«Молодая гвардия» kitabından sitatlar
Нашего народа не сломит никто! Да разве есть другой такой народ на свете? У кого душа такая хорошая? Кто столько вынести может?..
Повезло же тебе родиться в такое время, когда войны нет. Ты живёшь в местах, где порастают седой травой братские могилы воинов, сложивших головы за то, чтобы ты жил счастливо, и до сегодняшних дней шумит слава полководцев тех великих лет. Что-то мужественное и вдохновенное, как песня на походе, звучит в душе твоей, когда ты, забыв о ночном часе, летишь по страницам их биографий. Тебе хочется снова и снова возвращаться к ним, запечатлеть в душе облик этих людей, и ты рисуешь их портреты — нет, зачем говорить неправду, — ты сводишь их портреты при помощи стекла на бумагу, а потом растушёвываешь их по своему разумению мягким чёрным карандашом, намусливая его для большей силы и выразительности так, что к концу работы язык у тебя весь чёрный и его не оттереть даже пемзой. И портреты эти до сей поры висят над твоей постелью.
Да, сколько мы в школе сочинений написали о той войне, мечтали, завидовали отцам нашим — и вот она пришла, война, к нам, будто нарочно,
чтобы узнать, каковы мы, а мы уезжаем… — сказал Олег и глубоко вздохнул.
- Мне нужен лавровый лист, - мрачно сказал Фридрих.
- Ты думаешь, что дело идет к концу, и хочешь заранее сплести себе венок победителя?
- Конца не будет, потому что мы воюем с целым светом, - мрачно сказал Фридрих.
Но ведь есть же где- нибудь на свете человек, которого она полюбит? Какой он? Она не видела его, но он жил в ее душе- большой, правдивый, сильный, с мужественным добрым взглядом. Невыразимая жажда любви стеснилась в ее сердце. Закрыть глаза, все забыть, отдать всю себя…
И только он коснулся подушки, перед ним встали глаза этой девушки на грузовике. «Все равно я тебя найду», — сказал ей Серёжка, улыбнулся, и все перед ним и в нем самом ушло во тьму.
Как ни тяжела и ни страшна война, какие бы жестокие потери и страдания ни несла она людям, юность с ее здоровьем и радостью жизни, с ее наивным добрым эгоизмом, любовью и мечтами о будущем не хочет и не умеет за общей опасностью и страданием видеть опасность и страдание для себя, пока они не нагрянут и не нарушат ее счастливой походки
Да, никакому человеку в истории не выпадало столько, сколько выпало нам на плечи, а видишь, не согнулись.
получалось, что их жизнь до немцев складывалась
– Та с райкому шукали, – стоя позади матери с тяжело опущенными большими руками, говорил отец. Как он был уже стар! Спереди он почти совсем облысел, только на затылке да на висках еще остались следы былых кудрей, они все еще завивались кольчиками, но в гренадерских рыжеватых усах его было уже столько седины, и щетина на лице была седоватая, и нос совсем сизый, и кирпичного цвета лицо его, лицо солдата, было все в морщинах. – Беги, беги, доню! – повторяла мать. – Обожди, я Анатолия скличу! – И она, маленькая, старая, побежала между грядок к соседям Поповым, сын которых Анатолий вместе с Улей окончил в этом году первомайскую школу. – Да ложитесь же вы, мама, я сама! Уля бросилась за матерью, но та уже бежала вишенником вниз, и они побежали вместе, старая и молодая. Усадьбы Громовых и Поповых граничили садами, полого спускавшимися в пересохшую балочку, по самому дну которой пролегала граница – плетень. Но хотя они всю жизнь были соседями, Уля никогда не ви
