Kitabı oxu: «Верните мне мою жизнь», səhifə 2

Помимо организации мероприятий, мама посвящала свободные минуты оранжерее. До аварии я часто помогала ей там, хотя мои попытки редко заканчивались успехом. Даже купленный вместе кактус для моей квартиры, медленно погибал, несмотря на строгое следование инструкциям.

После ужина Майкл скрылся в своей комнате, притворив дверь с табличкой «Гений за работой» – подарок от отца на прошлый день рождения. За дверью доносились приглушенные звуки игры: щелчки мыши, взрывы, торжествующий смех. Он играл в онлайн-баталии с друзьями, но я знала – через час сам собой включится будильник, и он переключится на учебники. Родители гордились его самодисциплиной, хотя иногда ворчали, что он «слишком взрослый для тринадцати».

Я собрала тарелки, пытаясь влиться в ритуал мытья посуды, но мама мягко выхватила губку из моих рук:

– Отдыхай. Ты сегодня и так геройствовала.

И они отправили меня к себе.

Приняв душ и переодевшись в домашнее, я решила заглянуть к брату с небольшим презентом. В кафе я заметила печенье в форме животных. Зная, как он обожает зверей и мечтает о собаке, не могла пройти мимо. Пока брат оставался почти незрячим, родители опасались заводить питомца – боялись не справиться. Он понимал их тревогу, но каждый раз на улице, услышав лай, умолял разрешить погладить пса.

К счастью, сегодня у меня были свои деньги. После аварии мои накопления сохранились, и я решила потратить их не на необходимое, а на радость для брата – ту самую коробку с печеньем.

Я постучала в дверь и приоткрыла её:

– Майкл, можно войти?

– Конечно! – Брат повернулся ко мне, и на его лице расцвела знакомая робкая улыбка.

Майкл казался живой иллюстрацией к слову «переходный возраст». Каштановые волосы, унаследованные от нашего отца, как и мои, вихрем вздымались над лбом, будто бросая вызов попыткам мамы пригладить их. Лицо ещё хранило детскую мягкость – ямочки на щеках, курносый кончик носа, – но в угловатости скул и упрямом подбородке уже проглядывала тень будущего мужчины. Карие глаза, теплые, как кофе с молоком, то загорались озорными искорками, когда он спорил о игровых тактиках, то становились глубокими, словно отражая всю тяжесть недетских мыслей.

Он вытянулся за последний, почти догнав меня в росте, и теперь его костюмчики вечно казались чуть тесноватыми: манжеты рубашек задирались, открывая узкие запястья, а джинсы едва скрывали стремительный рывок вверх. Его взгляд был пристальным, ненасытным. Он мог подолгу разглядывать трещинку на чашке или узор дождя на стекле, будто боялся упустить хоть каплю зримого мира. Мама как-то прошептала мне, что таким он стал лишь после аварии.

Комната дышала подростковой аккуратностью: сине-серые стены, книги на стеллаже, строго заправленная кровать. Повсюду горели ночники – крошечные маячки против тьмы. Он всё ещё спал со светом.

– Держи. – Я протянула коробку, стараясь скрыть волнение.

Он взглянул на неё и замер:

– Ты была в кафе… Возле больницы?

Сердце ёкнуло. Откуда он знал?

– Мы… бывали там раньше? – Осторожно спросила я.

Я видела, как его глаза начали метаться в поисках подсказки, словно он не знал, можно ли мне говорить об этом и присела рядом:

– Можно говорить. Я пытаюсь вспомнить, так ты только поможешь мне.

– Ты водила меня туда каждую субботу, – Выдохнул он, касаясь прозрачной крышки. – Я выбирал печенье наугад, а ты описывала: «Это бегемот с розовой глазурью», «А это жираф в шоколадном галстуке»… – Голос дрогнул. – Про щенка ты сказала: «Он такой, будто вот-вот лизнёт тебя в нос».

Я рассмеялась сквозь кому в горле. Он внезапно обнял меня, прижав коробку между нами:

– Спасибо тебе. – Прошептал он.

Его тепло растворяло последние сомнения. Даже без памяти я чувствовала – эти осколки прошлого были настоящими.

Вечер мы провели, валяясь на кровати Майкла. Он листал комиксы, хотя до того момента, когда снова начал видеть, он предпочитал аудиокниги – мир без красок был его нормой. Но сейчас, впервые различая оттенки и видя всех этих супергероев, он тыкал пальцем в Бэтмена:

– Вот он! Сильный, умный, богатый. Я таким стану!

Его глаза горели, как неоновые вывески в любимом готическом стиле.

– Самый сильный и умный, – Кивнула я, поправляя очки на его носу.

– И богатый! – Кастаивал он, хлопая ладонью по странице.

– И богатый, – Улыбнулась я, но внутри что-то сжалось.

– Когда я вырасту, я обеспечу всю нашу семью. Мы больше не будем ни в чем нуждаться. И все трудности, с которыми мы сталкивались из-за отсутствия денег – будут нам ни по чем!

Такая взрослая мечта из уст ребенка звучала как-то горько, я только сейчас поняла, каким же сознательным был мой брат. И, несмотря на свое юное лицо, в голове он уже давно понял основные аспекты жизни. Недетские размышления тринадцатилетнего ребенка, знающего цену больничным счетам.

Уснули мы поздно, окруженные разбросанными комиксами. А утром я проснулась от ощущения, что на меня кто-то смотрит – в дверях стояли родители. Мама прикрыла рот ладонью, сдерживая смех. Папа, сам тихо хихикая, поднял палец к губам и беззвучно произнес: «Тише, солнышко».

Я аккуратно встала с кровати, стараясь не разбудить брата и направилась за ними на кухню.

За завтраком, пока Майкл спал, я наблюдала за их привычным танцем: отец рылся в заметках и перебирал почту, мама чистила апельсины длинным ножом, чтобы выжить из них сок. Пока выдалась возможность, пальцы сами потянулись к телефону – я загуглила «реабилитационные тренировки», внезапно осознав: свобода от физических ограничений может стать моим главным преимуществом в борьбе за нормальную жизнь.

И я решила взять себя в руки.

Дважды в неделю я приходила в больницу – повидаться с Элис и Джейком. Мы всё ещё периодически сбегали в «наше» кафе, где я неизменно заказывала латте с круассаном и коробку «звериного» печенья для брата. Джейк проводил сеансы массажа, возвращая моим мышцам подвижность, а психотерапевт помогал совладать с эмоциональными штормами. Постепенно я училась ловить моменты радости: совместные чаепития с мамой в оранжерее, вечерние прогулки с отцом и шумные споры с Майклом о супергероях.

Свободные часы заполнились тренировками и книгами. Казалось, между тяжёлыми гантелями и строками из нового современного романа нет ничего общего, но оба занятия давали одно – чувство контроля и сосредоточенности. Я могла изменить тело повторяя упражнения, которые находила на YouTube или переписать внутренний мир через чужой опыт, благодаря книгам.

Полтора месяца не сотворили чуда. Боль по-прежнему будила по ночам, пальцы иногда предательски дрожали. Но я твёрже стояла на ногах – в прямом смысле. Даже Элис как-то отметила, что я перестала держаться за стены. Возможно, это и было тем самым «вторым дыханием» – не внезапным исцелением, а упрямым движением вперёд, шаг за шагом.

– Элис, привет, – Голос слегка дрожал, когда я прижала телефон к уху.

– Ого! Наш затворник вспомнил, что у телефона есть функция звонка! – Ехидство в её тоне смягчилось смешком.

– Очень смешно, – Фыркнула я, глядя на свои ногти – Какие планы?

– Планировала смотреть сериалы в обнимку с пакетом чипсов. Предлагаешь что-то эпичное?

– Думала… Может, сходим вместе к твоему богу парикмахерского искусства? Пора выбираться из этой… как ты говоришь… берлоги.

Тишина. Потом вздох:

– Чёрт, Эл, ты серьёзно? Сорок минут – и я буду у твоего дома, собирайся.

Она бросила трубку прежде, чем я успела ответить. В последней фразе мелькнула та самая Элис – та, что ночами сидела в больничной палате, стирая в кровь губы от нервов.

Я упоминала, что Элис была пунктуальной? Воспринимайте это буквально.

Уже через час мы болтали втроём, словно старые друзья. Энди, так звали того самого бога парикмахерского искусства, колдовал с моими волосам, параллельно рассказывал о последних модных трендах и подшучивал над своими клиентками, которые хотели кардинальных перемен, а через пару дней прибегали и просили вернуть все, как было. Оказалось, обсуждать фасоны платьев и оттенки лака для ногтей – это не пустая болтовня, а способ вернуть себе право чувствовать себя… Нормальной. Даже посплетничать оказалось приятным занятием, учитывая, что мы все сохраняли здравый ум и не опускались до каких-то колкостей.

– Боже, смотри! – Элис внезапно вскочила, прерывая монолог мастера о актуальных стрижках этого сезона – Твои ногти совсем забыли, что такое уход! Сейчас мы это исправим.

Четыре часа спустя я ловила себя на том, что мне нравится отражение в зеркале. Каскад карамельных прядей, ухоженные брови, нюдовый маникюр с едва заметным перламутром – образ, балансирующий между «я» прошлой и той, что выжила несмотря ни на что. Элис, сверкая свежим френчем, обняла меня за талию и хитро спросила:

– Ну что, принцесса, готова к балу?

Магазины стали следующим испытанием. Подруга, как наполеон в мини-юбке, вела войну против моего гардероба:

– Эти мешковатые штаны – преступление против человечества! – Швырнула она в угол примерочной очередные джоггеры – А если ты возьмешь еще хотя бы одно худи, я все их сожгу, поняла меня?

К вечеру я стояла среди пакетов, размышляя, куда делся мой внутренний бунтарь. Шёлковые блузки, брюки-клеш, платья, корсеты и.. Элис превратила меня в свою живую куклу, но странное дело – мне нравилось.

– Так, – она щёлкнула пальцами у меня перед носом, выводя из ступора. – Сегодня у нас по планам – клуб. Покажем твоему телу, что оно ещё живо.

Я машинально закусила губу – привычный жест тревоги.

– Родители…

– Я сама поговорю с ними. Помнишь, как в семнадцать лет мы…

Голос её дрогнул. Конечно, я не помнила.. Но теперь она снова тянула меня в гущу жизни, словно компенсируя недели больничных стен.

Первые секреты

– Мам, пап, я с Элис – Прокричала я, открыв входную дверь дома.

– Элис, добро пожаловать, останешься на ужин? – В дверях появилась мама и потянулась за объятиями к подруге.

– Элис, проходи, рады тебя видеть – Крикнул отец из своего кабинета.

– Для того, чтобы говорить эту фразу, нужно реально видеть человека – Пошутила над ним мама и мы засмеялись.

– Эшли, я уже на полпути – Ответил папа со смехом в голосе.

– Не переживайте – Сказала Элис – Я ненадолго, но хотела бы украсть вашу дочь на этот вечер, мы останемся ночевать у меня в квартире, а утром я доставила бы ее домой?

Воздух сгустился. Мамины пальцы сжали край фартука – с вышитыми одуванчиками, подарок от нас. Отец прищурился, медленно снимая очки.

Я только попыталась открыть рот и сказать, что им не о чем беспокоиться, как подруга меня опередила.

– Джейк будет с нами, – Бросила Элис козырь, хватая моё запястье. Её ноготь впился в кожу – код «молчи и не порть».

– Алкоголь… – Начал отец.

– Только газировка и минеральная вода! – Подхватила Элис, скрестя пальцы.

Отец фыркнул, усмехнувшись и положил черновик на полку:

– Завтрак в девять. С Джейком. Ждем всех Вас.

Я не поверила услышанному, но была так рада.

В этот же миг метнулась между ними, как мячик – сначала в отцовские объятия, пахнущие типографской краской, потом в мамины, пропитанные ванилью. Их одновременный поцелуй в виски – ритуал с детства – заставил дрогнуть. Дрогнуть от того, что я вспомнила это. Я ошарашено посмотрела на них, но не стала рассказывать об этом сейчас, чтобы не тратить время на разговоры и не заставлять Элис слишком долго ждать.

– Пять минут, только соберу сумку! – Крикнула я, исчезая на лестнице. Элис с мамой тем временем уже листали папину рукопись, делая вид, что не замечают, как он нервно ёрзает рядом. Что, видимо, было обычным делом.

Я приоткрыла дверь в комнату брата. Майкл лежал на кровати, уткнувшись в комикс о Человеке-пауке. Полосы неонового света от гирлянды на стене скользили по страницам, превращая супергероя в призрака.

– Привет, – Прошептала я, боясь спугнуть тишину.

Он вздрогнул, бросил комикс и вскочил:

– Элэйн! Ты вернулась! – Голос звенел, как колокольчик, но в глазах мелькнула тень.

– Я сегодня хочу немного развеяться с Элис и Джейком. Всего на одну ночь. Хотим немного повеселиться. – Я потянула край рукава.

– Ты… вернешься? – Он подошёл так близко, что я разглядела веснушки на его носу – те самые, что он пытался скрыть, называя их «детскими».

– К утру. Обещаю.

Он внезапно обнял меня с силой, от которой захватило дух. В тринадцать он уже почти догнал меня ростом.

– Пойдём, – Я взяла его за ладонь. – Элис ждёт меня внизу.

В гостиной подруга развалилась на диване. Увидев Майкла, она медленно поднялась, словно хищница в своих облегающих джинсах и декольте:

– Привет, малыш. – Весело поприветствовала она его, а голос её струился, как тёплый мёд.

Брат замер, покраснев до кончиков пальцев. Его взгляд застрял на серебряной цепочке у неё на шее – подарке от какого-то давнего поклонника.

– Элис, хватит его смущать. – Я аккуратно толкнула ее бедром, чтобы она держала свои чары подальше от моего младшего брата. Все в комнате, кроме Майкла, рассмеялись, пока брат водил по нам озадаченным взглядом.

Семья вышла на крыльцо, провожая нас до машины. Отец одобрительно щурился, разглядывая мой новый образ, мама поправляла выбившиеся пряди волос.

– Ты… – Майкл ёрзал сзади, пока Элис заводила машину. – Ты, как та девушка из комиксов. Которая всех спасает.

Я замерла, чувствуя, как жар поднимается к щекам. Его искренность обожгла сильнее любых комплиментов.

– То есть красивая? – Элис высунулась из окна, подмигнув.

– Красивая – Смущенно повторил брат. И я, протянув к нему руку, взъершила его волосы, не сдерживая улыбки.

Мы уезжали под наставления от родителей – «Будьте аккуратны, если что-то пойдет не так – сразу звоните».

Элис нажала на газ.

– Золушка наконец-то вышла из своего заточения, – Протянула она, оценивающе щёлкая языком.

– Теперь главное – Не сбежать с бала до полуночи. Вдруг ты слишком быстро меня утомишь. – Съязвила я и она меня ущипнула. От чего мы обе засмеялись.

Квартира Элис дышала холостяцким шиком. Стены украшали постеры с цитатами вроде «Ты – богиня» и репродукции «Рождения Венеры». Приглушённые бежевые тона кухни контрастировали с малиновым бархатом дивана. Рядом – проектор вместо телевизора, книжный шкаф с подборкой феминистской прозы и беговая дорожка, явно используемая, как вешалка.

– Туалет тут, – Элис щёлкнула выключателем, подсвечивая розовую неоновую надпись «Bad Bitch» над зеркалом. – Полотенца в шкафу, средства личной гигиены под раковиной, вино в холодильнике. Бери что хочешь.

Я упёрлась руками в бока, осматривая её «логово»:

– Инструктаж, как перед экспедицией на Эверест. Неужто планируешь бросить меня этой ночью?

Она засмеялась, запуская пальцы в мои новые волосы:

– Просто хочу, чтобы ты чувствовала себя, как дома. Ну знаешь… – её взгляд скользнул к окну, за которым мерцал ночной город, а потом вернулся ко мне, и она закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку – Ведь сегодня я напьюсь до беспамятства.

– А обещание родителям, что я буду в безопасности? – Я скрестила руки на груди, чувствуя, как на спине предательски начал зудеть шрам.

– О, милая, – она сделала шаг вперёд, пальцы уже играли с молнией платья. – Единственное, что в опасности – твоя гетеросексуальность.

Одежда упала на пол с театральным шуршанием. Я застыла, впившись взглядом в кружевное белье цвета кровавой луны. Элис изогнулась, как пантера перед прыжком, её каблуки цокали по паркету в ритме моего участившегося дыхания.

– Эл… – её голос стал густым, как патока. – Ты же помнишь наши студенческие…

Я отпрыгнула назад, спиной наткнувшись на книжный шкаф. Библия феминизма Кейтлин Моран грохнулась мне на голову.

Смех Элис взорвался каскадом эха в пустой квартире:

– Боже! Твои глаза… Ты как тот кот, из мема!

– Ты… ты раньше тоже так… – я сглотнула ком в горле, сжимая злополучную книгу.

– При любой удобной возможности, – она захихикала, поправляя съехавшую бретельку. – До аварии ты парировала лучше. Как-то раз даже сорвала с меня одежду.

Жар прокатился по шее. Я швырнула книгу в её сторону:

– Я прибью тебя на этом чертовом малиновом диване!

Она взвизгнула, крутанувшись на каблуках. Её смех смешивался со звоном браслетов, пока мы носились вокруг кофейного столика – два призрака наших прежних «я», оживших на одну безумную ночь.

Смех застыл в горле, когда краем глаза я поймала движение – призрачный силуэт у книжного шкафа. Мы уже бегали так раньше: Элис в кружевном белье, я с подушкой в руках, а между нами… Тень, растворяющаяся в солнечном луче. Мужская? Женская? Пальцы сами сжали виски, будто пытаясь выжать память.

– Ты побледнела, – Элис схватила моё запястье – Что случилось?

– Мы… – Я обвела взглядом квартиру, где пыль танцевала в полосе света. – Здесь раньше кто-то был. Кроме нас. Да?

Она ласково улыбнулась. На мгновение в её глазах мелькнуло что-то – осколок правды, тут же прикрытый привычной маской веселья.

– Призраки прошлого, – фыркнула Элис, улыбаясь. – Не гонись за ними. Они сами найдут тебя, когда ты позволишь им это сделать.

Она швырнула мне шелковый халат и исчезла в ванной под аккомпанемент хлопнувшей двери. Я осталась стоять среди разбросанных подушек, прислушиваясь к шуму воды. Зеркало в прихожей отражало моё лицо – бледное, с тенью чужой улыбки в уголках губ.

Я сидела на краю кровати, пальцы впились в виски, будто пытаясь выжать воспоминания, как лимон. Мысли ускользали, оставляя после себя лишь горьковатый привкус дежавю. Квартира дышала пустотой – не физической, а той, что возникает, когда из фотографии вырезают главного героя.

Шкаф на кухне. Открытая дверца. Пустые полки – здесь когда-то стояли парные кружки. Я вдруг ощутила во рту вкус эспрессо, который пила из одной из них, наблюдая, как Элис крутит локон на пальце, а мужская рука протягивает ей блинчики…

– Нет, – вырвалось шёпотом. Я вскочила, задев тумбочку в спальне. На ней не хватало мужских часов – подарка на годовщину. Пол упрямо молчал об отсутствии тапок у кровати. Даже воздух пах иначе – исчезли ноты шипра и сигары, остался лишь её сладковатый аромат.

– Ты вспомнила!? – Голос Элис прозвучал с порога. Она стояла, обмотавшись полотенцем, капли воды стекали по ноге, оставляя тёмные следы на паркете. В её глазах читалось облегчение, переплетающееся с озадаченностью.

Я повернулась, случайно задев компьютерную мышь, тем самым выведя ноутбук Элис из спящего состояния. На экране мелькнула заставка – фото с озера, где мы втроём: я, явно громко смеющаяся, Элис в соломенной шляпе, и он – Джейк, закрывающий ладонью её глаза. Снимок, которого больше не существовало в инстаграме подруги, сейчас активировал воспоминания в моей голове.

Я застыла на одном месте, поглядывая на нее, а потом меня осенило..

– Какого черта? Ты пыталась подложить меня под своего парня? – Кипя спросила я.

Подруга начала смеяться громче. Разочаровано, мотая головой и прикрываясь ладонями, явно стыдясь, что так глупо прокололась – Кто сказал, что вас будет двое?

– Я точно тебя убью – прорычала я и бросилась к ней, она быстро перехватила мои руки и развернувшись к кровати, бросила меня на нее, сев на мое тело сверху.

– Боже, да ты не меняешься, все такая же святоша, когда дело касается самого интересного –, хихикала подруга – Боюсь представить, что ты скажешь или сделаешь, когда вспомнишь, сколько раз мы пытались заставить тебя присоединиться к нам.

Во мне бурлила злость, непонимание и смущение. Сама того не осознавая, я дернула подругу на себя и в одно мгновение перевернула нас.

– Хочешь быть сверху – Соблазнительно прошептала Элис.

– Ты прекратишь издеваться? – Прошипела я.

– Все, сдаюсь – сказала Элис – Мы все тебе расскажем, только дай мне одеться.

Я отпрянула, наконец осознав наготу Элис. Полотенце едва прикрывало её тело, обнажая татуировки – напоминания о наших общих приключениях. Резко вскочив с кровати, я отступила к стене, словно её голое тело могло обжечь.

– Одевайся. Сейчас же, – Бросила я, но Элис лишь ухмыльнулась, медленно оборачиваясь спиной.

Вдруг я застыла, осознав странную лёгкость в теле. Нога – та самая, что ещё вчера горела огнём при каждом шаге, – теперь лишь слабо ныла, будто сквозь толщу воды. Пальцы сжимались в кулак без привычного скрипа суставов, будто кто-то смазал ржавые шестерёнки в моих сухожилиях.

– Массаж… – Вырвалось шёпотом. Вспомнились руки Джейка, разминающие онемевшие мышцы, его слова: «Нервные пути восстанавливаются рывками. Один день – инвалид, другой – акробат». Черт, массаж..

– Элис, прекращай тянуть время – Сказала я, глядя подруге в глаза.

– А мне больше и не нужно – Проговорила она, идя в гостиную и именно в этот момент в дверь постучали.

Черт, она провела меня, как малолетку, подумала я, но, если она надеется, что я не буду задавать вопросы при Джейке, она ошибается. Покачивая бедрами, Элис прошла к двери и открыла ее, на пороге стоял Джейк – на его лице была усмешка, обнажившая белые зубы.

– Опоздал? Решил сразу заехать за горячительным. – Он положил ключи на консоль и продемонстрировал нам бутылку текилы.

– Можешь не притворяться. Она вспомнила, – бросила Элис, приближаясь к Джейку.

Он резко повернулся ко мне. Его взгляд – острый, как лезвие, – скользнул по моему лицу, прежде чем он вернул свое внимание к Элис и впился губами в её рот. Их поцелуй был агрессивным, почти хищным, словно давно отрепетированный спектакль. Я застыла, чувствуя, как горячая волна отвращения смешивается с любопытством.

– Может, хватит? – Кашлянула я, стараясь не смотреть на них. Звук их поцелуя, влажный и навязчивый, эхом отдавался в тишине комнаты.

Когда они разомкнулись, Джейк уже не напоминал того сдержанного парня. Плечи расправились, выдавая силу, скрытую под медицинским халатом. Он прошел к креслу, потянув Элис к себе на колени, и она опустилась туда с грацией питона, обвивающего добычу. Его пальцы вцепились в её бедро, оставляя белые отпечатки на коже.

Я молчала, но не из-за отсутствия вопросов. Слова путались в горле, будто запутавшиеся нити. Что спросить сначала? О лжи? Об их отношениях? О том, почему они решили скрыть правду? Пальцы впились в переносицу, боль пронзила лоб – я пыталась выдавить из себя хоть звук, но получилось лишь хриплое:

– Вы…

Элис, словно читая мои мысли, подняла руку, останавливая – Не торопись, милая. Мы здесь, чтобы ответить на твои вопросы. Но я хочу сразу тебя предупредить, мы можем рассказать тебе только ту часть, которая касается только нас.

За её спиной Джейк развалился в кресле, крутя в пальцах серебряный медальон – тот самый, что я видела в его кабинете на массажном столе, на слова Элис он фыркнул, впиваясь взглядом в её затылок:

– Хватит с ней нянчиться, Элис. Ты забыла, как она в прошлый раз выбила дверь ногой, когда мы попытались скрыть от нее подарок на день рождения?

Я уставилась на Джейка, будто впервые видела. Его смех раскалывал воздух, как стеклянный шар, разбивающийся о кафель. Губы, ещё минуту назад притворно-мягкие, теперь искривились в усмешке хищника, сорвавшего овечью шкуру.

– Ты… – голос застрял в горле, превратившись в хрип. – Нравился мне больше, когда был милым и с дежурной улыбкой на лице.

Он откинулся назад, демонстративно раскинув руки, будто предлагал рассмотреть новую версию себя.

– Ошибаешься, Эл, – Пальцы Джейка поправили часы на его левой руке – Ты обожала меня именно таким. Когда мы втроем ввязывались в очередную передрягу.

В груди что-то сжалось – не страх, но узнавание. Мурашки побежали по спине, как тысячи ключиков, пытающихся открыть забытые замки. Память шевелилась обрывками: наши посиделки на крыше здания, вечеринки у озера и побег от полицейских, когда мы пьяные решили, что будет весело устроить фотосессию около их машины. Не убедившись при этом, нет ли в ней кого-нибудь.

Элис молча разливала напиток. Ладони сами потянулись к стакану с текилой, где тонул лёд – прозрачный, как мои попытки вспомнить детали.

– Не понимаю… – Прошептала я.

Элис опустила голову, словно её шею сдавила невидимая петля. Пальцы её вцепились в край дивана, белея.

– Это была идея Уиллса… – Голос сорвался, превратившись в шёпот. – В день аварии… Ты звонила нам по дороге. Говорила, что заедешь. – Она резко вдохнула, будто воздух стал густым, как сироп. – Ты кричала в трубку о какой-то информации. Настаивала, что это нельзя обсуждать по телефону. Потом… гудки.

Повисла пауза. Джейк щёлкнул зажигалкой, поднося огонь к сигарете, которую так и не закурил. Его тень на стене дернулась, словно пытаясь убежать.

– Твои родители сообщили нам об аварии через два часа, – Элис приблизилась и коснулась моего колена, её ноготь оставил белую царапину. – Ты истекала кровью на земле. Врачи говорили в палате ты металась, рвала капельницы. Кричала, что должна найти нас. Что это вопрос жизни..

Джейк резко встал, заставив кресло заскрипеть. Его тень накрыла нас обеих.

– Ты билась в истерике, пока тебя не накачали транквилизаторами, – Его голос звучал, как скрежет металла. – А потом… просто перестала. Как будто кто-то выключил тумблер.

Элис подняла глаза. В них плавала старая боль, законсервированная неделями.

– В какой-то момент ты словно вытолкнула из своей головы эту мысль и перестала устраивать истерики. А мы с твоей семьей пришли к выводу, что будет лучше, если у тебя будет меньше ассоциаций с тем днем. Так мы и решили, что с этим жеребцом, – голос её сорвался на хриплый смешок, – Начнём всё сначала. Чтобы ты видела только первые свидания, неловкие взгляды… а не то, как мы уже несколько лет живем в этой квартире.

– Мы были готовы на все, чтобы ты не возвращалась к своим воспоминаниям. Даже если это значило прятаться ради поцелуя, как подростки, чтобы ты не увидела.. – подытожил с ухмылкой Джейк.

Я перебирала слова Элис в голове, как ножницы разрезают ткань: ровно, методично, но с волнительной дрожью в пальцах. Их план был логичен, как математическая теорема – но как можно, обладая хотя бы зачатками разума, наступить на эти грабли? Квартира всё ещё хранила следы Джейка: запах его одеколона с нотками дорогого виски, царапина на дверном косяке и этот снимок на ноутбуке. Видимо, это непонимание можно было прочитать на моем лице:

– Я больше не могу видеть тебя такой… – голос Джейка прозвучал с той стороны комнаты, словно он читал мои мысли. Он замолчал, и я почувствовала, как его взгляд скользнул по моей сжатой в кулак руке, по нервно подрагивающей челюсти. – …слабой, – закончил он, будто выдохнул не слово, а пепел от сгоревшего моста, между нами.

Ладно, я утрирую.

Но его пауза – эта мерзкая, расчетливая пауза— заставила мою кожу покрыться мурашками. Он знал, что заденет. Слишком хорошо знал.

– Мудак, – Я бросила это слово, как нож в стену, не сводя с него глаз. – Ты бы лучше подумал, как объяснить, почему твой «гениальный план» провалился, как подросток во время первого секса.

Комната взорвалась смехом. Смеялись все мы. Элис придвинулась ко мне:

– Ты возвращаешься – Прошептала она, прижавшись ко мне. – Настоящая. Та, что не боится сжечь всё дотла.

Чутье редко обманывает, верно?

Около часа нам потребовалось на то, чтобы вложить в мою голову основную часть информации, которую мне говорили Джейк и Элис. А после, я отправилась в ванную комнату. Ничто не могло помочь мне сконцентрироваться сейчас лучше, чем горячий душ. Не знаю, сколько я пробыла там, но я старалась воссоздать поочередность событий, о которых узнала.

Первое – мы втроем действительно знали друг друга всю сознательную жизнь, мы познакомились в частной школе, куда наши родители отдали нас в возрасте шести-семи лет. Второе – до моей аварии эти двое не работали в больнице, но так как они проходили двухгодовое обучение в медицинском, как кстати и я, чего, конечно же, тоже не помню. У них не возникло проблем с трудоустройство. Тем более, что у нас маленький город и в каждой организации существует такая проблема, как нехватка сотрудников. Третье – в нашем близком кругу были и другие, но в городе нас осталось только трое, поэтому большую часть времени мы проводили втроем и под этим подразумевается, что мы почти всегда и везде были рядом, помимо постели.. Куда, собственно говоря, эти извращенцы неоднократно пытались меня затащить, с чего я сначала сильно злилась, а сейчас не могу перестать смеяться. Какой же это все-таки абсурд.

Мы действительно проживали свою жизнь на полную, мы не были отдельным элементом в жизни этого города, мы и были им. Мы активно участвовали в спортивных соревнованиях, занимались волонтерством, помогали моей маме с организацией праздников и мероприятий. Ну и при всем при этом, были постоянными гостями во всех местных ресторанах, ночных клубах и даже на домашних вечеринках. На мой вопрос, почему мы еще не обзавелись семьей, хотя по отношению ко мне ответ очевиден – я одинока, они сказали, что мы дали друг другу обещание, свадьба не раньше двадцати восьми, дети строго после тридцати. Я звонко рассмеялась, подумав, что это шутка, но Элис и Джейк, подхватив мой смех, начали говорить, что мы поклялись друг другу еще в школе, что все будем следовать этим правилам. Иначе нашу жизнь поглотит повседневность и бытовые обязанности, а мы так сильно этого не хотели.

Удивительно, как один откровенный разговор смог одновременно и спасти, и усложнить мою жизнь. Где-то в глубине я понимала: рано или поздно память вернётся. Но тогда меня пронзила мысль – а что, если это шанс начать всё заново? Без прошлых ошибок, без этих вечных «а если бы…». Теперь этот шанс рассыпался. Мы слишком громко жили: волонтёрские проекты, спортивные марафоны, ночные танцы в клубах до первых лучей солнца. И всегда – втроём. Элис как-то пошутила, что мы трио из «Гарри Поттера»: и уже привыкли слышать вопрос – «Скажите, почему, когда что-нибудь происходит, вы трое всегда оказываетесь рядом?». Я отдаленно помнила, что это за история, Элис мне о ней рассказывала. И то, что мы слишком часто смотрели фильм и читали книгу о юном волшебнике.

Жизнь моя казалась обычной. Ну, почти. Если не считать дыр в памяти размером с ту самую семейную тайну, о которой друзья упорно молчали. Я не стала копать – сегодняшнего «просветления» хватило с лихвой.

Вернувшись в реальность, я отогнала мысли подальше, быстро ополоснулась и вышла к друзьям. Учитывая их привычку подкалывать, я не рискнула повторить трюк Элис с полотенцем – оделась для предстоящего вечера прямо в ванной.

– Я вернулась, – Объявила я, входя в комнату и выжимая волосы в скрученном полотенце.

– Уже одетая? – Джейк приподнял бровь, растягиваясь на диване. – Как скучно.

– Прости, что разрушила твои грешные фантазии.

– О, я так жду, когда ты поправишься – Он потирал руки— Устрою тебе такую взбучку.

Я фыркнула, оглядывая комнату:

– Где Элис?

– Я здесь! – Её голос донёсся из спальни. – И это я надеру тебе зад, если посмеешь её тронуть!