Kitabı oxu: «Системная операция»
Глава 1
– Ну что, Алексей Владимирович, не передумал? – я поднял взгляд на главного. Молодой ещё, зубастый, этот далеко пойдёт, уж я-то знаю, сколько их перед моими глазами прошло, и не сосчитать.
Было дело, даже сам грешил, согласился больничкой нашей порулить, очень уж просили. Но тогда времена были сложные, мы выживали как могли. Да и я был моложе, наглее и всё ещё верил, что этот мир можно как-то изменить. Но мне тогда быстро дали понять, что менять ничего не надо, а надо чётко выполнять указания сверху, и будет всем премия.
Не знаю, наверное, меня воспитывали по-другому, но подобное положение дел мне жутко не понравилось, вот только я очень быстро устал прошибать лбом стены, кое-как контракт высидел и послал это дело далеко и надолго. А по Максимке видно, что ему нравится быть главным, вот и пускай будет. Пообтешется, да вверх пойдёт, как пить дать. Такие, как он, при любых условиях умеют приспособиться. А я всё, отдохнуть хочу, наработался, на две жизни хватит.
– И не уговаривай, Максим Юрьевич, завтра у меня сертификат заканчивается, и продлевать я его уже не буду, и не проси. Я уже и обходной подписал. Сегодняшнюю ночь последнюю смену отдежурю, в отдел кадров за трудовой заскочу, и всё, на пенсию. Буду целыми днями с удочкой сидеть на берегах рек и озёр, благо в нашем крае их много, и первое время совсем ничего не делать. Сын уже взрослый, сам жизнь строит, Надежду ещё два года назад похоронил, так что – рыбалка целыми днями в тишине и спокойствии.
– Окстись, Лёша, ещё и шестидесяти нет, а уже отдыхать собрался, – в раздевалку вплыл заведующий отделением общей хирургии. Неужели решил стариной тряхнуть – ночь взял на дежурство?
– Не я, Саша, льготные пенсии придумал, но просто так их не дают, – сунув ноги в сандалии, я поднялся и одёрнул хирургическую пижаму. – Устал я, Саша. Ты даже не представляешь, как сильно я устал.
– Устал он, – Сашка подтянул штаны, которые сели на уже заметном брюхе в облипку. Я-то по сравнению с ним ещё ничего, не удержавшись, хмыкнул, проведя рукой по плоскому животу. – Работать, кто будет? Пушкин? Итак вон, самому дежурить приходиться. Один в отпуск рванул на юга, а ещё одна кукла залетела, в декрет собралась. А я всегда говорил, Максим Юрьевич, не место бабы в хирургии и всё тут! Сильно хотелось Барби эту принять, в поликлинику надо было засунуть, пускай бы чирии на жопах вскрывала.
– Как у тебя всё просто, Александр Валерьевич, – старший даже скривился, словно лимон съел. Эта тема была болезненной не только для него, но и для всех заведующих отделений. Персонала с каждым годом становилось всё меньше, а требований всё больше. Такими темпами успеть бы Максимке на повышение свалить, а то и самому дежурить придётся, больше некому будет. – Это в отделении, ты вон, как ответственный человек, сам вышел, чтобы подежурить, а в поликлинику я кого бы посадил, а? У меня очереди из хирургов почему-то не наблюдается. А по Селивановой сразу видно было, что она рожать скоро уйдёт.
– Да Светочка, не выходя из одного декрета, во второй рванёт, – я хохотнул. Точно её Сашка назвал – Барби. – Она же всем, кто её слышать хотел, трепалась, что троих ребятишек хочет. Так что выйдет она на работу… хм… никогда!
– Да знаю я, – махнул рукой главный. – Только она хоть ненадолго дыру закрыла в твоём отделении, Александр Валерьевич.
– Ага, только сейчас мы на декретную должность хер кого найдём. Ни один придурок временно не пойдёт, даже если Селиванова никогда больше не выйдет на работу. Место-то всё равно за ней числится. И чего выгадал-то? – буркнул Сашка, напяливая шапочку.
– Да к проктологу на рабочее место Селиванову! Мне вон заведующего реанимацией где-то искать сейчас надо, а вот это уже полный трендец, – он замолчал, переводя дух. Молодец, что могу сказать. Знал ведь, что я ухожу, и даже не почесался мне замену найти. Вот пускай теперь попрыгает. – Ладно, дежурьте, – главный снова скривился. Лёгкого дежурства не желал, примета плохая. И так мой последний день, а в последний день обычно самая жопа происходит. Мне уже девочки дежурные высказали, что ждут волшебную ночь. Главный протянул руку. – Ну, бывай, Алексей Владимирович. Полноценно проводим на день медика. Всё равно у тебя пока отпуск. А там, глядишь, передумаешь. – Я пожал протянутую ладонь, сильную, всё ещё сохранившую мозолистые подушечки от скальпеля на пальцах. Ещё не сошли, после того как из хирургов Максим на административную работу подался. Главный похлопал меня по плечу напоследок и вышел из раздевалки.
– Лёш…
– Я не передумаю, – не дав ему закончить, сказал как отрезал и подошёл к двери. – Пошли уже. Скоро начнётся бег с препятствиями, кто вперёд, ты или терапевт дежурный. Сам же знаешь, кто последний в приёмник прибежит, того и бомж.
– Кто сегодня из терапевтов-то дежурит, я что-то не посмотрел, – Сашка забавно оттопырил губу. Забыл уже правила приёмника, старый хрен, больше дежурств надо брать, чтобы помнить.
– Девчонка молоденькая, беленькая такая, горластая. Катюха, а как дальше, хоть убей, не помню, – я даже лоб потёр, пытаясь вспомнить, но фамилию дежурного терапевта словно вычеркнули из памяти.
– Да ладно, не вспоминай, я понял о ком ты, Гвоздикина, мать её. Как будто тебя с твоей последней сменой мне мало, – он покачал головой и вышел из раздевалки, направляясь в отделение, вход в которое был расположен тут же, за прозрачной дверью.
Я вышел вслед за ним, тщательно заперев дверь и сунув ключ в карман пижамы. У нас у каждого, кто здесь переодевался, имелся личный ключ. По технике безопасности ещё один должен на вахте храниться, но про это правило, как обычно, все дружно забыли, «случайно» потеряв лишний экземпляр. А так-то от большинства помещений ключи на вахте всё же можно было найти.
В ординаторской царил полумрак. Вроде бы на улице ещё светло, до и летом вообще темнеет поздно, но плотные шторы на окнах не давали проникнуть свету в прокуренное помещение. Курить в ординаторской было запрещено, но кого это когда останавливало? Особенно если ночь тяжёлая, или операция сложная, или вообще не одна.
Полумрак развеивал свет, идущий от монитора компьютера, стоящего на одном из столов. Всего столов было пять, мой в углу. Компьютеры стояли на каждом, а вот принтер был один на всех. Ну хоть за компом не надо в очереди стоять, чтобы свою часть истории набрать, и то хлеб.
– Васька, опять во что-то рубишься? – из-за монитора показалась взлохмаченная голова ещё одного дежуранта, молодого совсем хирурга, первый год работающего после ординатуры. Это терапевтам хорошо, можно смены на всех раскинуть, а хирург один за столом не справится, обязательно ассистент ему нужен. Вот и пашут в два раза чаще. Думать надо было, куда совались.
– Не во что-то, а в лучшую игру всех времён и народов, – он поднял вверх указательный палец, а затем сам на него посмотрел, скосив оба глаза.
– Избавь меня от подробностей, – я завалился на диван и прикрыл глаза. Вот бы сейчас заснуть и проснуться уже утром, под конец смены. А потом домой с чистой совестью.
– Алексей Владимирович, – я приоткрыл один глаз и уставился на стоящую надо мной Марину.
– А ты чего опять здесь? Вчера же дежурила? – своих сестёр я пытался сам контролировать, потому что у старшей до них вечно руки не доходили.
– Так Еремина заявление написала, – возмущённо ответила Марина.
– Что, опять? – я резко сел и протёр лицо руками. То ли давление подскочило, то ли слишком резко поднялся, но перед глазами замелькали мушки, вызывая жуткое раздражение. – Да сколько уже можно?
– А я говорила вам, что нужно ещё кого-нибудь учить! – Марина ткнула пальцем мне в грудь. – А эта шмара знаете, что Борисовне заявила? – я покачал головой, сегодня днём меня здесь не было, иначе я не пропустил бы этот хор мартовских кошек, который, наверное, каждый больной слышал, даже Демидов, который у меня в коме уже полмесяца лежит и ни туда ни сюда. – Она ей заявила, что ей такие должностные составили, что работать надо, нет, вы представляете?
– С трудом, – я даже не знал, заржать сейчас или всё-таки подождать, когда Марина выйдет. – А ты чего залетела сюда? – я попытался увести разговор в сторону от Ереминой. Но права Маринка, шмара она добрая.
– Там у Демидова что-то с показателями странное, – я её когда-нибудь прибью. А нет, не прибью, это я по инерции подумал, ещё не осознал себя пенсионером. В первые дни вообще будет казаться, что прогуливаю.
– Так, с этого и надо было начинать, а не мозги мне Ереминой своей забивать, – я быстро встал и вышел из ординаторской.
Демидов, похоже, именно в мою последнюю смену решил определиться и уйти в мир иной. В тот момент, когда я зашёл, началась фибрилляция желудочков, и прикроватный монитор взвыл дурным голосом, намекая, что тут что-то не так. Хорошо ещё пациент на трубе, интубировать не надо, а то совсем весело бы стало. Дефибриллятор стоял в углу, заряженный и готовый к работе. Бегом подскочив к кровати, открыл крышку и вытащил электроды. Рядом уже суетилась Маринка. Дефибриллятор зажужжал, оповещая, что готов стрельнуть, и одновременно с этим дикие скачки на мониторе прервались ровной линией и таким же ровным и непрерывным писком. Да, твою же мать, не успел, всё равно стрелять надо.
– Остановка сердца, – взгляд на часы, – двадцать один час тринадцать минут. Двенадцатое июня две тысячи восемнадцатый год. Начинаю реанимацию. Дежурный реаниматолог Филин Алексей Владимирович. – Надеюсь, что камера пишет, а то основное веселье уже утром начнётся, если реанимация неудачно пройдёт. Маринка умница, быстро фиксировала в листе всё мной сказанное: ничего, прорвёмся, не в первый раз замужем. – Разряд! – тело на кровати выгнулось дугой, взгляд на монитор – ноль ампер на выходе. Бросаю электроды Маринке и начинаю качать, чувствуя, как из-под шапочки по виску на щеку поползла солёная капля пота. Краем уха слышу, как дефибриллятор пропищал готовность. Отнимаю руки, сцепленные в замок от груди.
– Алексей Владимирович, комплекс, – прошептала Маринка, подавая электроды, в то время как я чувствовал, что с трудом расцепляю словно сведённые судорогой пальцы. Что за чёрт? Перед глазами снова замелькали мушки, на этот раз полноценная рябь, такая, что захотелось смахнуть её рукой. Да что со мной сегодня? Взгляд на монитор, действительно комплекс, вот только не тот, что был мне нужен.
– Это я надавил, заставил сократиться, – говорю сквозь зубы, стараясь соблюдать спокойствие. Ведь опытная же девка, зачем дурацкими вопросами отвлекает? – Разряд!
Выгнувшееся дугой тело, на этот раз чуть дольше, так ведь и разряд сильнее предыдущего. Снова отбрасываю электроды. Руки в замок, поехали. На пятой экскурсии противный писк прервался. Пик-пик-пик, – взгляд на экран и с облегчением перестаю качать. Получилось.
– Ритм восстановлен, в двадцать один час девятнадцать минут, – поворачиваюсь к Маринке, которая с деловым видом ставит дефибриллятор на зарядку. Правильно, он всегда должен быть заряжен, всегда должен быть готов начать работу. – Ритм синусовый. Ты записала?
– Конечно, Алексей Владимирович, не беспокойтесь, всё в лучшем виде.
– Смотри у меня, – монитор продолжал размеренно пищать, аппарат искусственного дыхания равномерно дышал за Демидова. Мне же, как это всегда бывало после успешной реанимации, захотелось курить. Оставив Маринку на посту, я пошёл из ПИТа, отмечая про себя, что скованность, совсем недавно поразившая меня, куда-то исчезла, так же как и рябь перед глазами. – Да, пенсию не зря дают, – пробормотал я, направляясь в ординаторскую.
В ординаторской ничего не изменилось. Васька всё также рубился за очередного эльфа или орка, периодически издавая нечленораздельные звуки. Сашка пока нас не почтил своим царственным вниманием. Скорее всего, в своём кабинете хвосты бумажные подчищает, пользуясь случаем. Я подошёл к окну, отодвинул штору и сел на подоконник, открывая форточку. Было пасмурно, и, уже началось смеркаться. Я успел сделать пару затяжек, когда тишину наступающей ночи прорезал звук сирены, несущейся к приёмнику скорой.
– Начинается, – сказал я, поднося сигарету к губам.
– Может инфаркт? Или инсульт? – в голосе Васьки послышалась такая надежда, что я едва не расхохотался, покосившись на него. Молодой хирург так внимательно слушал звуки сирены, что даже оторвался на время от игры, что не преминуло сказаться на результате. – Ах, ты, зараза! Всё, меня сделали. – он заложил руки за голову и потянулся. И тут послышался очередной звук сирены, а потом ещё один. – Не, не инфаркт, – и он витиевато выругался. – Как бы не авария какая.
В ординаторскую заглянул Сашка, наши взгляды встретились, и он кивнул. Ну, всё, время короткой передышки вышло. А я даже не успел на Демидова запись оставить. Зараза. Сигарета закончилась как-то внезапно, и огонёк, добравшись до фильтра, обжёг пальцы. Затушив то, что осталось в пепельнице, в которую была превращена пустая банка из-под кофе, я соскочил с подоконника.
– Ну че ты расселся? – рявкнул заведующий, глядя на Ваську. – Мыться! Бегом, марш!
– На что пойдём-то? – Васька с недовольной рожей принялся вылезать из-за стола.
– Огнестрел, и два ножевых на подходе, – хмуро сообщил Саша. – Как будто в девяностые вернулся, мать вашу, и клиентов с очередной разборки ждём.
– М-да, странно, – я даже немного нахмурился. – Огнестрел куда?
– Не знаю, куда-то в брюхо. В упор стреляли, там месиво. Как вообще жив остался, вот в чём вопрос.
– Его первого берём? – я тряхнул головой. Перед глазами снова замелькали уже порядком надоевшие мушки.
– Да, те двое стабильные, – Сашка посторонился, пропуская Ваську. – Как бы дежурную бригаду поднимать не пришлось.
– Мне некого поднимать. Никитин где-то летит с моря, только завтра меня сменить сможет. Волкова в декрете, а Еремина снова заявление написала.
– Опять? – Сашка сжал губы. – Всё, надоела. Если Борисовна не пошевелится, я сам её турну. Достала уже.
– Давно пора, а то звезду эту с накладными когтями работать, видите ли, заставляют, – мы переглянулись и хмыкнули. Ну, мне-то хорошо, я завтра утром всё допишу, чтобы долгов не оставлять и поминай как звали. А вот ему ещё эту лямку пять лет минимум тянуть. – Ну, где наша блондиночка с дурным характером? Долго её ждать?
Из коридора послышались шаги, словно кто-то бежал, стукая каблучками по мраморной плитке пола.
– А вот и я, – в ординаторскую ворвалась молодая женщина с собранными в высокий хвост длинными белокурыми волосами. Эх, был бы помоложе, точно приударил бы. Но как же это непривычно видеть неубранные волосы и расстёгнутый халат в хирургии. Она протянула Сашке плёнку ЭКГ. Нет ничего более жалкого, чем выдающийся хирург с большим стажем, пытающийся прочитать кардиограмму. Хоть не вверх ногами держит и не говорит, что она ровненькая, и то хлеб. Наконец, эта стервочка решила сжалиться над заведующим хирургией и повернулась ко мне. – Можете усыплять, Алексей Владимирович. Нет тут ничего острого.
– Могла бы по телефону сказать, – проворчал я, направляясь к двери.
– Не могла, связь что-то чудит, – Катерина пожала плечами. – Вы, например, у меня вообще не существуете, оба, – добавила она, поворачиваясь к Саше. – А вы, Александр Валерьевич, не расслабляйтесь сильно. У меня в приёмнике двое, и оба могут в итоге оказаться вашими, сейчас только биохимию перепроверим. Да, и ещё кого-то везут, с болью в плече. Но, с такой формулировкой мне один раз огнестрел в это самое плечо подвезли. Так что, похоже, ночка сегодня та ещё будет.
Я уже не стал слушать Сашкины маты и ответы этой язвы, а быстро побежал в операционную. К счастью, мне не надо так намываться, как хирургам, достаточно руки правильно вымыть.
На столе уже лежал молодой парень, а ему в кровь поступал миорелаксант. Маринка деловито заполняла наркозный лист, параллельно перебирая ампулы, ожидая моих распоряжений. Я встал у головы парня и скороговоркой перечислил препараты, которые тут же начали поступать ему в кровь. Открыв клинок ларингоскопа, я уже положил поплывшему парню ладонь на голову, как вдруг он распахнул глаза и довольно отчётливо произнёс:
– Это не игра, не игра… В игре не умираешь… по-настоящему. Это какой-то вирус, точно вирус и зомби. Они все как зомби, только какие-то другие, – Маринка замерла рядом со мной со шприцем в руке, а в её глазах, блеснувших из-под маски, промелькнуло беспокойство.
– Переиграл во что-то, парень, – я покачал головой, а он тем временем закатил глаза и отключился. – Ну, с богом. – Запрокинув его голову, я ввёл ларингоскоп и приступил к интубации, которая, похоже, на сегодняшний день не последняя.
Эта была поистине адская ночь. Пациентов везли валом, пришлось вызвать дежурную бригаду и собрать ещё одну из тех, кого нашли. Мы с Маринкой чуть с ума не сошли, мечась между столами. Все пациенты были с разного рода повреждениями. Создавалось впечатление, что город сошёл с ума, и все кинулись резать и стрелять друг друга. Спасти удавалось не всех. Некоторых привозили в таком состоянии, что возникал закономерный вопрос: как вот это ещё может быть живо? Хирурги падали с ног, в последние часы я заметил, что они даже не перемываются, вопреки всем канонам и правилам. Одежду одноразовую меняют только, не отходя от столов. И, как сказал во время моей очередной перебежки к соседнему столу Сашка – этот дурдом не только у нас. Все больницы города экстренно расконсервировали операционные и пашут, не покладая скальпелей.
Закончилось всё это безумие только в восемь утра. Обойдя всех, кто выжил и теперь лежал в реанимации, я поплёлся в ординаторскую. Сейчас записи сделаю и домой. Спать буду сутки, не меньше. Всю ночь перед глазами мелькала рябь, но я на неё уже не обращал внимания.
Пока компьютер загружался, на секунду прикрыл глаза, и словно в чёрную дыру провалился.
Проснулся, словно от толчка. Подняв голову с рук, я, оказывается, уронил её во сне на стол, – я огляделся по сторонам, одновременно потирая затёкшую шею. Монитор компьютера оставался чёрным и не подавал признаков жизни. Как не наблюдалось этих самых признаков жизни в ординаторской, хотя, по идее, после такой ночки здесь, должно быть, достаточно людно.
Но, что меня поразило больше всего – это полумрак, стоящий за окном и, соответственно, в ординаторской. Хотя часы показывали, что уже давно утро.
Поднявшись, я подошёл к двери и выглянул в коридор, чтобы тут же нырнуть обратно. Коридор был пуст. Не было привычной утренней суеты. Не слонялись больные, не бегали медсёстры, не махали швабрами санитарки. А ещё было очень тихо. Просто нереально тихо. Почувствовав подступающую панику, из-за непонимания происходящего, я сел на диван, оглядывая пустую ординаторскую бессмысленным взглядом.
Появившуюся перед глазами рябь, я встретил, как родную. Вот только на этот раз, рябь была настолько интенсивной, что сквозь неё я не видел ничего вокруг. Вдобавок ко всему к ряби добавились яркие всполохи, которые постепенно сложились в слова.
Приветствую, игрок! Какой тип общения ты предпочитаешь: визуальный или акустический?
Что? От неожиданности я упал на спину, пытаясь отогнать от глаз навязчивую надпись, размахивая при этом руками. Что здесь происходит, вашу мать?!
Глава 2
Рябь и надпись продолжали маячить перед глазами и не собирались никуда исчезать. Более того, даже когда я закрыл глаза, надпись никуда не делась, словно транслировалась сразу на сетчатку, а то и передавалась непосредственно в зрительные бугры мозга, и я видел уже обработанную информацию. Минут пять я пытался от неё «отделаться»: закрывал глаза, вызывал любой другой образ, тупо отмахивался руками, но, в конце концов, сдался. Ладно, попробуем убрать её, сделав осознанный выбор из двух предложенных альтернатив:
– Акустическую, давай акустическую, – и добавил едва слышно, что для херни, засевшей в голове, было не принципиально, но немного успокаивало меня самого. – Лучше уж голоса в голове, чем муть перед глазами, из-за которой я больше ни хера вижу. С голосами, чего уж там, можно бродить и фиги воробьям показывать, главное – видеть этих самых воробьёв. А то что фиги, так я на пенсии уже официально и бесповоротно. Кому хочу, тому-то и показываю. Имею право, я свободная личность.
– Твой выбор принят, игрок, – тут же сообщил мне женский голос, довольно приятного нераздражающего тембра, но какой-то безжизненный, холодный, лишённый каких-либо эмоций.
Появление голоса послужило своего рода сигналом к выключению визуала, потому что надпись, как и рябь перед глазами, исчезли. Проморгавшись, я осмотрелся по сторонам, отмечая про себя, что так чётко я ничего не видел с прошлого вечера, когда только пришёл на смену.
Похоже, что вся эта ерунда началась не только что. Внезапно вспомнились слова паренька, поступившего в эту жуткую ночь первым, но я отбросил их в сторону, попытавшись сосредоточиться на происходящем здесь и сейчас. Тем более что голос в голове настойчиво предлагал послушать, что же он скажет.
– Ты хочешь получить первичную информацию?
– Ну ещё бы я не хотел, – пробормотав, я отметил с неудовольствием, что в голосе прорываются истеричные нотки. – Конечно, хочу, прямо очень сильно.
– Ты можешь задавать вопросы, игрок. – Голос милостиво разрешил мне приобщиться к информации.
– Какого лешего со мной происходит, и что за дичь вокруг творится?! – на последнем слове я всё-таки вскрикнул. Эх, не получилось этакое брутальное хладнокровие выдержать, да и наплевать. Меня всё равно никто не видит и не слышит моих воплей.
– Ты стал участником Большой Игры, игрок. – Голос вполне ожидаемо на мои истерики внимания не обращал. Вообще, по мере общения у меня появилось ощущение, что я разговариваю с машиной, каким-то искусственным интеллектом. А может быть, я всё проспал, и Скайнет захватил мир? – Сейчас я перечислю главные правила Игры, снимающие большинство вопросов. Слушай внимательно и запоминай, это очень важная информация. В Игре не предусмотрено перерождение и возрождение игрока: после получения фатальных повреждений, смерть игрока является конечной и сопровождается гибелью биологической составляющей. При повышении уровня повышаются характеристики, в зависимости от распределения игроком очков опыта. Игроку предоставляется возможность распределять полученные очки опыта самостоятельно на своё усмотрение. Если характеристики затрагивают физические составляющие, то будут происходить изменения на физическом уровне с изменениями параметров биологической составляющей. Цель Игры определяется уровнем локации. Выйти из Игры невозможно.
– Я знаю ещё один метод выигрывать в такие игры. Можно просто не играть, – я сел и обхватил себя за голову руками. Только сойти с ума как раз перед пенсией не хватает. Ау, где тут у нас штатный психиатр потерялся? У него же такой благодарный клиент появился, сам придёт, стоит ему только найтись. Это уже не тихое помешательство с воробьями, это нечто гораздо большее. Как мой разум вообще сумел всё это сгенерировать? Я в жизни не играл ни в одну эту новомодную игру, максимум мелкие игрушки на телефоне, чтобы иной раз время скоротать, чаще всего на дежурстве. Я понятия не имею про все эти уровни и почую муть. Откуда у меня вообще такие образы в голове, если нет визуального представления о том, что говорит эта роботизированная тётка?
– Не играть нельзя, – я не задавал вопрос, а всего лишь рассуждал вслух, но эта штука в моей голове решила ответить, чтобы у меня не возникло не дай бог никаких вредных иллюзий. — Бездействие игрока в течение 9 часов будет расценено как проигрыш. Результат проигрыша – смерть физического тела и аннулирование всех достигнутых результатов.
– Просто отлично. Настоящие гладиаторские бои, правда, вообще без каких-либо правил. Играй или умри, хотя можешь не играть, но всё равно умрёшь. Волшебные перспективы, просто волшебные. А варианты, где гибель физического тела не предусмотрен? Нет? Я так и думал. Ответь мне на один понятный и простой вопрос: что, мать твою через колено, здесь творится?! Какая Игра?! Какие, твою дивизию, игроки?! Откуда этот бред вообще свалился на мою больную голову?! – я не выдержал и, отняв руки от головы, заорал.
– Я не уполномочена отвечать на этот вопрос и на вопросы подобного содержания. Твой уровень, игрок, не позволяет получать информацию общего характера, не относящуюся непосредственно к прохождению этой локации и затрагивающие истоки Игры. Ты не можешь знать, что происходит вне локации, пока не выполнишь основные задания и не получишь необходимый уровень развития.
– Так, ладно, – вдох-выдох, успокойся, Лёха, всё нормально… Почти… Да кого я обманываю, всё ненормально! Всё настолько далеко от понятия «нормально», что я даже не слишком нервничаю, потому что этот сюр просто не может существовать. Вот только, если даже если вся эта херомуть происходит исключительно в моём больном воображении, нельзя просто сидеть сложа руки. Я не привык к такому, да и вон барышня сообщила, что если я решил отсидеться, то через 9 часов просто сдохну. А такую штуку, как самовнушение, ещё никто не отменял. А вдруг и взаправду сдохну? Что тогда? Посидел, вашу мать, с удочкой весь день на озере, пенсия же с сегодняшнего дня, как ни крути. – Какова моя цель? В чём заключаются основные задания Игры?
– Найти выживших, получивших статус игроков, в пределах этой локации. Организовать из выживших, получивших статус игроков, клан. Этот клан будет владеть данной локацией и сможет использовать все её преимущества, которые откроются после утверждения создания клана. Стать лидером клана. Найти выход из локации.
– А скажи мне, подруга, у других игроков, то бишь выживших, получивших статус игрока, такие же цели? Или они для каждого игрока индивидуальны?
– В пределах данной локации на первоначальном этапе создания клана цели у всех игроков одинаковые. После выполнения основной задачи, в данном случае – это найти выход из локации, основное задание будет получать глава клана, который сможет распределять обязанности между игроками своего клана для быстрого и эффективного его выполнения.
– Всё это, конечно, замечательно, – мой голос просто сочился мёдом. Аж скулы свело. – Но, ответь мне, каким образом я создам клан, если у всех остальных, то же самое задание? Включая, если я тебя правильно понял, задание о получении лидерства? – ну что же, можно поздравить себя, я почти успокоился в своём собственном бреду. Вон даже привычные язвительные нотки в голосе появились.
– Лидерство в клане подтвердится после обнаружения всех выживших в локации, кому присвоен статус игрока и сбор их в одном месте, с началом структурирования присоединившихся по выполняемым клановым функциям. Лидерство может определяться путём выбора большинства при прямом голосовании, или в результате индивидуальных поединков потенциальных лидеров. В случае победы в поединке, если никто из игроков не захочет бросить очередной вызов, победитель становится лидером клана автоматически.
– Ещё лучше, – я потёр виски, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из разглагольствований Васьки, когда он играл в свои игрушки, чтобы спроецировать на себя самого. – Так, я могу увидеть свои характеристики? – вместо ответа перед глазами развернулась табличка. Очень небольшая, надо сказать.
Раса: человек
Уровень: 0
Имя: Игрок
Сила: 2
Ловкость: 2
Интеллект: 4
Здоровье: 150
Энергия: 150
– И что всё это значит?
– Тебе нужна развёрнутая консультация по всем характеристикам? – тут же отозвался в голове голос.
– Нет, спасибо, когда возникнет необходимость, спрошу. Я вот чего хочу узнать: можно поменять расу, к примеру? Может быть, я не хочу оставаться человеком с интеллектом 4? Может быть, я хочу стать орком, с силой 10 и интеллектом 0? Тогда мои физические характеристики поменяются, и я буду крошить всех неигроков и претендентов на лидерство пачками, и не буду мучиться совершенно ненужными для подобного рода игр вопросами.
– На данном этапе развития – это невозможно.
– Хорошо, а сменить имя? Хотя бы собственное использовать? А то просто Игрок, как-то странновато. Особенно если остальных также зовут.
– На данном этапе развития – это невозможно.
– А какие-нибудь ещё характеристики пробрести? Выбрать класс? Навык?
– На данном этапе развития – это невозможно.
– Да что вообще возможно на данном этапе развития?!
– На данном этапе развития возможно повышение уровня существующих характеристик.
– И до какого уровня мне их повышать, чтобы стало хоть что-то возможно?
– Частично перечисленные навыки будут доступны с 30 уровня развития. С 10 уровня развития, откроется возможность применения навыка «Портал». С 2 уровня развития станет доступен пассивный навык «Инвентарь». С 1 уровня развития станет доступен пассивный навык «Использование артефактов», подходящих под уже полученные характеристики. Использование артефактов, в свою очередь, позволяет повышать характеристики без повышения уровня.
– Что стало с людьми? Почему так пустынно и тихо? – устало спросил я, не надеясь на ответы.
– Я не уполномочена отвечать на этот вопрос. Твой уровень, игрок, не позволяет получать информацию общего характера.
– Почему-то я так и подумал. Как повышать уровень?
– Повышение уровня можно получить в пределах данной локации: убивая неигроков, выполняя условия Игры по достижению всех целей.
– Понятно. Всё предельно ясно и просто. И, будь я орком, вообще не представляло бы никаких хлопот, – я пошевелил голыми пальцами в сандалиях. Как-то холодно стало, вон, даже ноги уже мёрзнут. А ведь лето на дворе. Сунув руку в карман, я нащупал ключ от раздевалки. Надо пойти переодеться, что ли. А то как-то несерьёзно играть в игру с такими глобальными целями в несвежей хирургической пижаме, которая даже при очень большом желании не сойдёт за игровую броню.
Выйдя в коридор, я с минуту постоял возле двери в ординаторскую, а затем повернул направо и пошёл к ПИТ. Чем чёрт не шутит, а вот находящийся в глубочайшей коме Давыдов вряд ли станет героем моего экзистенциального бреда. Это будет уже слишком, потому что воевать с коматозником – это даже не днище, это гораздо ниже.
Пустой коридор и палаты, я заглянул в парочку по пути в ПИТ, действовали на нервы гораздо больше, чем вся абсурдность ситуации в целом. Оставалась слабая надежда, что я сплю, и мне это снится, вот только она таяла с каждой секундой, приближающей меня к палате с лежащим в коме мужчиной. Освещение коридора представлялось тускло светящимися лампочками, которые горели через одну. Так обычно бывало, когда отрубалось электричество и в ход шёл мощный бензиновый генератор.
