Kitabı oxu: «Африканские россказни»

Şrift:

ISBN 978-5-0055-4134-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Идут по пустыне
два негра:
один – русский,
другой – татарин…
(из анекдота)

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Здравствуй, читатель!

Чтобы упредить недоумение и вопросы («Почему у негров не негритянские имена?» «Почему негр —хохол?» «Так негр или татар?»), которые могут возникнуть у тебя при прочтении «россказней», хочу заранее прояснить почему так получилось. А виноват в этом народный фольклор, именуемый анекдотами. Благодаря их краткости, уже по именам можно было понять не только национальность персонажа, но и его характер. Чем я, конечно, не преминул воспользоваться. Анекдотов, как ты знаешь, бесчисленное множество. Вот один из них, про Василия Ивановича и Петьку, и вдохновил меня на написание смешных (и не только) рассказов. Ниже я поведаю его. Но, чтобы ты понял о ком идёт речь, сделаю небольшой исторический экскурс.

Василий Иванович Чапаев в первую мировую войну был награжден тремя орденами Святого Георгия (для сравнения, это что три ордена «Боевой Славы» в ВОВ), в гражданскую воевал с белогвардейцами, был начальником дивизии. Погиб во время отступления от нападения белоказаков, когда переплывал реку Урал.

Петька (Исаев Пётр Семёнович) – ординарец Василия Ивановича.

Фурманов Дмитрий Андреевич был комиссаром у Чапаева и следил за политическим настроением в дивизии.

Анька (вымышленный персонаж) была пулемётчицей в дивизии и возлюбленной Петьки.

А вот теперь слушай.

С ЧЕГО ВСЁ НАЧАЛОСЬ

В дивизии, как известно, народу много, но вот балагуров и шутников, способных рассмешить не один десяток мужиков, по пальцам можно было пересчитать. В роте, что деревню охраняла, где штаб дивизии расположился, такой балабол имелся. Как начнёт в той же столовой языком плести, так служивые от хохота про еду забывали.

А Петька тоже шутник был ещё тот, но до этого балабола ему было (ох как!) далеко. И решил он догнать пустобрёха и перегнать, чтобы только его одного слушали. А Петька-то – он такой, что задумал, то завсегда выполнит. Стал он тренироваться, так сказать, язык разминать. В общем, месяц не прошёл, а он уже своего добился. Как начнёт что балякать, так народ сразу ротного краснобая-то бросает и к нему бежит послушать. Понравилось Петьке такое внимание, и стал он, пока командир его боевые задачи решал, всякие разные смешные истории придумывать, да короткие, чтобы долго не рассусоливать. Придумает, и в первую очередь к Василию Ивановичу бежит. Кто как не он должен первым это услышать? А потом уже остальным рассказывает.

Поначалу любители посмеяться сами за ним бегали и просили: «Расскажи да расскажи». Месяца через два, когда уже приелось ежедневное хохотание до колик, стали его потихоньку избегать. Ещё через неделю – прятаться. Задолбал ведь вконец! И послать – не пошлёшь. Ординарец самого Чапая как ни как. А Фурманов за соблюдением субординации строго следил и за её нарушение карал ещё строже. Вот и стал народ от него хорониться.

Не понравился Петьке такой расклад. Разозлился он на неблагодарных слушателей и стал охотиться за ними. Поймает кого-нибудь, кто прытью особой не отличался и давай ему истории свои рассказывать. До смерти не изведёт, но до боли в печени от смеха, гад, доведёт точно. Дошло до того, что вышел он как-то из штаба, а в деревне никого. Пусто. Ни солдат, ни деревенских. Даже Анька со своим пулемётом куда-то исчезла. Вот как всех достал! Только караульные одни маячат. Да и те при виде его по привычке замаскироваться норовят. Хоть и знают, что начдив строго-настрого тому наказал их не трогать, дабы они могли службу свою исправно нести. Ну, с деревенскими-то Петьке понятно было. Заперлись в избах и спрятались под кроватями, чтобы он их через окно не увидал. Вроде как нету их дома. Но вот куда служивые-то с Анькой подевались? До этого Петька так и не допетрил.

Но от забавы своей он всё равно не отказался и продолжал сочинять. А вдруг кто замешкается, а он его поймает и раз – новую историю ему изложит. А тому неожиданно понравится, и он перестанет от тебя прятаться. И другим расскажет, что ты совсем не злодей. В общем, Петька не терял надежды восстановить остывшее к нему внимание.

И вот однажды, придумав новую историю прибежал он к командиру.

– Василий Иванович, я тут новую историю сочинил!

Строгий командир по-отечески относился к своему ординарцу и считал его увлечение невинным чудачеством. Ну кому плохо от смеха-то? Знал бы он кому! Да только никто не решался ему об этом сказать. Действительно, человек тебе смешную историю рассказывает, а ты него жаловаться. Как-то не серьёзно это.

– Ну давай рассказывай, раз пришёл, – вздохнул Василий Иванович, и получилось у него это как-то обречённо. Потому как ординарец и его достал. В последнее время в его историях было в основном два персонажа: русский и татарин. И как бы смешно не было, эти двое настолько надоели, что обрыдли просто. А почему на них зациклился, Петька так и не смог объяснить толком.

– В общем, так, – начал вдохновенно Петька, – идут, значит, русский с татарином…

– Стоп! – прервал его прославленный начдив (опять эти двое!) и, чтобы не расстраивать ординарца, сделал вид, что только что вспомнил о важном. – Знаешь, Петька, я тут получил письмо из штаба армии. Собирался его почитать, а тут ты… Извини, некогда мне. Чапай читать будет, а ты к Фурманову сходи. Он оценит.

Ну, а Петька-то не дурак, понимает, что письмо из штаба армии важнее его истории. А потому даже не обиделся и побежал к комиссару. Но ему он тоже порядком надоел, только вот отсылать-то его тому было некуда. Знал – по штату положено, – что вся деревня от Чапаевского ординарца прячется, и солдаты тоже. Да что там солдаты, зазноба его, Анька, и та от него в крайней избе затихарилась.

Поэтому закурил Фурманов свою трубку и смиренно стал ждать. Попыхивает досадливо и гадает, кто же на это раз героем истории будет. Как только услышал «русский и татарин», сразу прервал рассказ. Эти два персонажа давно уже ему оскомину набили.

– Знаешь что, Пётр Семёнович, – комиссар решил обойтись с ординарцем по-комиссарски – рассказать всю правду, – забодал ты всех своим русским с татарином. Поэтому от тебя все и попрятались. Ты смени пластинку…

– А это как? – сразу заинтересовался Петька. Он, хотя и понятия не имел, что такое пластинка, нутром почуял, что это должно ему помочь.

– А это расскажи про другую страну… Расскажи про негров, например. Как они в Африке куролесят.

– А это идея! – воодушевился Петька и собрался, было уходить, но вдруг остановился.

– А у них там тоже революция? – поинтересовался он.

– Нет, – честно ответил комиссар, – но будет. Как только белых разобьём, так за Африку и возьмёмся.

– Здорово! – обрадовался этому ординарец и, подумав ещё, спросил. – А интернационал там есть?

– А ты про какой спрашиваешь! – Фурманов. хитро прищурившись, посмотрел на Петьку сквозь табачный дым. – Второй и третий?

Ординарец поначалу растерялся. Он слышал, как Чапаев на эту тему с комиссаром разговаривал. Толком не знал, что такое «интернационал», но понимал, что это должно быть чем-то значимым. И тут же вспомнил, как выпутался из этого казуса его командир, и спросил в свою очередь.

– А Ленин какой интернационал создал?

– Третий, – ответил комиссар, улыбаясь тому, как ловко тот извернулся.

– Вот я про третий и спрашиваю.

– Пока нет, – помотал Фурманов головой, но заверил, – но будет. Обязательно.

– Так это ж, тогда они получаются наши братья! – обрадовался Петька и бросился к выходу. – Так тогда я… Да я же…

Ушёл он и пропал. День проходит. Второй. Третий! Нету Петьки! Деревенские стали потихоньку из домов выходить, осторожно так, с оглядкой. Вдруг объявится, окаянный, опять до коликов смеяться заставит. На четвёртый день служивые стали откуда-то вылазить. А Василий Иванович уже беспокоиться начал. Куда это его ординарец запропастился?

Неделя прошла. А Петьки всё нет. Будто сквозь землю провалился! Осмелел народ. Деревенские музыканты инструменты свои повытаскивали: кто балалайку, кто гармонь. Песни послышались то тут, то там.

И тут объявился Петька. Никто не понял, откуда он взялся. Увидели только, как он по улице к штабу бежит. Оборвалась песня на полуслове, лопнула струна на балалайке, на гармони меха порвались. Даже собака чья-то, на кого-то злобно тявкавшая, заткнулась. Не успел Петька до штаба добежать, как деревня опять опустела.

Одним махом заскочил ординарец на крыльцо и распахнул дверь.

– Василий Иванович, я новую историю придумал! – как всегда с порога закричал он.

Обрадовался Чапаев, что ординарец объявился, но на всякий случай спросил:

– Поди опять про русского и татарина?

– Нет, про негров!

– Негров? – опешил бывалый начдив. – Это кто такие? Контра?

– Они в Африке живут, – пояснил Петька, улыбаясь незнанию командира. – Фурманов сказал, как только всех беляков порубаем, так сразу к ним, в Африку пойдём, революцию делать и интернационал открывать.

– Вона как? – удивился Василий Иванович и усы свои поправил. – Ну, тогда давай, послушаем, что ты там про негров придумал.

– В общем, так, – начал вдохновенно Петька, – кругом песок, солнце жарит, воды ни капли. Пустыня, короче. И вот идут по этой пустыне два негра: один – русский, другой – татарин…

P.S. И вот спустя много лет, когда написал первую сказку, вспомнил я этот анекдот и подумал: «А почему бы не перенести эту историю в Африку? Там саванны, баобабы с пальмами, львы с жирафами, бегемоты и обезьяны. Экзотика! Интереснее же будет». И перенёс. И не только эту сказку. А хорошо или плохо получилось – это уже решать тебе, читатель.

ЗАКЛАД

В некотором африканском царстве, в некотором государстве жил-был один богатый негр. И звали его Изя. И было-то у него всё и помногу. И плантаций всяких немерено, и животины разной несчитано, и рабочей силы уйма, и денег с богатством – полные сундуки. В общем, было у него всё для спокойной и сытной жизни. Он и жил без забот и хлопот.

Но вот однажды прослышал он, что в соседней деревне у русса вырос чудо-слон. Огромный, как Килиманджаро, и белый, как слоновая кость. Спас его русс когда-то, маленького несмышлёныша, от зубов голодного тигра, и теперь слон отвечал ему за это сторицей. Сам и деревья валил, и дрова колол, и воду носил, и двор подметал и дом охранял. А, главное, хозяина своего, голодранца этого, пять раз на дню кормил плодами разными, кои сам в джунглях находил. Словом, не слон, а клад самый что ни на есть настоящий. А ведь только он, Изя, знал настоящую цену настоящему кладу. Вот и запал чудо-слон ему в душу. Много раз подкатывал он к этому руссу с различными интересными предложениями, но тот, дурак, всегда отказывал. Не нужны были тому ни деньги, ни плантации кокосовые, ни стада носорогов, ни пастбища с жирафами. Ни-че-го.

Потерял Изя покой и сон. Аппетит тоже. Один только чудо-слон у него в голове. Думал он, думал, как его в свою собственность заиметь, и решил хитростью его у русса выманить. Пригласить к себе в гости и напоить. А у пьяного русса можно хоть что выпросить. Про то все в округе знали. Задумано – сделано. А тут ещё и повод представился – Пасха наступила. Вот Изя и не преминул этим случаем воспользоваться.

Удивился русс такому приглашению, но отказываться не стал. Вскочил на красавца слона и тут же примчался к Изе. Поставил своего скакуна рядом с другими домашними животными, зашёл в бунгало, а там уже праздник в разгаре. Опоздал, стало быть. Тут Изя к нему подходит, обнимает как гостя дорогого и говорит:

– Заходи, Иван, выпей с дороги. Устал ведь, небось. К тому же опоздал ты, а потому штрафная тебе ещё причитается. Так что, на вот, – и суёт ему пол литра сорокаградусной «Кокосовки».

Ну, Ваня – не пряник, ломаться не стал, взял бутылку и одним махом прямо с горла её и выпил. Ахнули гости, обалдел Изя, а он – хоть бы хны. Занюхал набедренной повязкой и стал ждать, что дальше будет. Очнулся Изя, схватил со стола ананас и давай его гостю подсовывать.

– На вот, Ванюша, закуси. Специально для тебя по блату достал.

– Не-а, – гордо отмахнулся тот, – после первой не закусываю.

– Ну, тогда выпей ещё, чтобы закусить, – предложил хозяин, – не пропадать же добру.

Выпил Ваня ещё один пузырь, вытерся набедренной повязкой и снова закусывать отказался. Только после третьей бутылки съел он этот дефицитный продукт, который в его деревне на каждом шагу растёт, а после жареной ляжкой носорога закусил.

Видит Изя, раскраснелась у русса физиономия и давай к нему приставать.

– Какой у тебя слон славный, Ванюша. Ну на что он тебе сдался, а? Его ведь кормить, поить надо, убирать за ним, следить, чтобы не натворил чего. Лучше продай его мне, и все твои проблемы с ним сразу исчезнут. Десять червонцев даю. Очень большая сумма, Ванюша.

– Не-а, – отказался гость, не раздумывая, – Кеша у меня сам себя напоит и накормит, и за собой уберёт. И следить за ним не нужно. Он сам за кем хошь проследит. Вот так-то! А проблемы, они как раз у меня и появятся, если я его продам.

– Не упирайся, Ванёк, – наседал Изя, – Зачем тебе эти заморочки со слоном? Ну? Подумай? Продать его мне – это самый лучший вариант для тебя. Даю тебе пятнадцать червонцев и два верблюда в придачу.

– А что я буду с ними делать? – удивился русс. – С верблюдами-то?

– Как что? Пропьёшь, конечно. И деньги и верблюдов. Ты же любишь погулять, даже, Ванюша?

– Не, – упёрся тот, – я друзей не пропиваю.

– Ну, тогда выпей ещё, праздник ведь, – предложил Изя, посчитав, что Ваня ещё не дошёл до нужной кондиции.

Откуда ему, бедолаге, было знать, что проклятый русс при хорошем закусоне мог запросто ведро водки выпить и при этом быть ни в одном глазу? Выпил Ваня с горла ещё три бутылки кряду, закусил всё это жарким из жирафы и только потянулся за четвёртой – что говорить, любил он на халяву погулять, – как Изя бутылку отобрал и сказал гневно:

– Послушай, рожа неумытая, ты и так уже выпил больше, чем все гости вместе взятые, съел половину жирафы, так что имей совесть. Теперь ты просто обязан продать мне своего слона.

– Ты на себя-то посмотри – сам как три дня не умывался! – обиделся русс. – И ничего я у тебя не пил. Не докажешь!

Но после одумался и говорит:

– Ладно, Изя, понял я сейчас, зачем ты меня к себе в гости позвал. Слона моего выманить хочешь, да? Продать его тебе я не продам, но, если хочешь, можем мы с тобой об заклад побиться. Кто лучше небылицу придумает, тот и выиграл. Если ты выиграешь – заберёшь моего слона. Если я – то и слон мой, и ты даёшь мне пятнадцать червонцев с двумя верблюдами в придачу. Идёт?

– Согласен! – обрадовался Изя. Уж что-что, а врать он любил и умел. – Стало быть, кого во вранье уличат – тот и выиграл. Так? Тогда я начну первый. Вот слушай.

Был когда-то у моего покойного батюшки слон. Такой же красивый и умный, как у тебя. Но такой огромный, что если птица поутру на один его бивень сядет, а потом вздумает перелететь на другой, то раньше вечера до него не доберётся.

– Ну что ж, бывает и не такое, – взял слово Ваня. – Вот послушай, что я тебе расскажу. Посадил я однажды пальму, и выросла она до самого неба. Решил я на эту пальму слазить, посмотреть, созрели на ней бананы или нет. Лез, я лез и добрался до того света. Осмотрелся и вижу я, Изя, там твоего покойного папашку. Он за слонами навоз подбирал. Накидает полную тачку и везёт его на плантации…

– Врёшь, алкаш несчастный! – завизжал от ярости Изя. – Мой батюшка никогда не стал бы ковыряться в навозе!

– Ну, а коли я вру, то выкладывай пятнадцать червонцев и двух верблюдов гони. Уговор-то не забыл?

Взял Иван деньги, забрал верблюдов, сел на своего чудо-слона и ускакал домой. А бедный Изя всё успокоиться не может.

– Вот рожа-то не умытая! – гневно вопил он вслед руссу, потрясая кулаками. – Ишь, что удумал! Да где же это видано, чтобы мой батюшка грязной работой занимался?

П О П У Т Ч И К

Свела как-то раз судьба-злодейка на развилке дорог двух негров: хитрого хохола и добродушного юмбу-бумбу. Поприветствовали они друг друга, разговорились, и оказалось, что идти им дальше в одном направлении. И решили тогда они путь вместе держать.

Час в ту пору был ранний, дорога предстояла дальняя, а путь был проделан уже не малый, и юмба-бумба по простоте своей душевной предложил хохолу перекусить. Сели они, каждый к своей котомке прилабунился. У юмбы-бумбы котомка солидная, потому как все юмба-бумба были большими обжорами. А у хохола малюсенькая, под набедренной повязкой незаметна даже. И совсем не оттого, что хохолы все поголовно на диете сидят. Нет, конечно, совсем не из-за этого. Хохолы тоже любят хорошо покушать, но из-за природной скупости просто не могут позволить себе такого.

Вот развязывает юмба-бумба свою котомку. Хохол же только вид делает, а сам в сторону соседа косится и прикидывает, как бы ему на халяву похавать. Видит, достаёт тот связку бананов, очистил один и давай его жевать. Да так аппетитно чавкает, гад, что у хохола слюни аж через нос побежали. Думал он, думал, как юмбу-бумбу обхитрить и придумал всё-таки. Хохол ведь. Прикинулся он шлангом и спрашивает:

– Эй, сосед, а что это ты там ешь?

– Банан, – отвечает тот.

– А что это такое?

Удивился юмба-бумба. Хотя и был он, как и все его соплеменники, от рождения глупым, но всё равно знал, что бананы по всей Африке растут. Но по наивности своей решил он, что хохолы ещё глупее его племени будут, и пояснил:

– Это у нас в деревне деревья такие есть, пальмами называются. Вот на них бананы и растут. Очень вкусные. Особенно, когда зрелые. Хочешь попробовать?

Подал юмба-бумба-простофиля хохолу связку, чтобы тот сам себе банан выбрал. Но хохол всю связку забрал. И не успел юмба глазом моргнуть, как тот все бананы зарубал. Причём половину с кожурой слупил, чтобы сосед отобрать не успел, если бы раньше времени очухался.

– Ты смотри-ка! И в самом деле, вкусные, – похвалил хохол, облизываясь, а потом вдруг спохватился. – Слышь, сосед, а чего это мы с тобой тут расселись, а? Солнце вон уже появилось. Хватит объедаться, идти надо.

Вздохнул юмба-бумба, затянул потуже набедренную повязку, чтобы не спала, и пошли они дальше. Шли они, шли, долго ли – коротко ли, пока юмбе-бумбе опять есть не захотелось. И устроили они тогда привал, чтобы перекусить.

Взялся юмба-бумба за свою котомку, а хохол невдалеке сел, опять косится, момент выжидает. Смотрит, а тот ананасы выложил и давай их наяривать (с голодухи-то!). Да так смачно, что хохолу дурно стало, будто юмба не свои ананасы жуёт, а его, хохольские. Опять хохол шлангом прикинулся и спрашивает:

– А это что такое, сосед?

Тут юмба-бумба вконец решил, что хохолы и впрямь народ тупой, раз не знает, что у них под ногами растёт. А раз он такой тупой, то зачем объяснять, время зря тратить? Уж лучше поесть. Но хохол не отстаёт. Прилип, как кокосовый лист к энному месту. И тогда юмба-бумба не выдержал:

– Это ананас. Фрукт такой. Мы его у нас в деревне на грядках выращиваем.

– А, – понимающе тянет хохол, а сам поближе подвигается и вкрадчиво так спрашивает, как бы между прочим. – Поди, тоже вкусный, да?

– Ага, – подтверждает юмба-бумба и всё старается плод побыстрее съесть, чтобы успеть за второй взяться.

Каким глупым он не был, а всё же сообразил: если промедлит, то хохол может и с ананасами расправиться так же лихо, как с бананами. Нутром чуял, что не избежать ему этой участи, а потому и торопился хотя бы парочку ананасов зажевать. Всё потом веселее идти будет.

– А у нас только свиней выращивают, – пожаловался хохол, – и сало из них делают. Дай попробовать, а. Ни разу ананасов не ел.

– Возьми уж, попробуй, – обречённо вздохнул юмба-бумба, и не успел он себе вторую порцию урвать, как хохол со всеми ананасами расправился.

– Н-да, – после одобрительно крякнул он, вытирая рот, – конечно, это не сало, но тоже ничего. Ладно, сосед, хватит рассиживаться. Солнце уже в зените, а нам ещё топать и топать. Давай собирайся и пошли.

И двинулись они дальше. И шли они долго. И ещё не раз останавливались в пути, чтобы утолить голод. И всякий раз, как только юмба-бумба развязывал котомку, хитромудрый хохол обманным путём вынуждал его делиться с ним и съедал всё, оставляя юмбе одни крохи. Ему бы послать этого хохола подальше да натрескаться от души, но он ведь был из племени юмба-бумба, а значит, не только обжорой и глупцом, но и добродушным, нежадным малым.

И вот когда до конечного пункта осталось всего-то – ничего, два раза чихнуть и один раз высморкаться, присели они снова, чтобы перекусить в последний раз. Но котомка юмбы-бумбы к тому времени уже опустела. И пришлось тогда хохолу достать, наконец, свою пайку. Сел он к юмбе спиной, развернул свой крохотный свёрток и стал что-то торопливо уплетать. Ждал юмба-бумба, ждал, когда хохол пригласит его к своему столу, не дождался и спрашивает его, даже не прикидываясь шлангом ибо, как вы знаете, был им от рождения.

– Сосед, а сосед, что это ты такое там ешь?

– Сало, – отвечает тот, запихивая в рот очередной шмат.

– А что это такое? Ни разу не ел. Дай попробовать.

– А чего его пробовать-то? – отозвался тот, дожёвывая последний кусок. – Сало, оно и в Африке сало…

С той поры ни один уважающий себя юмба-бумба, каким бы глупым он ни был, не отправится в дорогу вместе с хохолом и тем более не предложит ему вместе перекусить. Потому как эти хохолы настолько безнадёжно тупы, что даже не знают, сколько вкусных и полезных плодов растут вокруг них, а едят какое-то сало, которым даже стыдно поделиться с соседом.

Pulsuz fraqment bitdi.