Kitabı oxu: «Плененная поневоле»

Глава 1

Какой чудесный вечер, декабрь, снег идет большими хлопьями. Как же я люблю такую погоду, даже дух замирает.

Все вокруг такое волшебное. И это самый счастливый день в моей жизни, потому что сегодня мой день рождения, мне исполнилось восемнадцать лет. От счастья даже прослезилась немного, и улыбка с лица не сходит.

Правда, освободилась сегодня очень поздно с учебы, поставили две дополнительные пары, как назло. А ведь так хотела пораньше сегодня уйти, чтобы подольше побыть у папы в отеле.

Да, у папы есть небольшой, но очень уютный отель. И именно сегодня к нему приехали какие-то важные и богатые люди, которые сделают нам месячную, а то и больше, выручку за один вечер.

И мне так хочется посмотреть на них хоть одним глазком, ведь я никогда в жизни не видела влиятельных людей. Так интересно, как они ведут себя, как разговаривают, как выглядят.

Папа и сам с утра порхал от счастья, ведь к нам, в небольшой городок, никогда и не приезжают такие гости.

Но из-за того, что я задержалась, остался всего один час, потому что к шести меня уже ждет сестра домой, она сюрприз готовит. Но я все-таки забегу в отель, хоть на десять минуточек, ну очень любопытно мне. Поэтому бегу сейчас со всех ног туда.

Папа обещал купить мне завтра, с заработанных денег, настоящее фортепиано, я так о нем мечтала с самого детства. Но оно так дорого стоит. И пока я училась в музыкальной школе, играла на маленьком, расстроенном синтезаторе, у которого и клавиши-то не очень хорошо работали. И вот моя мечта скоро исполнится, что добавляет еще больше счастья и радости. Прыгать хочется, кричать хочется, смеяться в голос хочется.

А после отеля сразу побегу домой, мы с сестрой накроем стол и будем ждать папу с работы. Ох, уже не терпится посидеть в теплой, семейной обстановке.

Пробегаю мимо шикарных, дорогих черных автомобилей, задерживая взгляд на каждом, и залетаю в отель.

Я вчера сама гирлянды повесила здесь на все окна: и в холле, и в номерах. Папа разрешил, ведь я так все это люблю. Да и отель сразу преобразился, стало так красиво все, уютно, и чувствуется уже новогоднее настроение.

Раздеваюсь и иду искать папу. Администратор сказала, что он в своем кабинете. Забегаю к нему и на шею бросаюсь сзади, обнимаю его, улыбаюсь.

– Папочка… Я только освободилась. Там такая погода, ты видел? Снег прям такими большими хлопьями идет, – радуюсь как ребенок, а он поворачивается ко мне, весь напряженный, бледный, в глазах слезы застыли, даже кажется, что поседел немного.

– Юленька, жизнерадостная моя доченька, пойди, отнеси нашему гостю поднос? – гладит меня по волосам, затем отходит и дрожащими руками протягивает мне этот самый поднос с бутылкой алкоголя, стаканами и закусками.

– Пап, что с тобой? Почему я? – смотрю на своего любимого отца с удивлением. Мне что-то становится не по себе от его состояния.

– Иди, доченька, все заняты, – дает поднос и отворачивается. Что-то с ним случилось.

– Я сейчас быстренько отнесу, а потом ты мне все расскажешь. Сегодня день такой замечательный, нельзя грустить, – пытаюсь ободрить папу.

– Скажи, что от Виктора, двадцать шестой номер, – а сам наливает себе в бокал алкоголь.

– Пап, тебе же нельзя… Да что случилось? – меня начинает очень пугать его состояние, у него же сердце больное, да и не пьет он никогда.

– Все хорошо, девочка моя, иди. Я люблю тебя.

– Ладно, и я люблю тебя.

Выхожу. Сейчас же вернусь и все узнаю. Может, со здоровьем проблемы? Только бы не это…

Поднимаюсь на второй этаж, подхожу к нужному номеру и делаю глубокий вдох полной грудью. Лишь бы не накосячить, а то я могу. Из-за своей неуклюжести вчера торт уронила, который мы с Аленкой готовили до ночи. Я так расстроилась, что даже плакала от обиды, но Алена сказала, что сегодня сделает новый и не позволит оставить меня без торта. Папа даже разрешил ей в школу не ходить, хотя девятый класс, конец четверти. Вообще, у нас самый добрый и понимающий папа на свете. Как же я его люблю.

Стучу в дверь. Сердце почему-то так бешено бьется. Как же я волнуюсь, даже в поднос вцепилась. И почему папа именно меня отправил? Он же мне сам вчера говорил, чтобы только со стороны посмотрела и близко не подходила.

И как вообще вести себя с этими влиятельными людьми? Может, они такие же, как и мы, простые, и не стоит так переживать? Просто вежливо спрошу, нужно ли еще что-нибудь, и буду улыбаться, да.

Эти сегодняшние гости забронировали весь отель, платят в десять раз больше и потребовали лучший сервис. Наверное, поэтому и трясусь вся. Я должна справиться. Но все же не понимаю – куда весь персонал делся? Может, мне стоит спуститься и переодеться в горничную? А то я как-то не по сервису выгляжу.

И, наверное, я бы так и сделала, но дверь начала отпираться. Вот только никто не открывает, и я решаюсь зайти сама. Медленно опускаю ручку вниз и отворяю дверь. Захожу.

И первое, что бросается в глаза, – это мужчина. Он сидит в кресле, спиной ко мне. Черные волосы очень красиво подстрижены. Видно, что он невероятно большой, накаченный, в черной рубашке, а в руке у него сигарета.

Делает затяжку, пускает дым и тушит бычок. Чувствуется его сильная энергетика, и она мне кажется слишком пугающей и тяжелой. У меня даже холодок по спине пробежал. А он сидит, даже не обернулся на меня. Слишком невозмутимый и чересчур расслабленный.

Осознание приходит, что я слишком долго смотрю на него, а надо бы уже что-то сказать. Выхожу из своего оцепенения, набираюсь смелости и говорю:

– Добрый вечер, я от Виктора. Я при…

– Проходи, – прерывает меня. От его голоса мурашки по всему телу побежали. Он очень низкий, басистый, уверенный и такой бархатный.

Сглатываю и нерешительно подхожу к столику. Ну что я, в самом деле, не съест же он меня. Да и сама мечтала ведь увидеть влиятельного человека. Ну вот он, в паре шагов от меня.

Улыбаюсь, но сердце все равно замирает от волнения. Ставлю поднос перед мужчиной. Поднимаю глаза на него и… невольно дергаюсь.

Этот мужчина смотрит на меня исподлобья, глаза черные-пречерные, словно бездну увидела в них. Его взгляд испугал меня до ужаса, до дрожи. Поскорее уйти захотелось. А он как сидел, так и сидит, не пошевелился.

На нем рубашка немного расстегнута, и сейчас, вблизи, он кажется еще больше и мощнее. Прям настоящая живая машина с грудой мышц.

– Вам что-нибудь нужно еще? – первая отвожу глаза в сторону.

– Налей. – Киваю. Поскорее бы закончить и убежать. Слишком давящая энергетика от этого человека, будто сам дьявол сидит передо мной. И что такой человек делает в нашем городе, интересно?

Беру бутылку и пытаюсь пробку вытащить, но не получается. Как же неловко…

– Не поможете? – протягиваю ему бутылку. Он берет ее у меня, при этом дотрагивается до моей руки. А меня будто обожгло. Отдергиваю руку и снова на него смотрю. Замечаю, как он нахмурился, и этот взгляд… словно глаза еще чернее стали.

С легкостью открывает бутылку и протягивает мне обратно. В этот раз уже беру так, чтобы не дотронуться до его руки снова.

Разливаю напиток по пяти бокалам. Он, наверное, гостей ждет.

– Подай. – Что за человек? Одни приказы. Можно же нормально попросить или вообще самому взять. Вот так, значит, общаются богатые?

Беру бокал и подаю, а он снова до руки дотрагивается. Специально? Он выпивает содержимое и даже не морщится.

– Что-нибудь еще? Из развлечений у нас есть сауна на первом этаже и неплохое кафе, – улыбаюсь ему и стараюсь не показывать свой страх. – Также можем принести приставку и…

– Раздевайся. – Застываю, смотрю на него вопросительно. Мне послышалось? Наверно.

– …и музыкальный центр, – говорю уже тише.

Ну почему он такой хмурый? Может, просто настроения нету?

– Еще я вчера повесила гирлянды… – нервно улыбаюсь. Ну что я несу? Почему меня всю трясти начинает? И почему он так смотрит на меня?

Отворачиваюсь от него и иду к розетке, включаю гирлянду. Мне всегда это настроение поднимало. Может, и ему поднимет?

Вот, так-то лучше. Улыбаюсь сама себе, смотря на теплые огоньки. А затем поворачиваюсь к нему, чтобы увидеть, что он хотя бы хмуриться перестал. Но он не перестал. Только еще сильнее брови свел вместе и смотрит на меня с яростью.

Ой, зря, наверно, я это сделала. Моя улыбка гаснет от этого пугающего взгляда, напряглась вся, и вижу, что он с кресла встает. Какой же он огромный, на две головы выше меня.

– Если вам не нравится, я выключу. Это просто для атмосферности, праздник же скоро. – Ну почему же он так смотрит на меня? – Если вам больше ничего не нужно, то я пойду, – а у самой голос почему-то дрожать начал.

– Хорошо подмечено, праздник уже сегодня, – и идет к двери.

– У вас сегодня праздник? Как здорово! У меня тоже сегодня день рождения, – говорю с радостью, а затем застываю в ужасе, когда этот мужчина запирает дверь.

Поворачивается ко мне и демонстративно ключ в карман кладет, при этом на лице у него появилась недобрая ухмылка.

Зачем он это сделал…

– Отпразднуем?

Глава 2

– Мне правда пора, меня ждут. Откройте, пожалуйста, дверь?

Он медленно и спокойно подходит ко мне, а я быстро отхожу в противоположную сторону от него. Страх насквозь пробирает, так что даже живот скручивает. Опасность ощущаю каждой частичкой тела и сознания. Что этот человек задумал? Зачем дверь запер? Зачем подходит ко мне…

– Раздевайся! И запомни, я не люблю повторять дважды. Это было в последний раз. – Нет, боже, мне не показалось.

Он все ближе и ближе подходит ко мне, и мне некуда больше отступать, в кровать упираюсь. Руки вытягиваю вперед, в попытке остановить его.

– Вы… вы меня, наверно, с кем-то спутали, – смотрю на него испуганными глазами. А он все надвигается как скала, все собой закрывая, так что даже дышать нечем становится. Тело сковывает от страха.

Сажусь медленно на кровать, а потом резко начинаю отползать назад. Но он хватает меня и на себя тянет, сверху наваливается, вжимая меня в матрас.

– Что вы делаете? Отпустите меня, прошу, – глаза слезами наполняются, брыкаюсь в попытке вырваться. Он руки мои хватает и за голову заводит, сжимает очень сильно, до боли. Отвернулась от него, а по вискам слезы катятся. Пугает меня до смерти, дрожу вся под ним, руки пытаюсь высвободить.

– На меня смотри. – Меньше всего хочу разозлить его, поэтому поворачиваю голову. Смотрим глаза в глаза, так близко, так опасно. Его глаза кажутся еще чернее, как у зверя дикого, который поймал свою добычу. – Не знал, что у Фадеева такая дочь сладкая.– У меня глаза расширились: они знакомы? Папа знал, к кому меня отправляет?

– Отпустите, прошу. К вам же скоро придут? —Перехватывает мои руки в одну свою, второй по лицу моему проводит, слезы вытирает. Затем по губам ведет большим пальцем. А у меня сердце будто остановилось.

– Не переживай, успеем. Ты уже трахалась? – От этого вопроса вся краска к лицу прилила. Я и слов-то таких не слышала вживую.

– Нет, я не хочу, – от его веса вздохнуть нормально не получается. – Вы пугаете меня. Можно я уйду? —Смотрит на меня, а затем отпускает руки и встает. Пытаюсь отдышаться и немного успокаиваюсь. Отпустил.

Наблюдаю за ним, как он подходит к столику и выпивает еще один бокал. Закуривает сигарету: одна затяжка, вторая, третья, и кладет ее в пепельницу. Потом достает камеру, штатив из своего чемодана и устанавливает напротив кровати. Что? Зачем? Ответы на эти вопросы будто вспышкой возникли в моей голове. Вскакиваю и бегу к двери, дергаю, стучу.

– Помогите, папа-а-а… – кричу что есть силы.

Мне страшно, очень страшно. Что хочет этот человек? Понятно, что ничего хорошего. Поворачиваюсь к нему медленно, плачу, руками себя обнимаю. Меня знобить начинает очень сильно, напрягаюсь вся еще больше. А он снова ко мне идет, и я вжимаюсь в дверь.

– Значит, так… Твой отец жестоко изнасиловал и убил мою сестру. И теперь время пришло платить по счетам. – Подходит совсем близко и начинает гладить меня по волосам, затем подхватывает на руки. От неожиданности вскрикиваю и хватаюсь за его плечи.

– Что вы такое говорите? Это неправда! Мой папа самый добрый, он и мухи не обидит, – дрожу вся у него на руках. – Это какая-то ошибка. Я никогда в это не поверю! Пойдемте, спросим у него?

– План такой… – несет меня к креслу, садится, а меня на колени свои сажает и в глаза смотрит. – Я буду трахать тебя во все щели, а потом… – пауза, – будут трахать мои друзья. И только тогда, когда нам надоест, я убью тебя. Придушу, как это сделал твой отец с моей сестрой. Все это буду снимать на камеру, и видео покажу твоему доброму папочке. Или нет… Может, его самого сюда пригласим? Пусть смотрит? Как думаешь? – так спокойно об этом говорит, гладит меня при этом по лицу. А мне дышать нечем становится, задыхаться начинаю, слезы по щекам текут. Он ведь шутит? Пугает? Он не сделает этого?

– Зачем вы меня так пугаете? Вы правда хотите это сделать? – говорю дрожащим голосом.

– Похоже, что я шутник? – смотрит очень серьезно на меня.

– Как вы жить потом будете после всего этого? Вам правда будет легче? – сжимаюсь вся, в глазах страх неимоверный. Он же сейчас скажет, что пошутил? Так ведь? Потому что все, что он говорит, – это полный абсурд, это не может быть правдой.

– Этого требует моя семья. У меня нет выбора. Придется, маленькая, – начинает под свитер свои руки запускать, обжигая кожу горячими прикосновениями. Мурашки по коже бегут. – Раздевайся и на кровать, а я сейчас приду. – Встает вместе со мной и ставит на пол. Сам идет в ванную комнату.

Паника захлестывает с новой силой. Что делать? Надо бежать, сейчас же.

В тревоге осматриваюсь кругом, подхожу к окну и открываю его. Морозный воздух сразу же врывается в номер, и это единственный шанс – прыгнуть, и все. Всего лишь второй этаж, хотя все равно очень высоко. Но лучше так.

Встаю на подоконник, затем перешагиваю на карниз, скользко.

Боже, помоги мне… Закрываю глаза, раз… два…

– Прыгнешь – заберу твою сестру. Решай.

Замерла. Стою, не шевелюсь. Губы дрожат, ком в горле застрял. Дрожу. Слезы текут. В голове мыслей больше никаких нет. Просто стою и смотрю, как медленно падает снег. Мой последний снег. Для меня.

Как же я любила жить, каждый день с улыбкой на лице. Папа всегда говорил, что жизнерадостнее людей он никогда не встречал. Это правда. В небо смотрю, запоминаю этот прекрасный момент. Воздух морозный вдыхаю полной грудью.

– Как же красиво. Правда? – поворачиваюсь к нему, к своей смерти, и улыбаюсь со слезами на глазах.

Как же я рада, что прожила счастливую жизнь. Я рада, что умею любить. Аленку я люблю больше жизни, поэтому пусть она и дальше бед не знает. Никогда я не позволяла, чтобы ее обижали, и в этот раз не позволю. С этими прекрасными мыслями мне ничего не страшно. Пусть делает, что задумал, я лишь закрою глаза и буду вспоминать снежное небо и чудесные моменты из своей жизни.

А ком в горле так и стоит, от слез ничего не вижу уже, дрожу от холода, но улыбаюсь.

Он протягивает мне руку, а я ему свою. Какая она горячая у него.

Поднимаю ногу, чтобы перешагнуть обратно в номер, но вторая резко соскальзывает, и я падаю… Вскрикиваю. У меня вся жизнь перед глазами пронеслась, сердце ухнуло в пятки. Но он подхватывает меня, держит, не дал упасть. Тянет на себя и прижимает, крепко. И я крепко прижалась. Схватилась за него и дрожу вся еще больше.

– Все хорошо… – зарывается рукой в мои волосы.

Ловлю себя на мысли, что мне так нравится, как он пахнет. И руки его сильные, и как он обнимает меня сейчас, гладит. Успокаиваюсь немного.

– Чудная ты. Говорю, что насиловать тебя будет толпа мужиков, что умрешь сегодня, а она снегу и гирляндам радуется.

– Пообещайте только, что сестру и папу не тронете? – поднимаю голову и снова встречаюсь с его черными глазами. Смотрит на меня прищуренно.

– Не трону, – наклоняется ко мне и губами касается моих губ.

Сердце снова замирает. Я отстраниться пытаюсь, но он рукой голову мою держит. Целовать начинает, губу зубами оттягивает. Впивается в меня и языком своим толкается внутрь. У меня ноги подкашиваются, мне страшно, но почему-то внутри необычные ощущения возникают. Вкус алкоголя и табака не вызывают даже отвращения. Вжимает мою голову в себя сильнее, глаза закрываю, но все равно напряжена до предела. И он с такой страстью целует, покусывает, языком по губам проводит, а затем отстраняется.

Дышу часто, сердце сейчас выскочит из груди. Глаза открываю и вижу, что он улыбается… Какой он красивый… Морщинки около глаз, ямочки на щеках. Неужели он способен на все эти жестокости, что обещает сделать? Зачем тогда обнимает меня сейчас, зачем поцеловал? Это тоже план?

– Ужасно целуешься.

– Я… Я никогда не…

– Прекращай святую из себя строить, – прерывает меня. – Это не поможет. Ты в любом случае сегодня умрешь.

– Моя мама… Она тоже умерла, и я ее сегодня… увижу… – от этого осознания губы дрожать начинают опять, глаза новыми слезами наполняются, снова дышать невозможно, вдыхаю воздух прерывисто. – Я так по ней соскучилась… – не сдерживаюсь, рыдать начинаю. Уткнулась лицом ему в грудь.

– Хватит. Хватит уже этот дешевый спектакль разыгрывать! – отталкивает меня грубо и сводит брови вместе. Пугает меня с новой силой, в глазах ярость и злость, от улыбки и следа не осталось. – На жалость хочешь надавить? Так у меня ее нет. – На часы смотрит, потом возвращается к столу, выпивает очередной бокал и подходит к камере.

Нажимает на кнопку, и над объективом загорается красная лампочка. Затем быстрым шагом на меня идет, глаза сверкают от ярости. Силой сжимает меня за предплечье и тащит в сторону кровати.

Глава 3

– Больно. Не надо, прошу. – Но он не слышит, грубо стягивает с меня свитер, затем майку. Бюстгальтер рвет с легкостью, одним движением. Плачу, руками прикрываю грудь. Но он со злостью убирает мои руки и замирает. Смотрю на него, а он медленно по моему телу взглядом скользит, затем головой мотает и толкает меня на кровать со всей силы.

– Прошу, не надо, остановитесь. Не делайте этого, —всхлипываю, умоляющим взглядом смотрю на него. А он ремень расстегивает, рубашку снимает. Смотрю как завороженная на то, как двигаются его мышцы. Брюки стягивает, отбрасывая в сторону, и начинает снимать боксеры. Глаза резко закрываю, не хочу смотреть, не могу. Никогда не видела голого мужчину.

– На меня смотри, не смей глаза закрывать. —Приоткрываю, и тут же пугаюсь его размеров, дышать часто начинаю, пячусь назад, слышу свое же сердцебиение.

Он очень огромный, везде, как это возможно? Он же меня убьет сейчас.

Резко меня к себе тянет за ноги, ботинки снимает, штаны начинает сдирать с меня, вместе с носками. Все еще пытаюсь отползти от него, но он не дает. Трусы рвет одним движением, вскрикиваю от боли и унижения, брыкаюсь.

– Пожалуйста… – умоляю его, ну не может же быть это правдой, я должна быть сейчас дома, отмечать день рождения. Как будто это все не со мной происходит.

Наваливается на меня сверху и ноги мои раздвигает. Сжимаюсь вся, руками в грудь ему упираюсь. Все, это неизбежность. Как же я боюсь боли. Кричать начинаю, рыдать, а он рукой мне рот зажимает.

– Тебе понравится, маленькая. И давай без этого… Ни за что не поверю, что ты не трахалась раньше. Давай без истерик и спектаклей, не верю! – отпускает рот и за волосы хватает, сжимает до резкой, острой боли.

Второй рукой грудь трогать начинает и затем вниз ведет, туда, дотрагивается. Дергаюсь, не хочу, не могу… Плачу в голос, ногтями впиваюсь в его плечи. Он начинает по складкам водить, внутрь палец пытается засунуть. Сжимаюсь, не даю, но он сильнее надавливает и входит…

– Блядь, какая маленькая, – глубже проталкивается пальцем и останавливается. Меня распирает изнутри, выгибаюсь. – Девственница, значит. Ну, мы это сейчас исправим, вот только нежным я не буду. —Всхлипываю, еще больше напрягаюсь, когда он начинает второй палец просовывать. – Расслабься, порву ведь. Слишком маленькая. – Как, как расслабиться? Когда все это меня в панику вгоняет. Когда так сильно за волосы тянет. Глаза его, такие бешеные, животные, пугающие. Все это так неправильно, порочно, грязно. Страшно.

Чувствую, как начинает еще один палец толкать. Царапаю его со всей дури, затем сжимаю ледяными пальцами его плечи. Внизу все растянуто до предела. Это слишком для меня, не смогу больше, не получится. Всеми силами пытаюсь отстраниться, но он не дает, не пускает. Ртом дышу тяжело и часто, затем губы кусать начинаю до крови. Он оттягивает мою голову назад, ртом жадно набрасывается на мой, слизывая капельки крови. В это время толкается пальцами все глубже, вызывая очень неприятные ощущения.

– Мне страшно, пожалуйста, хватит… – говорю, когда с губ переходит к шее, кусает, засасывает, рычит. Снова мурашки бегут по телу… Это от холода, да, мне холодно, все поэтому.

Вынимает пальцы из меня и пристраивается между ног. Чувствую, как его горячий орган, касается моей промежности. Водит по ней, а у меня все внутри рухнуло. Готовлюсь морально к неизбежности, к боли, и… Не успеваю ничего сообразить… Толчок, резкий, внутрь… Боль прошибает все тело. Кричу, глаза широко распахнула. Выгибаюсь, дергаюсь, а он хватает меня под лопатки и прижимает со всей силы к себе. Слезы ручьем текут по вискам. Ощущения, будто кости внутри расходятся, меня разрывает. Растянута до невозможности. Сжимаю его в себе, не давая двигаться дальше. Жжение внутри невыносимое. Он дышит мне на ухо и шепчет:

– Все… Все, маленькая… МОЯ! Какая же ты маленькая. Бля-я-ять. – Целует, но больше не двигается, давая мне немного привыкнуть. – Очень тугая, не сжимай! – говорит сквозь зубы и медленно выходит, не до конца… И снова толчок… затем снова… и снова… Все быстрее двигается, сильнее. Чувствую, что натянутость стала невыносимой, он рвет меня. По самому дну бьет. Слезы не перестают катиться, губу снова кусаю в кровь и мычу, хнычу.

– Больно… – говорю сквозь всхлипы. Ну не может же он быть таким жестоким, беспощадным. Но он только все быстрее двигаться продолжает, так, что ноги немеют.

Как зверь, сквозь зубы рычит, сжимает до боли мое тело, шею кусает. И я сжимаю его, царапаю все сильнее. Кричать начинаю, дыхание выровнять не могу. Отстраниться пытаюсь, чтобы не так глубоко заходил. Но он все сильнее и глубже пытается войти. Каждый толчок как раскаленным железом по внутренностям. Не могу привыкнуть, не могу подстроиться. Очень быстро… очень… больно…

Судорожно всхлипываю, дрожу вся в его крепких руках, расслабиться не могу, не оставляю попыток вытолкнуть его из себя. Но он только хрипло рычит, а его горячее дыхание обжигает шею. И как огнем горит все внутри от каждого его толчка. А он начал двигаться еще быстрее, сильнее, еще жестче. Кричу до надрыва, прошу его, умоляю остановиться.

– Хватит, прошу… – рыдаю, но он только низко и гортанно стонет. Не останавливается, не слышит меня.

Я не могу его принять на столько, на сколько он хочет. Ноги сводит до невозможности, каждый толчок болью отдается внутри все больше. Кажется, что это длится вечность. И вот, последний толчок… Врезается в меня, так сильно, насколько это возможно. Так больно, так глубоко. Невыносимо… Чувствую, что внутри как кипятком все обжигает. Замираю в немом крике.

Он уткнулся лицом мне в шею, содрогаясь в конвульсиях оргазма. Его орган пульсирует во мне, заполняя обжигающей жидкостью. Лежит на мне, вздрагивает, дышит тяжело.

Отвернула голову от него, горло судорожно сокращается, не давая возможности вздохнуть. Смотрю в одну точку опустошенным взглядом. Сил больше нету сопротивляться, кричать, глаза закрываю. Только когда все прекратилось, немного получается расслабиться, но пошевелиться уже не в состоянии. Как же больно, не только физически, но и морально. Чувствую себя использованной, преданной, грязной. Одно радует, это все скоро закончится.

– Прости… – шепчет. Немного приподнимается, но из меня не выходит. Рукой поворачивает мою голову к себе, но уже не грубо, не как раньше.

В глаза друг другу смотрим. Мои полные слез и отчаяния, его нахмуренные и прищуренные. Гладит меня по щекам, слезы мои вытирает. Волосы с лица убирает нежно. Потом медленно выходит из меня, но у меня до сих пор ощущение, что он внутри. Жжет и дерет все. Боль от толчков в самой глубине чувствую.

Вот и мой первый раз, с нелюбимым мужчиной, опасным, жестоким, грубым, безжалостным, властным. И что теперь дальше?

Он приподнимается и встает с кровати. Подходит к камере… Он все снимал! От понимания, что это все увидит отец, истерика накатывает с новой силой, рыдаю, руками лицо закрываю и отворачиваюсь на бок, спиной к камере. Ну почему, почему это все со мной происходит? И это только начало?

Чувствую, как кровать проминается сзади. Что он опять задумал? Но он только берет меня на руки, и к себе прижимает. В лоб целует… Зачем? Не надо! Не хочу, чтобы касался.

Встает и несет меня в ванную. Ставит на холодную плитку, а у меня ноги не слушаются, подгибаются. Придерживает меня, не давая упасть, обнимает…

В волосы руку запускает, затылок массирует, там, где тянул сильно, где ноет и болит. Затем открывает воду, переключает на душ и приподнимает меня, ставит в ванну. Держусь за его руки, не в силах сама устоять.

Он тоже залез в ванну и снова меня к себе прижал. Это все пугает не меньше, он же хочет отдать меня друзьям, так для чего вся эта ласка и объятия? Но мне почему-то спокойнее стало. Может, он передумал? Может, отпустит? Стоим оба под струями горячей воды.

Его напряженный орган упирается мне в живот. Вздрагиваю. Нет, только бы не снова, мне так больно.

– Чш-ш-ш, не бойся, – целует меня в макушку. И я чувствую, как его семя вытекает из меня и стекает по бедрам.

Он изнасиловал меня… Почему я сейчас не отстраняю его от себя? Почему позволяю трогать? Так не должно быть… Руками отталкиваюсь от него, стою на дрожащих ногах, и отворачиваюсь к нему спиной. Вижу, как розовая вода утекает в слив, и себя руками обнимаю. С днем рождения, Юлия Викторовна.

Вздрагиваю, когда в дверь громко начинают стучать.