Легат инквизиции

– Шаман вернулся в город.

Донесение агента ушло, к адресату, по каналам спутниковой связи.

***

– Аркадий Петрович, вы говорили, что у вас друг в Венесуэле.

– Кто таков? Не знаю.

– Все вы прекрасно знаете. Просто, сегодня отправляю наших ребят в Венесуэлу. Хотелось бы, чтобы их встретили, кто-нибудь из своих. Чтобы они почувствовали, что не одиноки – здесь, на краю земли.

Аркадий Петрович смотрел в глаза «серого кардинала» с явным непониманием, чего от него хотят.

– Ну этот, друг ваш, Шаман, или как его, не мог бы организовать встречу наших ребят?

Аркадий Петрович выдержал паузу после фразы начальника.

– Не знаю такого.

Петрович действительно не знал, он был осведомлён о псевдониме генерала, данного ему на Родине. Петрович не знал, где в данный момент может находиться Илья. Ещё вчера он был в Калининграде, выехал в сторону Клайпеды, а сегодня…бог его знает. Петрович не кривил душой – Шамана в Венесуэле не было, Аркадий не мог представить друга в образе «свадебного генерала». Это был бы бесплатный подарок для американских спецслужб. Аркадий не видел Илью после пластической операции, и вряд сам его опознает. Уже прошло более пяти лет, хотелось бы встретится, поговорить за чаркой водки с солёным чёрным хлебом, как раньше, в пору своей молодости, когда были зелёными лейтенантами.

– Мечтать не вредно, – подумал Аркадий Петрович, – только эти мечты тяжело осуществить. Аркадий знал, как усовершенствовалась шпионская техника. Мир такой большой, но как тяжело в нём спрятаться.

«Серый кардинал» смотрел на своего подчиненного, этот «мастодонт» достался ему от предшественника. Он не любил бывших военных, Аркадий Петрович даже в совете министров успел поработать. Помощник президента знал, что для «мастодонта», выход на пенсию – это спасение.

– Но, кто его отпустит! Петрович один может заменить всё ведомство армейской разведки. Он лучше всякого ЭВМ знает психологию противника. Таких людей нельзя отпускать. Помощник президента подсмеивался над возрастом подчинённого, но уважал его за ум и несгибаемый характер. Сам помощник был ровесником президенту, и во всём поддерживал его. Он знал, что Аркадий Петрович не назовёт имени своего друга. Да это и не к чему, через сервер внешней разведки получены данные на «Шамана», и его последние фотографии из Калининграда. Мне останется их показать командиру отряда ЧВК, отправляющемуся на боевое дежурство в Венесуэлу.

Аркадий Петрович вышел из кабинета начальника с каким-то нехорошим чувством тревоги, его насторожили вопросы «серого кардинала», Петрович понимал, что начальник не глуп, отнюдь не глуп, просто так он бы не спрашивал за Илью Борисовича, значит над другом повисла опасность, надо срочно предупредить Шамана и дать втык за непрогнозируемые вояжи в бывшие Калининградские военные объекты. Борисович засветился, сто процентов его выследили, рассекретили, идентифицировали. Теперь Илью даже пластика не спасёт. Надо срочно предупредить друга. У Аркадия был свой компьютерный канал связи через рекламу парфюмерной линии Орифлейм.

Мы всей командой приземлились в Мариборе, весёлые, отдохнувшие, с приподнятым настроением. Смерека – это та, что «белая королева», после душа улетела в центральный парк, там собирается их компания фриков, наша командирша у них в заводилах. Смерека любила всё что блестит и отличается по стилю, но единственное – она не выносила тату. Считала, что любая татуировка уродует тело. «Японцы» засели за игру в нарды, Самар ушел в себя, это у него вместо молитвы такое. Я догадывался, что это аутотренинг, он постоянно старался держать свой дар в форме.

Генерал пришёл ночью, ко мне. Его просьбу я посчитал странной, генерал просил срочно сделать ему операцию, вылепить его, как можно уродливее, желательно, чтобы я выглядел, как после аварии, всё тело должно быть в шрамах, лицо деформировано. Генерал ничего не объяснял:

– Так надо.

И я приступил к работе. Когда закончил лепить лицо, генерал побежал к зеркалу. Он остался доволен – настоящий Квазимодо! Смерека только вернулась с гулянки, при виде генерала она отшатнулась, раздался сдавленный крик. Смерека не могла долго успокоиться:

– Ну, и урод! Тебе не мешки шить, а в кино заниматься оформлением фильмов ужасов.

Я воспринимал её слова, как похвалу своему таланту. Я до последнего не верил, что тело человека можно превратить в пластилин. Генерал остался доволен, ему только правдоподобную историю нужно придумать для братьев-евреев из синагоги. Но за этим не будет задержки, у генерала в памяти тысячи различных историй, в которых пострадавшие выходили калеками и всю жизнь проводили в больницах и аптеках. Лейбе Иосифовичу, можно сказать повезло, он после этого лыжного курорта, ещё передвигается самостоятельно. Теперь Ребе не будет его привлекать в помощники, при изучении Талмуда, но зато теперь ему легче будет попасть в Израиль для исправления творчества Жилы. Илья Борисович чувствовал, что ему нужно было пропасть, на время, затаиться где-то в третьей стране с неславянской историей, чтобы ищейки от разведки потеряли след. Борисович сам себя костил за эту поездку в обитель святого Януария, нужна была ему та лаборатория, и зачем? Он же сам отказался от реставрации проекта, теперь приходится расхлёбывать. Утром Илья Борисович позвал Смереку в свой кабинет, о чём они там разговаривали, никто не знал, Смерека вышла от хозяина озабоченная. Она, как командир, оставалась главной в нашей группе и начальником на производстве, хозяин доверил ей печать и все банковские реквизиты. Бухгалтера у нас не было, поэтому все документы приходилось заполнять самим.

– Производство должно работать, не зависимо от реализации готовой продукции и прибыли мастерской. Мастерская – это ваше лучшее алиби в этой стране – говорил генерал.

Илья Борисович пропал, и вовремя, возле нашего дома стали крутиться подозрительные личности. Я просканировал их мозг, это были исполнители…а наглые какие, они назойливо врывались в нашу мастерскую, шумели, мешали работать, всё это продолжалось до тех пор, пока они не достали Самара своим поведением. Самар разозлился и превратил их в «овощи» на пять лет. Это была не выправляемая кодировка. Их собирали врачи психиатрической больницы целую неделю по всему городу. Больше нас никто не тревожил, я просканировал прилегающую к дому местность. Наружное наблюдение и прослушка остались. Но это не страшно, я знал, что их целью был наш хозяин. Команду я предупредил всё равно. Нас ещё в обители учили следить за языками, а с Самаром мы могли переговариваться с помощью передачи мыслей на расстоянии. Наружное наблюдение через полгода сняли, а осадок в душе остался: за нами наблюдали россияне, некоторых я даже узнал по обители.

Наше путешествие в Венесуэлу не осталось незамеченным, за нами стали охотиться штатовские спецслужбы. Конечно, они проверили все бартерные рейсы в Венесуэлу и для них не осталась незамеченной группа туристов, состоящая из шести человек, и все они были из Словении, из города Марибор. Подозрительно, но их путешествие совпало с попыткой НАТО провести вторжение в непокорную страну. А ещё, в американских спецслужбах появились люди, отдалённо напоминающие нашу команду, только их способности и усилия были направлены на поиск конкретных людей. Я попытался просканировать их, но было слишком мало информации, у меня ничего не вышло, я узнал только имя главного поисковика – Майкл. Это был совсем ещё мальчик, победитель битвы экстрасенсов в Сиэтле, но у него был явный дар, он мог находить человека, как собака, по запаху. Для Майкла неважно было, как ты выглядишь, был бы набор ароматов. Я постоянно сканировал границы дома, границы города, было терпимо, пока я не почувствовал, что нас вычислили, и уже окружают. Не обошлось и без предательства, нас кто-то сдал из людей, работающих в лаборатории, из обители святого Януария. Я видел этого человека, но совсем его не помнил, главное, что он помнил нас, и описал, какими мы были. Моими стараниями, никто из команды не соответствовал этому описанию. Опасаться стоило только Майкла, пока мальчик ещё не был в штате спецслужб, у нас была маленькая передышка. Я срочно собрал всю команду, надо было что-то делать. Надо было решить вопрос – как сбить нюх пацану, иначе он нас всех вычислит по одному. Самар задумался, только он мог что-нибудь придумать, а пока…Смерека решила закрыть фабрику, мы оставались без гарантийных средств существования, и всю команду уволить. Она попросила меня найти Илью Борисовича, или как его – Лейбу Иосифовича. Я его не нашёл. Среди живых его не в Израиле, не в России не было, как и во многих других странах. Я сел за компьютер и провёл хронометраж событий. Действительно, Лейба Иосифович был среди пассажиров в самолёте, сбитом палестинской ракетой над Голландскими высотами. Блин! Всё не слава богу, теперь будут проблемы с новыми документами. Смерека смогла решить наши проблемы, через своё общество фриков, молодёжь видно была не в ладах с законом. Если честно, эти документы у нас никто не спрашивал, они не нужны даже при поступлении на работу. Документы спрашивают при попадании в полицейский участок. По мере готовности паспортов наша группа таяла, мы договорились собраться через год, в условном месте. Я уезжал одним из последних: за Смерекой заехали на мотоцикле, и она укатила со своим бойфрендом. Мы же с Самаром пошли на автобусную остановку.

Глава 7

Смерека вышла замуж, устроилась работать в корпус карабинеров в одном из городков на границе между Словенией и Италией. Городок только числился итальянским, местный диалект слаживался из трёх языков, в котором итальянской грамматике не было места. Смереке при поступлении в этот военизированный корпус пришлось сдавать экзамен на знание итальянского языка. Ей повезло, что начальником экзаменационной комиссии был этнический серб. Итальянский язык в его исполнении был хуже немецкого. «Японцы» устроились в порту программистами. На этих парнях держалась вся торговля порта: погрузка, разгрузка, транспортировка, весь каботаж кораблей, задействованных в перевозке грузов внутри государства. Ответственная работа! Самар устроился в пеницитарную систему. Работа охранником, конвоиром была ему по душе, он не вылезал из спортивного зала, вспоминая технические приёмы борьбы и методы, преподанные нам в обители святого Януария. Только я, ваш покорный слуга, никак не мог найти постоянного места работы, подрабатывая, то разносчиком корреспонденции между офисами различных торговых учреждений, то спасателем на пляже, в разгар курортного сезона. Проблем с деньгами у меня не было, я всегда был в курсе городских дел, а деньги имеют свойство оседать в карманах людей, владеющих информацией. Из меня получился бы прекрасный бизнесмен, я задолго узнавал котировку цен на товарной бирже, но мне было не интересно это. Я полностью соответствовал характеристике, данной мне в обители – «а отрок сей талантов не имеет, и грамоте не обучен!» По иронии судьбы, время раскидало нас по разным странам, спасибо учёным из лабораторий, они внедрили в наш мозг самообучающиеся программы всех европейских языков. Самар легко осваивался в любой стране, а мне приходилось тяжеловато в общении, часто я прикидывался глухонемым. Я прекрасно знал, чего хотят от меня, сканируя мозг собеседника, но что хочу я? Смереку направили в командировку в Рим, оттуда по интернету поступил сигнал для сбора всей группы, изменено место сбора нашей команды – собор святого Петра в Ватикане. Смерека стояла на площади перед собором, рядом с ней был человек в одежде священника. Первыми к ним подошли мы с Самаром, следом за нами «японцы», вся команда была в сборе. Мозг попутчика Смереки не поддавался сканированию, я впервые столкнулся с защитой от парапсихологического воздействия на организм. Священник пригласил нас внутрь собора, где в одной из капелл, завёл нас через скрытую в стене дверь, в келью, похожую на кельи нашей учебной обители.

– Отец Франциск, – представился незнакомец. Что-то неуловимо знакомое почудилось мне в его речи, где-то я уже слышал подобную интонацию языка. Отец Франциск говорил на итальянском, невольно применяя жесты простонародья. Итальянцам всегда мало речи, обязательно нужно подкрепить слова маханием рук и мимикой лица. Отец Франциск, чуть не плясал в разговоре. Мы завороженно смотрели на развернувшееся перед нами представление, не догадываясь – зачем мы здесь, почему командир нас собрала. Первым очнулся Самар, видимо его служба успела наложить на него свой отпечаток – заключённые, иногда, не такие спектакли откалывают.

– Это не священник, это генерал, – шепнул на ухо мне друг. У меня самопроизвольно раскрылся рот: этого не может быть, генерал погиб, умер навсегда, да и этот святоша выглядит моложе, и лицом совсем не похож. Но с каждым его жестом, я всё больше узнавал Илью Борисовича. В конце концов я прервал диалог священника со Смерекой:

– Ну, здравствуй, генерал! Произнёс я на русском. Все застыли, кроме генерала с командиром. Смерека всё знала, и молчала. Генерал подмигнул, фокус почти удался, он перешёл на русский язык, без этого нелепого махания руками перед вашим лицом:

– Выходи, Марина. Теперь уже можно. Из нищи, из-за спины скульптуры девы Марии, рядом с композицией великого Микеланджело Буанаротти – Пьета, выскользнула девушка. Я её узнал, она совсем не изменилась.

– Знакомьтесь, это Марина, из проводников, она будет шестым членом команды. У «японцев» глаза начали постепенно сужаться.

– Мне Смерека успела рассказать о ваших проблемах. Мы постараемся их решить. Я хотел бы, с опозданием, поздравить вашего командира с законным браком! Мы все захлопали, поддержав поздравление генерала. Я думал, что мы сами в келье, но, в помещение кто-то вошёл, и что-то сказал на ухо Илье Борисовичу. Генерал тут же прекратил собрание, перенеся нашу встречу на три дня.

– За это время вы весь Рим оббежите. В Риме есть на что посмотреть, только прошу вас – не теряйтесь, мне тяжело было вас отыскать. У меня к вам есть серьёзный разговор, чтобы вы окончательно поняли своё предназначение.

Илья Борисович исчез, вместе со своим окружением, состоящим из таких же монахов, как он. Самар обратил внимание на перстень, надетый на руку генерала, на нём был эмпатический герб ордена инквизиции. Я тогда не обратил внимания на слова товарища. Просканировать никого здесь я не мог. Смерека смотрела на свою команду, нас было уже шестеро с появлением нового бойца. Никто из ребят, кроме меня, не помнил о проводниках. Но обиды в сторону, нам предстояло работать вместе – долго и без ошибок. Марина помогла нам с устройством в гостиницу, я рад был скорее покинуть это церковное строение, оно давило меня своей громадой, в этом соборе, как нигде ощущался груз времени, в каждом камне здания был отпечаток эпох. Командир старалась прощупать сверх способности нового члена команды, но чем дольше она разговаривала с Мариной, тем больше склонялась к её абсолютной бесполезности. У меня в команде появился товарищ, и одновременно конкурент по безделью.

– Я её спрашиваю – что ты умеешь? А она – ходить по временам, из прошлого в будущее, и наоборот. Скажи, Жила, зачем это нам нужно?

– Не горячись, Смерека. Может и пригодится? Мы многое ещё не знаем.

Я вспомнил, как познакомился с Мариной впервые, при каких обстоятельствах.

– Рано принимать решение. Мы ещё не знаем того, чего не сообщил нам генерал. Пока присматривайся к Марине, командир, может быть она ещё пригодится, согласись, что не каждому дано ходить по временам. Смерека согласилась, Марина конечно неудобный партнёр, а вдруг? Она меня тоже когда-то считала лентяем. Марина меня тоже узнала, называла «крестник», я её предупредил, что в обители, не очень любили проводников, считали их основными виновниками наших похищений. Так оно и было: статисты находили нужного человека, обладающего всеми пара нормальными способностями, проводники проводили исполнителей, а остальное было дело техники. Марина поняла, и не сильно хвалилась своими способностями. Я не знал тогда, что именно Марина избавила нас от Майкла, заключившего контракт с американской разведкой, она его не убила, просто отправила в седьмой век нашей эры и сделала так, чтобы он попал в застенки инквизиции, просто, как турист. Чтобы понял бестолочь, что стоит этот контракт. Надо отдать должное, пацан очень близко подошёл к нашей организации, он успел почти вычислить генерала, и подбирался к его убежищу в Ватикане. Марина вовремя спровадила ищейку. Ничего, с таким талантом он и в средневековье не пропадёт. Три дня в самом большом мегаполисе мира, пролетели, как пара часов. Смерека опять погнала нас к собору святого Петра.

– Курсанты! Позволите ли вы так меня вас называть? Вы знаете, я бывший военный, мне слово курсант привычнее, чем послушник. Я не называю вас войнами, воин это совсем другое – человек, готовый убивать, нести смерть. Наша же задача, любыми путями не допустить войны, разбудить здравый смысл враждующих. Наша организация представляет одну из ветвей инквизиции священной церкви. Я не скрываю, вас готовили к войне, вы сами по себе представляете самое мощное и современное оружие на этой планете. Поэтому мне важно, чтобы вы сами сделали выбор. Я вас абсолютно не принуждаю. Я хочу, чтобы членство в нашей организации было добровольным. Генерал по привычке махнул рукой, засветив перстень с гербом инквизиции.

– Я вас не тороплю, дам время подумать, чтобы принять решение. Любого несогласного мы не будем удерживать, он пройдёт процедуру коррекции памяти прямо здесь, в стенах этого здания, мы поможем ему добраться до места, откуда он прибыл в Италию, а дальше – работайте, создавайте семьи, растите детей. Я заранее приношу извинения за вмешательство в вашу личную жизнь.

Генерал скрылся за базиликой. Он не указал нам конкретное время обсуждения вопроса, просто думайте, хотя решение должен принять каждый сам. Блин! Я не мог представить себя вне команды, мы настолько уже вросли друг в друга, мы были одной семьёй. Инквизиторов и инквизицию я ненавижу, при одном только этом слове у меня перед глазами вспыхивает картина моего задержания в кирхе, обморок матери и бессилие отца. Кони, крылатая колесница. Нет, это был не самолёт, одно из изобретений гения Леонардо. Я, наверное, так, как все. Как большинство в команде. Смерека завела нас в открытое кафе, туда, где поменьше людей. Вопрос членства в инквизиции нужно было обсосать, не так всё просто, придётся выполнять чьи-то команды, использовать свой дар по назначению, а она замужем, и её мужу вряд ли понравятся её постоянные отлучки. «Японцы» тоже домоседы, Самар патриот, для него переход в инквизицию равносилен предательству. Я боялся сканировать мозг друзей, обвинят меня во вмешательстве в личную жизнь, в подтасовку решения по такому серьёзному вопросу. Быть, или не быть? To bе, or not to bе? Смерека напомнила, что мы сборная со всего мира, у нас не должно быть патриотических чувств по отношению к какой-либо стране:

– Вот ты, Жила, или ты Самар, чувствуете ли вы Россию своей родиной? Мы промолчали, нас столько лет готовили к тому, чтобы до последнего вздоха, до последней капли крови защищать Россию. Нас считали будущим России, с нами связывали её безопасность. Но сам президент этой страны и предал нас, нам пришлось прятаться от наёмных убийц. Сложно, очень сложно! Единственно в чём права Смерека, Россия не была нашей родиной, и всё равно, нас связывали с Россией дружеские воспоминания. Наша юность прошла на территории этой страны. Россия не чужая нам – порой горбатая, но своя. «Японцам» было всё равно, они не горели идеей спасать мир, на работе их ценят, они успели влиться в коллектив, строить всё же лучше, чем ломать. Они больше склонялись к тому, чтобы выйти из команды, только жизнь научила их не верить обещаниям. Что значит выйти из команды – не участвовать в операциях под штандартами инквизиции.

– Скорее всего нас спишут. Вывели заключение «братья по несчастью». Сол горько вздохнул и обнял Руна:

– Мы за.

– За – это как?

– Мы за вступление в организацию.

– Я тоже «за», – высказалась командирша. Кто против?

Самар поднял руку, показывая, что он с коллективом. Меня никто спрашивать не стал, не к чему было.

–Единогласно! – сделала заключение Смерека, на завтра мы были готовы к походу в собор святого Петра. На душе появилась такая лёгкость, как будто тяжелейший груз скинули со своих плеч.

Глава 8

Илья Борисович остался доволен тем, что мы всем составом решили влиться в организацию с грозным названием – орден инквизиции. Только он попросил нас, впредь его называть падре Франциск:

– А ещё лучше забыть моё имя совсем, никак не называть.

Падре Франциск был в Ватикане влиятельным человеком, одним из советников папы римского, главой ордена инквизиции, ему подчинялась вся разведка католического мира. Его неофициальный офис находился в соборе святого Петра. Там у него был аналитический отдел и сервер по сбору информации. И то, что падре Франциск находил время для нашей команды, это добавляло гордости в наши души. Значит мы что-нибудь значим в этом мире, если сам падре Франциск занимается с нами. Падре Франциск заставил нас подписать контракт, на пять лет, и больше не задерживал нашу группу. Все убежали в гостиницу, Смерека осталась, чтобы выразить пожелания команды: никому из новых членов ордена инквизиции не хотелось терять работу, об этом просила вся команда. Как-то нужно организовать нашу службу в ордене инквизиции с учётом специфики нашей жизнедеятельности. Падре согласно кивнул головой:

– Это решаемо. Я уже думал об этом.

Марина у него была пресс– секретарём, меня нагрузил он должностью, я был свободный легат, чаще работал дипкурьером между папской республикой и посольствами различных стран. Одновременно я был связником между командой и отцом Франциском. Падре сам отдавал нам распоряжения. Время от времени отец Франциск устраивал нам учения, с полной физической выкладкой, это чтобы мы не теряли формы и жиром не зарастали. Я сам лично относил письма, подписанные папой римским в офисы фирм, в которых работали ребята.

– Скажите, найдется ли тот человек, который сможет отказать в просьбе папе римскому?

Вот так и я думаю. Учения у нас продолжались не более месяца, мы повторяли всё то, что проходили в обители, в качестве мишеней был весь металлолом, собранный в округе. Вслед за учениями следовало ожидать команды на казарменное положение, с указанием места дислокации уже не условного противника. Аналитики уже обрабатывали материал, пока мы справлялись своими силами, чаще всего нас отправляли в недлительные командировки меня с Маринкой. Эта девочка, не знаю, как она делала, но могла вывести из строя любой объект, будь то танк, корабль или самолёт. Единственное неудобство было в том, что она не могла использовать свой дар на расстоянии, как практиковали мы. Ей обязательно нужно было находиться внутри объекта, или очень близко к нему. Поэтому падре всегда посылал нас вдвоём. Я сканировал объект на наличие охраны, потом работала Марина, иногда мы привлекали Самара, когда сами не могли обезвредить охрану. Он выводил их с объекта на расстоянии. После нашего отбытия, все обработанные объекты рассыпались, как карточные домики. Марина пыталась объяснить:

– Я подвергаю их старению.

Для меня её объяснения были тёмный лес. Самар, вроде не тупой, но, когда ему один из заключённых пытался объяснить законы интегрирования, и для чего эти интегралы нужны и их практическое применение в жизни. Самар на две недели выпал из действительности. Самар единственное понял – ему интегралы совсем не нужны. Я тоже не тупой, но что можно такого сделать кораблю, который месяц назад вышел со стапелей и был принят государственной комиссией, чтобы он на глазах, развалился на составные части. С подводными лодками было ещё хуже. Испытатели боялись снимать акваланги. Никто не знает, сколько мы лодок потопили! И эту девочку Смерека не хотела брать в команду. Марина, кроме того, ещё неплохо рисовала, я решил использовать её в качестве ассистента на операциях по изменению образа курсантов. Падре проскользнул мимо стола секретарши:

– Марина, собирай ребят, работа есть.

***

Сенатор давно отошёл от политики, про проект, который он возглавлял и проталкивал его финансирование, начали забывать. Нет. После неудачи в Венесуэле его не закрыли, просто перестали финансировать в нужном объёме. Сенатор постарался возмущаться, привлекал к себе внимание, требовал дополнительных средств для обороноспособности страны. Но не успел оглянуться, и его выперли с проекта, он почти повторил путь его коллеги из России. Сенатора отправили на пенсию, с неудачниками поступают везде так. Сенатор разозлился на себя, на правительство, на государство, и чтобы не портить настроение своей семье и, окружающим его, соседям, он организовал маленькую ЧВК, и окопался на одном из безлюдных островов в Атлантическом океане. Он не смог распрощаться со своей мечтой, о армии будущего, потихоньку выискивал средства, для производства опытных образцов вооружения, которые испытывал при помощи специалистов из ЧВК в горячих точках планеты.

В Ватикан поступил сигнал из Сомали, три деревни пропало без следа, местные шаманы говорят, что людей Нидар наказал, за жадность и чревоугодие. Действительно, это были самые благонадёжные деревни в государстве, местные жители были организованы и могли защитить свои дома. Что же всё-таки случилось? Все люди пропали в один миг, оставив дома и нажитое добро, в хлевах и сараях ревела голодная скотина. Падре отдал приказ для задействования нашей команды. Это была первая операция, в которой мы принимали участие всем составом.

Смерека вспоминала своё последнее дежурство, их подразделение карабинеров было задействовано для разгона демонстрации скинхедов. Смерека не любила скинов, от них одни неприятности, вот и сейчас она едва уклонилась от ножа. Смерека ругала себя за то, что не сдержалась, применила свой дар против обкуренных юнцов. Кинокамеры чётко зафиксировали как толпы скинхедов валились на асфальт, как будто их кто толкнул. Некоторые, из особо рьяных хулиганов, перед своим падением, пролетели метров пять и вонзились головами в рекламные щиты, обклеенные афишами местной филармонии. Смерека улыбнулась, ей понравилось, как пожарные выколупывали плачущих хулиганов из щитов.

– Так вам и надо! Ублюдки!

– Это всё от неправильного воспитания, говорила подруга по отделению.

– Это всё от неконтролируемых карманных денег, и от вседозволенности, – поддержал разговор их командир.

Письмо папы римского с вызовом девушки из отряда, спасло её от бесконечных допросов, и объяснительных по поводу превышения самозащиты от «мирных демонстрантов»

– Так им и надо, – повторила Смерека. Она сбросила форму карабинера в ящик для грязного белья, написала записку мужу, и успела на последний автобус в Рим.

У Самара тоже был неудачный день, он только сменился с вахты, две смены был дежурным по тюрьме, подменял заболевшего товарища. Начальник в конце смены предупредил его о письме с Ватикана. Друг решил выспаться в поезде. У «японцев» не было никаких проблем. Мы все собрались в один день, и уже до обеда все были в соборе святого Петра.

Падре включил видеозапись: глинобитные хижины, куры и овцы, гуляющие по улицам, кошки, принимающие загар на порогах домов…, и никого…, не единой души. Картинка сменилась: море, бурное море, вода старается размыть остров, волны разбиваются о скалы. Кадр захватил ряд строений, картинка была не отчётливой – размазанной, мне показалось что я видел ДОТ. Потом какие-то фигуры, лица, связанные пленники, какие-то машины, человек управляет ими при помощи пульта. Свет, яркий свет. Картинка пропала, потом появилась, машины оставались на месте, и шесты, вкопанные в землю, только уже без пленников. Рядом с шестами валялась запутанная верёвка, которая была на руках людей. Падре выключил видеопроектор.

– Я бы не связывал эти события. Вначале запись из программы новостей про деревню в Сомали. Из деревни пропали жители, в один день, в один миг, оставив нетронутым одежду, мебель, оружие. Никто не знает, куда могли подеваться люди. На второй картинке остров моего старого знакомого, он был ответственен за построение армии будущего – вариант НАТО. Но ваша команда подпортила ему карьеру, проект Сенатора заморозили, а его самого сплавили на пенсию, чтобы под ногами не мешался. Но старик никак не успокоится, взял в аренду ряд островов, и проводит на них эксперименты с новым вооружением. Демонстрацию одного из видов вооружения вы видели. Машины уничтожают только органических существ, не задевая строения и всё то, что относится к неорганику. Никаких следов, никакой радиации. Действие этих приборов похожи на взрыв нейтронной бомбы, только они не так разрушительны. Хотелось бы мне иметь пару комплектов техники у себя, для изучения, только нам это не к чему, принято решение уничтожить всё оружие на острове, подтверждение того, что оно направлено против людей, вы видели. Эта задача возлагается на вашу команду, я лично проверил списки людей, вошедших в ЧВК Сенатора. Отморозки, сброд со всей планеты. Поэтому, с острова никто не должен уйти, уничтожить всех, вместе с оборудованием. Вас доставят на катере, как только вы будете готовы. Я подумал: – Мы всегда готовы! Но вслух, не решился сказать. Этот девиз напомнил мне нашу обитель, инструкторы добивались постоянной нашей готовности и тренировали нас к моментальному автоматическому реагированию на все случаи жизни. Побеждает всегда тот, кто успел, а кто не успел – тот проиграл. Падре отпустил нас, оставил у себя девочек – Марину и Смереку. Ему нужно было обсудить с командиром наше снаряжение, проработать план проникновения на остров, если возникнет такая необходимость. А Марина – он привык к тому, чтобы девушка, всегда была под рукой, без Марины он что-то мог забыть. Марина всегда напоминала ему про планы на сегодняшний день. В гостинице мы собрались в комнате Смереки, чтобы проработать свой план для выполнения поставленной задачи. Мне что-то не хотелось идти в атаку на остров с криками «Ура», или «Банзай», как подсказывают «Японцы». Я понял, что остальные члены команды тоже не горят желанием атаковать остров. Смерека посмотрела на меня:

– Вся надежда на Жилу. Когда начнёшь сканировать, изучать остров?

– Мне бы хотя бы карту, или координаты острова.

– Поздно, завтра выплываем, рано утром придёт катер за нами. Борисович с пограничниками договорился. Ориентироваться будем по месту. И работать тебе, Жила, придётся на месте, по прибытию. Пограничники нас высадят в резиновый бот, в пяти милях от острова, недалеко от места высадки коралловый риф, гребнем выступающий из воды. Синоптики обещают прекрасную погоду, теплое море, умеренный ветер – всё к вашим услугам, господа! Пограничники обещают забрать нас через два дня.