывая, разыскивая. На этаже оказалось удивительно тихо – это его не смутило, наоборот обрадовало, даже дежурной медсестры не было за ее обычным столиком.

Мужчина в нерешительности обернулся по сторонам, выхватил из-за пазухи небольшой сверток, поднес к лицу и задержал дыхание: на лице одновременно отразились и мука и облегчение. Он наклонился к столу, у которого стояла картонная коробка с какими-то папками; одной рукой высыпал все содержимое и чуть погодя уложил в коробку свой сверток.

Именно в этот момент его и застали врасплох. Тихий женский возглас раздался в конце коридора. Мужчина обернулся, на миг замешкал, а в следующую секунду его и след простыл – растворился, точно его здесь никогда и не было.

Пожилая женщина постаралась нагнать незнакомца, но ничего не вышло. Сердце от страха подпрыгивало в ее груди, больно сжималось. Подобного с ней не происходила за все двадцать лет работы в роддоме. Откуда, по какой причине появился незнакомец, медсестра не знала, да и не могла знать. И все же поторопилась проверить все ли на месте. Она как пуля залетела в детскую комнату и, затаив дыхание, пересчитала всех младенцев. Все двадцать лежали на месте.

Тяжелый вздох вырвался из ее груди, ноги стали ватными, ей пришлось поспешно присесть на кушетку: от пережитого потрясения в любую минуту совсем немолодая медсестра могла упасть в обморок. Сейчас из всего персонала на этаже она была единственной – трудные роды. Роженицу повезли в хирургическое отделение на кесарево сечение. Второй врач тоже отправился вместе с ними из-за осложнений.

Послышался очередной удар грома: женщина вздрогнула, но не из-за того, что испугалась оглушительного грохота. Ей померещился тихий детский крик. Это сильно ее встревожило, тем более в данный момент в комнате все младенцы тихо спали. Женщина затаила дыхание – тишина, кругом все молчат, лишь дождь, словно обезумевший барабанщик стучит по окнам. Она нерешительно вздохнула: снова послышался тихий крик. Незнакомец до ужаса ее напугал и, теперь, находясь под жутким впечатлением и в дикой растерянности, она не могла сообразить, откуда до нее доноситься плач ребенка.

Руки медсестры дрожали, ватные ноги совсем не хотели слушаться. Тихий крик продолжал усиливаться. И вскоре женщина поняла суть произошедшего. Плач – доносился из коридора, а мужчина пробрался сюда не доля того чтобы кого-то забрать, а наоборот оставить.

Испуг стал потихоньку отступать, не то чтобы в ее жизни и работе не было «подкидышей», просто именно таким образом никто никогда не избавлялся от детей. Обычно нерадивые мамаши, желающие избавиться от своего бремени, просто рожали и отказывались от своих детей.

Медсестра быстро встала с кушетки и вышла из детской комнаты. Она торопливо подошла к своему столу: нерешительно заглянула в картонную коробку. Небольшой сверток развернулся, из-под пеленки выглядывала крошечная ручка.

В этот миг в коридоре показалась высокая женщина, она стремительно шагала по коридору и цокот ее шпилек звенел в ушах: глаза сердито окидывали больничные стены, двери, пол, на котором в беспорядке валялись бумаги и папки.

– Наталья Петровна, что здесь происходит, немедленно объяснить почему дверь в отделении сломана? – сердито проворчала женщина и тут же умолка: глаза ее расширились от ужаса. Казалось, что она сейчас просто начнет трястись от злобы, как стиральная машинка в режиме отжима. – Что это все значит? – взвизгнула врач.

– Пока вас не было, в отделение вломился какой-то человек и оставил ребенка в коробке. Я ничего не успела ему сказать, он просто исчез также быстро, как и появился, – торопливо заголосила медсестра в свое оправдание.

– Тише! – шикнула высокая женщина. – Что нам с ним делать? Завтра собрание, ты же знаешь – вопрос о моем повышении! А из-за этого, – врач небрежно махнула рукой в сторону свертка, – собрание перенесут на неопределенное время, и я не уверена, что за это время не объявиться какая-нибудь выскочка и не займет мое место. Если это случится, то поверь, все сделаю, чтобы превратить твою жизнь в ад.

Женщины притихли на некоторое время. Врач продолжала громко сопеть и сердито смотреть на ребенка, мозг ее судорожно размышлял о том, что ей следует делать дальше. Мозгами врач не была обделена, да и другого решения просто не было. Глаза доктора как-то безумно заблестели и оживились, на лице появилась усмешка.

– Хмелева пришла в себя?

– Нет, вы же знаете, она слишком много потеряла крови при родах, даже еще не знает, кого родила, – тихо промямлила медсестра, с тревогой поглядывая на высокую женщину.

– Как хорошо, что сегодня воскресенье – нет лишних глаз. Готовьте документы: у нас сегодня счастливый момент – Хмелева родила двойню.

– А как же группа крови? – нерешительно шепнула Наталья Петровна.

– Еще вся ночь впереди, и «кесарево» прошло успешно – нам должно повезти. Кто это? Мальчик или девочка?

Врач взяла из рук медсестры ребенка и отправилась в родовую комнату измерять и взвешивать «подкидыша».

Медсестра немного сгорбилась, в смущении отправилась заполнять карточки, бумажки. Мысли ее путались, но после недолгих размышлений Наталья Петровна пришла к выводу, что так действительно будет лучше для всех, а для ребенка тем более…

Глава 1

Много лет спустя………

Все началось недели две назад, перед самым моим днем рожденьем. Я постоянно находилась в каком-то непонятном возбужденном состоянии. Не помню, что бы предстоящий праздник в другие времена вносил в мою жизнь какие-либо треволнения. Ведь жила я в совсем обычной семье! Хотя, не совсем в обычной: отца никогда не видела, а моя мать умерла, когда мне и моему брату исполнилось четыре года: маму практически не помню…

С того самого дня мы с братом жили у тетки. Мамина сестра всю жизнь просидела в девках, так и не нашла себе мужа, детям тоже неоткуда было взяться. Мне кажется, она видела мамины страдания и боялась оказаться в подобном же положении – матери одиночки. Отношения с ней не сложились сразу, как только мы впервые встретились.

Еще ребенком, я поняла ее гнилую натуру. Злобная, завистливая женщина – желчная, до невероятности мелочная. И пусть она всегда осуждала мою маму, она по-прежнему ей завидовала, ведь у нее был Сережа. Красивый, светловолосый мальчуган с голубыми, искрящимися глазами. Любить его казалась просто невозможно: милый, добрый, ласковый ребенок…

С болью в сердце вспоминался безумно-счастливый блеск змеиных глаз, когда тетка стояла у постели умирающей матери. Еще тогда казалось, что она безумно рада этому, ведь отныне Сережа станет ее! Но мама ничего не замечала, она слезно просило сестру позаботиться о нас. Это было последнее, что она попросила. Тетка тогда сердито посмотрела на меня и тяжко вздохнула. В ее глазах светилась ненависть и злоба.

С того момента моя жизнь круто изменилась. Теперь не было ничего общего и одинакового. Теперь было Сережино и мое. Красивые игрушки и дорогая одежда – дешевое китайское барахло и уродливые «Барби». Поначалу этого совсем не понимала, будучи ребенком, мне искренне верилось, что тетя любит нас, как и мама – одинаково. И лишь спустя годы вся тетина злоба да ненависть стали понятны для меня.

Нет, конечно, она пыталась хорошо себя вести со мной, но я видела, как тете это трудно дается, и в один прекрасный день все ей высказала. Глупо надеялась, что она начнет исправляться, что ей станет стыдно после моих слов, и впоследствии исчезнет вся ее раздражительность и нервозность по отношению ко мне – я ошиблась! Наивная, глупая девочка.

Все стало еще хуже. В результате тетя даже перестала скрывать свою ненависть. Ко всему прочему она стала настраивать против меня брата. Сережа рос эгоистом – сказывалось влияние и воспитание тетки. Трудно было пережить его предательство, ведь несмотря ни на что я всегда его любила и защищала.

Моя жизнь с каждым годом становилась все труднее, напряженнее, беспросветнее. В пятнадцать лет с лихвой устроилась подрабатывать в столовую: нужны были деньги на одежду на другие нужные вещи. Пенсии по потери родителя не хватало, а еще и тетка требовала большую часть заработка отдавать ей на продукты. Приходилось смиренно отдавать деньги и смиряться с нищетой. Просить у нее что-то для себя я перестала, так как она ясно дала понять, что больше ничего не даст, ни копейки!

Приходилось экономить на всем, и даже в таких мелочах как проездной билет, это не говоря уже о других вещах! Приходилось самой платить за две секции: каратэ и бассейн. Это было трудно, но я не могла бросить ни то, ни другое – эти два места оставались для меня единственным спасением от жестокости моего существования. Лишь там я чувствовала себя нужной. Тем более это еще и помогало меньше времени находиться рядом с теткой и братом. С каждым днем они становились только противнее…

* * *

Две недели назад………

Как обычно в понедельник я отправилась в школу, а после на секцию каратэ. Мне хотелось пойти на занятия, не смотря на то, что весь день чувствовала себя плохо: меня бросало то в жар, то в холод, или просто начинала кружиться голова. Легкое недомогание было кратковременным, и я почти не обращала на него никакого внимания. Классный руководитель напротив – очень насторожилась: велела отправляться в медпункт, а оттуда домой.

Подобная перспектива не вдохновила: совсем не хотелось идти в ненавистный домой раньше времени. По сути, домой я приходила для того чтобы переночевать. Не хватало еще случайно столкнуться со зловредной теткой. Даже в те дни, когда у меня имелось свободное время, я пыталась, как можно подольше оттянуть его до встречи с родными. И все же самым трудным испытанием были выходные дни…

Учительницу удалось убедить, что со мной все в порядке, свалив всю вину на голод, от которого мне непременно удастся избавиться после обеда. С трудом, высидев все уроки, я отправилась со всеми в столовую. Еда показалась пресной и отвратительной, пришлось заставлять себя ее есть. Одноклассники странно поглядывали, перешептывались и не хотели садиться рядом. Сережа, не стал исключением, как и все, сел за другой стол.

С братом мы учились в одном классе, но, как и все одноклассники он старался меня игнорировать, иногда окружающие сомневались, что мы вообще родные. Хотя у нас имелась некоторая схожесть. Родители наградили нас светлыми волосами, у брата были с рыжим оттенком, а у меня с пепельным. Стрижки тоже у обоих короткие: многие поговаривали, что безликая сестричка просто подражает своему красивому брату, причем мои попытки при этом выглядят смешно.

На этом наша схожесть заканчивалась, мои большие глаза имели серый оттенок с золотыми крапинками, кожа казалась бледной, прозрачной, благо веснушек не было. Я немного походила на мальчишку со своими острыми скулами, ушами и подбородком. И если бы не полные, большие губы – меня бы принимали действительно за мальчика.

Споро расправившись с обедом, я поторопилась покинуть столовую, и в свою очередь отправилась в уборную – мне снова стало дурно. Нет, меня не тошнило, мой недуг казался чем-то другим – словно лихорадило, знобило от температуры, руки тряслись, а все тело потряхивало. Холодной водой я быстро ополоснула лицо, а затем заглянула в узенькое зеркало, висевшее прямо над раковиной. Мое худое лицо выглядело смертельно бледным, под глазами появились темные круги – правда, они поселились там давным-давно, с тех пор как устроилась на работу. Тяжелая нагрузка давала о себе знать.

Я безразлично хмыкнула и снова ополоснула лицо водой – стало легче. С бровей стекали на нос капли, утерев их рукавом блузки, я вновь уставилась на свое отражение. В этот миг мое лицо показалось мне симпатичным и даже очень привлекательным, обычно самокритика меня доводит до депрессии, но не в этот раз.

Серебристые брови, точно молнии, рассекали от висков до переносицы мой лоб. Тонкий прямой нос делил лицо пополам – он гордо возвышался над полными красными, как кровь, губами. Серые глаза ярко сияли. Я тряхнула головой и отвернулась: свою красоту замечала лишь я сама, все остальные считали меня неуклюжей пацанкой. Мой разум мысленно обратился к богу: «Почему я не родилась мужчиной? Тогда бы тетя любила бы меня также как и Сережу…»

Грустные мысли накинулись на меня как стая волков на стадо бедных овечек. До окончания школы остался всего один день, потом начнутся экзамены. И только я одна совсем не знаю, что мне делать дальше, куда отправится учиться, куда поступить и что действительно я хочу от своей жизни? Я чувствовала себя слепым кротом, выбравшимся из-под земли. Дикое осознание неопределенности грозило раздавить, оно словно втаптывало меня в глубокую бездонную яму…

В глазах потемнело, закружилась голова. Я немного пошатнулась и схватилась руками за умывальник, чтобы не упасть.

– Кира, ты хорошо себя чувствуешь? – где-то из-за спины послышался встревоженный голос Ирины.

Сделав глубокий вдох, я открыла глаза. Слабость медленно отступила от меня, и я повернулась к своей однокласснице. Надо мной склонилось овальное лицо с черными кудряшками. Ирина оставалась самой красивой девочкой в классе – если быть откровеннее то девушкой. Девочкой ее язык не поворачивался назвать, в отличие от меня, ее округлости и плавные формы так и кричали – я зрелая, я спелая!

– Кира, ты слышишь меня?

Слабая дрожь прошлась по моему телу, и я невольно отвела от Ирины свой завистливый взгляд. Хотелось бы мне, чтобы моя фигура хоть чуть-чуть походила на ее…

– Да, Ирина, все хорошо, – тихо прошептала я и уже собралась уйти.

– Курить будешь? – вдруг спросила она меня. Мой живот скрутило: никотиновый монстр проснулся в моем нутре, рот пересох.

– Да, но у меня нет сигарет.

– Я тебе одолжу.

Ирина вытянула из своего новенького рюкзака пачку сигарет и протянула мне одну. Мы зашли в кабинку с отдельным унитазом – учительский, и закрылись, чтобы никто не увидел. Курить в школе, не разрешалось, но все курили, и я тоже. Хотя в последнее время меньше – не на что было покупать сигареты, а попрошайничать не умела.

Где-то глубоко в сознании я понимала, что курить вредно и отвратительно, но ничего не могла с этим поделать. Сигареты были наркотиком, и пусть другие отрицают, но это было так. Легальный наркотик, на котором делаются большие деньги.

Курила я с небольшим целый год и не собиралась бросать, да и не хотела. Как всем трудным подросткам мне легко удалось обзавестись этой негативной привычкой – не думаю, что она мне помогала и успокаивала, сигареты просто отвлекали от лишних мыслей.

Ирина подкурила себе и мне сигарету, а затем с наслаждением затянулась. Легкий дым струйкой вытек из ее рта, и она забормотала:

– Ты решила, что оденешь на выпускной вечер? И вообще, куда ты после школы собираешься поступать?

Ее обыденные вопросы, которые обсуждали все выпускные классы, заставили меня сжаться. Я поднесла ко рту сигарету и сделала одну затяжку, мои легкие загорелись как от огня. Из груди вырвался жуткий кашель – стало трудно дышать; из глаз потекли слезы. Ирина, усмехаясь, прыснула и постучала меня по спине, точно я подавилась хлебной крошкой.

– Нет, еще ничего не решила, – осипшим от кашля голосом ответила я.

– Как же, Кира? Времени ведь практически не осталось, мое платье уже полгода весит в шкафу. Я кивнула головой, попробовала сделать еще одну затяжку – Ирина с таким наслаждением впускала в себя ядовитый дым и выпускала его обратно. Я опять зашлась кашлем, а в следующую минуту в глазах снова потемнело. С раздражением я бросила сигарету в унитаз и выскочила за дверь. В холле стало легче, поэтому я поспешила отойти подальше от сигаретного запаха, доносившегося от туалетной комнаты.

Следующим уроком стояла физкультура. Я немного взбодрилась от этой мысли и с радостью отправилась в спортивный зал. Это, наверное, был единственный предмет, по которому у меня имелись хорошие оценки. Нет, не то, что я была глупой: моя плохая учеба оправдывалась нехваткой времени. Тем более в последнее время из-за работы времени совсем на домашние задания не оставалось.

Да, и смысла в хороших оценках также не имелось. Я не питала иллюзий по поводу бесплатного образования, у меня и с хорошими оценками шансы были нулевыми. Все упиралось в деньги: на взятки, на подарочки, на проживание. Ну, и тетка вряд ли стала бы искать связи ради меня. О платном образовании у меня и мысли не было, я совсем не хотела думать о том, сколько сейчас оно стоит.

Мне снова вспомнились Ирины слова о выпускном, и я сердито фыркнула, настраивая себя на то, что мне совершенно безразлично, что там будет. Только вот напрасно я пыталась себя в этом убедить. Мои челюсти снова сжались и на щеках заходили желваки – обидные слезы собирались хлынуть из глаз. Трудно быть другой и пытаться себя и других в этом переубедить. Конечно, мне хотелось пойти на выпускной балл и учится в хорошем институте, но денег не было, ни на что, даже на платье.

Все еще находясь в рассерженном состоянии, я влетела в раздевалку и стала переодеваться. Сидевшие в раздевалке девочки стали с усмешками разглядывать мою мальчишескую фигуру. И мне с трудом удалось побороть желание их всех поубивать.

– Кира, ты, что на диете? – хрюкнула Наташа. Мой холодный взгляд обжег ее округлую фигуру и остановился на груди, которую я могла сопоставить лишь с двумя футбольными мечами. Не сомневаюсь, что эти мячи являлись единственной ее девичьей гордостью.

– Нет, но тебе бы не помешало! – зло процедила я в ответ и, натянув на голову футболку, выбежала в спортзал. Во мне все клокотало, руки задрожали, я села на скамейку и попыталась успокоиться.

Не могла никогда терпеть насмехательств над собой да и вообще над кем бы то ни было. Глупые люди, чтобы выставить себя напоказ, умели только обижать и надсмехаться над другими. Злое желание быть лучше других, заставляло их унижать окружающих и демонстрировать себя. Разве нельзя просто кого-то похвалить и получить в ответ такую же похвалу, зачем нужна эта грубость? Уверена, если бы она просто сказала, что я стройная, никогда бы в жизни я не посоветовала ей худеть: с такими формами как у Наташки можно стать фотомоделью.

Раздался свисток, и тренер велел всем построится. Мальчики – справа, девочки – слева. Нашему классу предстояло сдавать выпускные нормативы. Для меня это было сущим пустяком. За всю свою учебу я, должно быть, участвовала во всех школьных соревнованиях и была лучшей в командных состязаниях и играх. Физическая нагрузка всегда меня успокаивала, но больше всего мне нравился баскетбол. Бег, прыжок, бросок! Из-за небольшого роста комиссия города так и не взяла меня в городскую команду по баскетболу. В итоге никакие мои заслуги не смогли помочь. Я долго переживала это, но что я могла поделать?

Занятия закончились, и мы стали собираться домой. У крыльца школы меня ждал Сережа, он на меня любопытно посмотрел и тихо спросил:

– Кира, я заметил, что ты сегодня плохо себя чувствуешь, с тобой все хорошо?

– Да, – тихо выдавила я, изумляясь его беспокойству.

– Ты домой идешь?

– Нет, у меня еще каратэ, – сердито бросила я.

Брат пожал плечам, развернулся и ушел, а я отправилась на занятия. Все следующие две недели прошли как во сне. В страшном сне! Экзамены, работа, странное недомогание, и еще ко всему этому прибавились страшные сны. Пустые сны. В них я всегда одна, мрак точно атмосферное давление давит на меня со всех сторон, отовсюду слышаться чьи-то голоса. Я начинаю прислушиваться к ним, желая разобраться, о чем они говорят, но не могу понять, а затем раздается жуткий смех…

* * *

Экзамены………

Наступило воскресенье, в школу я пришла, чтобы подготовиться к очередному экзамену. Наш учитель пошел на уступки и сообщил, что у кого есть желание, те могут готовиться к экзамену вместе с ним, он очень будет рад всем помочь.

За это предложение я схватилась, как за спасательный круг: сидеть дома у меня не было больше сил, к тому же все мои отговорки исчерпались. К удивлению сегодня пришел почти весь класс. Наверное, все понимали: остались считанные дни, которые мы проводим в школе и что больше нам никогда не пережить тех же чувств, которые мы переживали здесь. Детство уходило, и непонятное, грустное чувство появлялось даже у меня. Казалось как же долго тянутся школьные, беззаботные годы. И вот они уже позади, а перед тобой открывается дверь в новую серьезную жизнь.

Занятие пролетело для меня незаметно: вроде бы только начался урок, а я уже пакую вещи в свой истрепавшийся рюкзак. Сережа тоже пришел сегодня заниматься, хотя меня это немного коробило, зачем ему дополнительные занятия: мне всегда думалось, что брат знает все – ходячая энциклопедия. По лестнице мы спускались вместе, я старалась не смотреть на Сергея, не хотелось с ним разговаривать. На крыльце, как обычно он спросил меня, собираюсь я домой или нет.

– Нет, – раздраженно буркнула я, ведь он прекрасно знал, что у меня сегодня работа до девяти вечера. После обеда в нашей столовой устраивали свадьбу, и начальница попросила меня помочь. В принципе, как и обычно.

– Ну, тогда пока.

– Угу.

Он ушел, оставив меня одну на крыльце. В следующую минуту ко мне подбежал Леша – мой парень, хотя мне кажется, что он не совсем еще решил кто для меня. Леша был симпатичным парнем, но каким-то замкнутым, мы встречались с небольшим два месяца, но, как мне думалось, так и не сблизились. Он учился в параллельном классе. Пару раз водил меня на жутко скучное кино и очень дешевое кафе. Его отношения меня немного тяготили – это был еще один человек, который выводил меня из равновесия.

– Привет Кир, – крикнул Леша прямо в ухо и громко чмокнул туда же. Я вздрогнула, его поведение в последнее время меня сильно раздражало, и я все никак не могла понять почему?

– Я тут гулял поблизости и вспомнил, как ты обмолвилась о дополнительном занятии. Ты сейчас пойдешь на работу? – небрежно спросил Леша.

– Да.

– Я тебя провожу, – он хамовато обнял меня за плечи, и мы зашагали по дорожке к остановке.

Леша провожал меня до автобусной остановки каждый раз, затем уходил и я тоже. На работу мне приходилось ходить пешком, в принципе я всегда ходила пешком – транспорт все еще оставался роскошью для меня. На остановке мы остановились, и он обнял меня за талию. Его неуклюжие объятья заставили внутренне сжаться: действительно не привыкла к подобной нежности. Леша всегда вел себя как-то отстраненно, а тут поцелуи, объятия. Странно?

– Хочешь, сегодня встречу тебя с работы, – вдруг предложил Леша. На моих губах появилась слабая улыбка, и я согласно закивала головой. После этого он грубовато клюнул меня носом в щеку и ушел.

Я ненадолго задумалась и представила, как мы будем с ним медленно прогуливаться и разговаривать, и это меня поначалу обрадовало. Только поначалу, потом я вспоминала, как его злят мои пустые разговоры – в общем, все, чтобы я ни делала, его все всегда злило и раздражало.

Но почему, именно теперь, меня стало это тревожить? Сейчас совсем было не понятно, зачем мы стали с ним дружить.

У меня никогда не было друзей, ни мальчишек, ни девчонок – всегда была одна. Меня это тяготила, но с этим ничего не поделаешь. Окружающие считали меня сумасшедшей, то я тихая спокойная, то взрывоопасная. А что же, мне еще остается делать, когда обижают и смеются надо мной?! Леша оказался первым, кто смотрел на мою необъяснимую агрессию сквозь пальцы…

Всю дорогу все двадцать минут я размышляла о наших отношениях и пришла к выводу, что у нас ничего не получается. Мои размышления натолкнули меня на то, что с этим надо кончать и как можно скорее.

Работала я посудомойкой и уборщицей в общественной столовой. В размышлениях день пролетел быстро, всю смену голова была забита мыслями о любви.

Да! – я верила в любовь и прекрасно понимала, что не люблю Лешу ни капельки и он тоже. В моем понятии – любовь – была самым безумным и невероятным ощущением. Это было что-то большее, чем просто симпатия и дружба. Это то, без чего человек не мог жить, дышать и мыслить. И именно этого я желала больше всего – чтобы у меня появился смысл, стремление!

Я верила, что любимый человек должен любить меня всю полностью такую, какая есть, принимать всем мои недостатки и изъяны как должное. Ведь все это неразделимо, и как кто-то может любить меня, если что-то ему во мне не нравится. Я не сомневалась, что мой суженый должен любить: мой смех, мои слезы, мой голос, мое тело, мои мысли – все то, что делает меня мной. Я была уверена, что он должен любить даже то, как я сержусь и злюсь…

Окрыленная всеми этими соображениями и выводами, я выбежала на улицу, забыв о том, что Леша должен прийти, встретить меня. Смеркалось, июньский воздух наполнялся легкой прохладой. Я закружилась вокруг себя, растворяясь в своих мыслях и осознании всей сути любви. Понимание того, что Леша не тот, кто мне нужен, взбудоражило меня всю. Даже мысль об одиночестве меня уже не пугала. Радостный смех вырвался из груди, и я пропела строчку из песни Кипелова: «Я свободен, словно птица в небесах, я свободен – я забыл, что значит страх…». Раздраженный голос Леши тут же меня остановил:

– Кира, ты, что? – рехнулась! Что за идиотизм?

В ответ мне захотелось передразнить Лешу и рассмеяться: его слова нисколечко не обидели. Сейчас я была точно уверена, что Леша меня не любил, и что теперь я могу со спокойной совестью разорвать наши отношения. Любящий человек в жизни не стал бы надо мной насмехаться, а тем более унижать меня. Он бы только порадовался моему настроению и счастью, светившемуся в моих глазах. Я все-таки рассмеялась и перестала кружиться. Наконец-таки я поняла, что такое любовь, и пусть меня, никогда, не посетит это безумное чувство – лучше оставаться одной, чем терпеть это лицемерие изо дня в день и травить свою душу ненужным враньем.

На моем лице появилась широкая улыбка, и я безразлично посмотрела Алексею в глаза: холодные, колючие; губы превратились в тонкую линию: его, определенно, раздражало мое поведение.

– Привет Леша. Ты правильно сделал, что пришел сегодня. – Я мысленно усмехнулась и чуть не рассмеялась снова. Нет, мне не было смешно, и я не злорадствовала, оттого что собиралась сейчас сделать. Меня просто «распирало» от счастья, что я вновь буду одна и опять обрету душевное спокойствие. Два месяца проведенные вместе с ним, теперь казались мне адом, наши встречи меня больше угнетали, чем радовали. И как я раньше не обращала на все это внимание? Но скоро наши неудачные отношения останутся позади. Я обязательно освобожусь, стану свободной от обязательств, от него, от всего!

– Кира, ты какая-то странная сегодня, – чуть слышно процедил Леша, подошел ближе, потрогал мой лоб.

– Со мной все в порядке, я сегодня не странная, я сегодня настоящая и дело не во мне, а в нас. Мне кажется, что мы не любим друг друга, и нам следуют расстаться, – спокойно проговорила я. Его ехидное лицо тут же осунулось.

– Что за глупости, Кира? Кто тебе сказал, что мы не любим друг друга?

– Мне не нужно слов, это прекрасно видно и без слов. Наши отношения бессмысленны, так что с этого дня мы больше не встречаемся, ясно!

– Ты совершаешь ошибку – я очень тебя люблю! – взволнованно зашептал Леша и сделал в мою сторону робкий шаг, чтобы обнять.

– Не надо, – сердито предостерегла его я, – из этого ничего не выйдет – для меня уже все решено. Я поняла, что совсем тебя не люблю и поэтому больше не хочу быть с тобой вместе.

– Кира, не совершай глупостей, – взмолился Леша. Его глаза вдруг показались мне безжизненными и грустными. Я сначала решила, что поторопилась с выводами, но тут же, поняла в чем дело. Этот эгоист сам не понимает, что говорит – сейчас его охватила паника. Ведь расставания всегда тяжелы, даже если кто-то просто куда-то уезжает. Я не могла позволить себе обмануться, ни в этот раз. Просто в конечном итоге мне будет хуже. Мое решение было окончательным, и жертвовать собой я не собиралась. Не сегодня, ни завтра, никогда!

– Тебе меня не переубедить! Не хочу быть с тобой вместе, и поверь, я не сержусь на тебя нисколечко, и ты тут ни в чем не виноват, никто не виноват, – я мягко улыбнулась, – просто, я действительно поняла, что не люблю тебя.

Леша сердито задышал и сжал кулаки. Я пожала плечами и повернулась, чтобы идти домой.

– Мне пора домой. Пока Леша, надеюсь, что ты не будешь долго злиться.

– Можно проводить тебя, – хрипло спросил Леша и зашагал за мной следом. Оборачиваться я не стала, боялась, что он сможет меня переубедить, и я снова окажусь под его гнетущим влиянием.

– Кира! – окликнул он меня.

– Не надо, Леша. Уже ничего не исправить, да и нечего исправлять – ничего и не было!

Мы медленно шли, мое настроение с каждой минутой ухудшалось – его угнетающее настроение предавалось и мне. Даже сейчас было неуютно находиться с ним рядом: словно невидимые руки его негатива пытались до меня дотянуться и обнять меня…

Легкий ветер мягко дул в лицо, мои глаза поднялись вверх: над головой свисала ветка, листья тихо задрожали. Я рассмеялась, подпрыгнула и сорвала молоденький листок, поднесла его к носу. Мне всегда нравилось лето: в это время года я чувствовала себя прекрасно и взволнованно, будто вместе с самой природой расцветала и я сама. Запах свежей листвы защекотал ноздри. Леша тем временем раздраженно хмыкал и удивлялся моему глупому поведению. Уверена: любящий человек просто бы улыбнулся моему безрассудному поступку, а быть может, сделал бы то же самое.