Kitabı oxu: «Страна деревянных камней»

Şrift:

© Новиков А, 2024

* * *

Гиревой «спорт»


(Санкт-Петербургское высшее общевойсковое командное училище, 199… год.

Кафедра физической подготовки)

– Морские пехотинцы!!! Представляю вам вашего нового преподавателя. Мастера по гиревому спорту!

Начальник кафедры обвёл строй злобным взглядом и добавил (а скорее, прошипел): «ВЕШАЙТЕСЬ!!! В общем, знакомьтесь. Я пошел». Ну не любил он морскую пехоту. Как он выражался, «ногомахатели войн не выигрывают».

Рядом с ним стоял лейтенант такой непомерной ширины, что казалось, будто он лежит на боку. Из его краткой речи мы уяснили, что все, чем мы занимались до этого три года, – полная фигня. Три предыдущих года ведущий препод был адекватный капитан-рукопашник. Он прекрасно понимал, что два двухчасовых занятия в неделю из нас мастеров не сделают. Это не Шаолинь, где времени дофига, чтобы с бамбуковым коромыслом десять лет по монастырю бегать. Поэтому у него упор был на выносливость – пяти- и десятикилометровые марш-броски, плюс два десятка ударов и приемов – и всё, ну и ножевой бой. В общем, терпимо. И тут он уходит на повышение, нам до выпуска ещё целый год, а нам подарок – квадратный оптимист-затейник. Погоняло сразу – Квадрат. У Квадрата мысль:

– Морской пехотинец должен быть силён и могуч. Обладать такой силой и комплекцией, чтобы противник мгновенно терял способность к сопротивлению и массово сдавался, поголовно обоссанный!

На робкие замечания насчет Чечни и гор (такие туши на ногах таскать нереально. Да и чем ты себя кормить будешь – боеприпасы на хер, тушняк в РД – бред).

– Фигня – это временно! Вас не для этого готовят. Я читал! Ваша задача – взлом противодесантной обороны. А до этой обороны вас сначала на пароходах, а потом на БТРах довезут – они тоже плавают. И вы такие падаете в окоп и по каске врагу – «На!», и он с копыт!

Вот такой, блядь, бройлер начитанный. Он-таки делает нам смеяться.

Над строем тяжкий стон и даже чей-то всхлип. А я стоял и просто плакал. Я до училища в морпехах послужил и повоевал. И прекрасно понимал, как могут испоганить жизнь такие задорные оптимисты. Так оно и вышло.

Начали со сдачи нормативов по гиревому спорту. Причём «модернизированных» для морпехов – две «двухпудовки» в полный цикл (кто знает – тот поймёт) – полярный хищник. Начали резво. Так же резво и закончили. На отлично сдали только «качки», а их у нас две штуки. Человек десять – четвёрки. Остальные тройки. Даже два «банана» есть. А комбат – бывший вэдэвэшник. У него ко всем, кто не в голубых беретах, снисходительная неприязнь. А мы тоже в беретах и в тельняшках, только другого цвета. А это ваще писец – не военные, даже не люди, а так, «гидросолдаты». То есть тиранит по-чёрному. «Крутые, да? Хорошо. Нормативы по физо ниже четвёрки – про увольнение забудьте. Даже на похороны хомячка любимой проститутки!»

В общем, две трети взвода сидит неделю, потом другую. К концу третьей собрали военный совет.

– Профессор! (Я всегда с книгой – читать люблю, особенно Булгакова и Зощенко). Ты самый старый и хитрый, придумай чёнить уже!

– Есть одна мысль. Но нужен помощник – гири переть, два литра водки и увольнение в будний день, сразу после занятий. И да, плюс обед с пивом. Но это мы сами в городе организуем.

– Получится?

– Должно. Даже уверен!

– А чё делать-то думаешь?

– Там увидите. Секретная разработка! Гениальная афера! Шедевр военной мысли!

– А если не выйдет?

– Тогда берём у качков стероиды и упорно тренируемся! Меня самого в Питере две дамы уже две недели ждут!

Качки заржали: «Ну вы клоуны!!! Это месяц минимум!!!»

Все прониклись. Мне поверили и пустили берет по кругу. Нас со Шмайсером (Веймер, немец из Казахстана) беретом обнесли. Увольнение организовали мгновенно. Пообещав просто прибить старшину роты – своего сержанта из курсантов. На следующий день, предварительно сперев в спортзале две двухпудовки (их там десятка два всегда лежало), убыли в Стрельню на танкоремонтный завод. Мы (училище) у них типа шефы и частенько «шефскую» помощь оказываем, но это отдельная история. На проходной дежурил древний старичок-вохровец:

– Здорово, полосатые! (У нас тельняшки в вырезе камуфляжа.)

– День добрый, отец. Михалыч, бригадир токарей, в цеху?

– Да с утра на месте, ещё не выходил. А это вы чего с собой прёте?

– Да генерал приказал заполировать и надписи сделать. Типа, «лучшему курсанту».

– Он чего у вас, на голову ёбнутый? Дык кто ж не знает, что солдату тока шмат мясца да на бабу потребно! А он, урод? Кусок железяки, блядь! Верно в газетах пишуть, тока дачи себе строять, пидоры!

Мы прошли дальше, сопровождаемые виртуозными матерными воплями вохровца. Имидж нашего генерала среди пролетариата упал ниже плинтуса.

Простимулированный двумя литрами водки, Михалыч понял нас мгновенно. Цех дико ржал все два часа, пока эти гири распиливали, выскабливали изнутри и заваривали. Даже шов заполировали. Отобедав на халяву огромными порциями в заводской столовой, мы убыли домой – в училище. Правда, перед этим ещё посидели в пивной – а как же без этого, – но к отбою были в роте. Шмайсер предлагал посетить общагу универа, но я был непреклонен.

Наш взвод стал обладателем двух удивительных предметов. Вид (клеймо «32»), цвет (красный) и форма – «двухпудовки». На самом деле к ним можно было привязывать ниточку и ходить как с воздушными шариками с коммунистами на первомайских демонстрациях.

И началось… Поверьте, это очень сложно, имея в руках два невесомых предмета, изобразить сдачу запредельного норматива. Нужно было краснеть от натуги, потеть и параллельно не ржать, а зло материться. Тем более под азартные вопли Квадрата: «Давай!!! Я в тебя верю!!! Ты можешь!!!» Станиславский нервно курит в сторонке. При сдаче все разбредались по залу, стараясь не смотреть в тренажёрный угол, а чтобы не ржать в голос, молча грызли спортинвентарь.

Наглеть не стали: все пересдали на четвёрки на следующей неделе.

Квадрат сиял от счастья и вынашивал планы по созданию команды по гиревому спорту. Ещё бы – такой прогресс за месяц! А что дальше будет? Начальство уважительно пожимало ему руки. Только комбат молчал и подозревающе щурился. Все дружно ломились в увольнения.

Спалились, как обычно, глупо.

Гири в спортзал мы приносили и уносили сами. Со всеми мерами безопасности на марше. Вплоть до головного дозора. В тот раз забрать не смогли и вызвали из роты дневального. Как раз стоял наш наряд по роте – морпехи.

Гири понёс Демон – маленькая сволочь с извращённым чувством юмора. В двух руках ему нести было лень. Спортзал находился за территорией училища. Чё изображать страдания, никого же нет! Он продел обе гири в ремень и, небрежно ими помахивая, чапал в роту. (Напоминаю, со стороны выглядело так, будто он крутит на пальцах ремень, а на нём 64 кг.)

Сзади нагоняет «Волга». В ней полкан – начальник кафедры физподготовки.

– Сынок!!! Иди-ка сюда!!!

Все. Занавес!

Скандал был феерический, всё училище обсуждало. Нас со Шмайсером вычислили на следующий день. Потом мы это «искупали кровью», о чем есть другой рассказ. Квадрат изгалялся как мог. Был он в бешенстве – крушение великих надежд и веры в людей. Комбат вообще предложил морпехов переодеть в «мабуту», как остальных курсантов, дабы не позорили. А нас со Шмайсером расстрелять перед строем на помойке и там же похоронить.

Но полканы-преподы уважительно жали руку: «Сами чудили курсантами. Но это вещь! Не просто пьяная драка с соседним училищем, это ж надо было придумать!»

Потом генерал, которому уже доложили, что о нём работяги думают, принял решение: все морпехи к выпуску должны стать минимум каэмэсами. Или поедут служить туда, где срать с двумя палками ходят: на одну опираются, а другой волков отгоняют.

Сами мы с этими гирями потом чуть ли не месяц разве что в обнимку не спали. Очередь занимали.



Месть морпехов



Прошёл месяц. Близился отпуск.

На очередном занятии по ФП – обещанный генеральский «подарок».

Перед строем взвода стоял начкафедры с толпой офицеров-преподавателей. И объявлял:

– Рукопашники!!!

Вышли пять человек.

– Гиревики!!!

Качки (две штуки).

– Лёгкая атлетика!!!

Четверо.

В общем, разбивают взвод «по интересам». Типа будем каэмэсами, Генц приказал.

И как-то получилось, что всех разобрали, а мы со Шмайсером вдвоём остались, как сироты. Ну нет на кафедре преподавателя по военно-прикладному алкоголизму.

– Ну а вас куда писать, аферисты?!

– Товарищ полковник, а шахматы или шашки есть?

Толпа преподов гомерически заржала.

– Ясно всё с вами! Пойдёте на стрельбу! Там всё лёжа. Да и ты, сержант, вроде на соревнованиях за училище хорошо отстрелялся.

– Надо было мой ствол привозить, было бы не хорошо, а отлично!

– А мне говорили, что от тебя факел был два метра. И ты в таком состоянии, с трясущимися руками, вот так вот!

– Гнусные инсинуации! И происки завистников моему таланту!

А со Шмайсером мы всегда вдвоем УКСы (упражнение контрольных стрельб – выполняются в паре) сдавали. У него зрение вроде единица, а дальние рубежи, особенно бегунки (движущиеся мишени, дистанция 500 метров) – проблемы. Ну он и валил все ближние рубежи (я только обстреливал, если сразу не свалил – он за мной чистил), а я, наоборот, – весь дальняк. В общем, вот так я и стал через год каэмэсом по стрельбе. Через неделю отпуск.

Отпускные выдаёт лично командир роты.

– Новиков, а ваши с Веймером отпускные у комбата, сказал, сам выдаст.

Пошли к комбату. Кабинет у комбата в другой казарме, новой, у параллельной на курсе роты.

Заходим, весело орём дневальному:

– Идущие к комбату приветствуют тебя!!! У себя?

– Да уже ждёт.

И подозрительная улыбка до ушей. Заходим.

– Разрешите?

– Врывайтесь. В общем, так. Начальник кафедры слёзно просил меня вас обоих уестествить за попытку обмана преподавателя и срыв учебного процесса. Поэтому принимаю решение. С завтрашнего дня я на две недели в отпуск, по семейным. Ваша задача: потолок побелить, обои поклеить, линолеум перестелить. Цветовая гамма та же. Вот деньги на закупку, чеки предоставить. Ключи от кабинета по окончании работ сдать командиру параллельной роты. У него же получите свои отпускные. Вопросы есть?

– Товарищ полковник, за что такая жестокость?

– Вопросов нет. Свободны!

Вышли. Пошли в курилку думать. Хотя чего тут думать, делать надо.

– Профессор, а ты обои клеить умеешь?

Я обои клеил два раза в жизни, но расстраивать Шмайсера не стал.

– А чё там уметь. Главное, чтобы, когда обои клеишь, пузырей не было. Или чтобы они были маленькие и их было мало.

– А то чё?

– А то, что если наберём пузырей по «ноль семь» или, не дай бог, по литру, то можем поклеить обои на пол и на окна. Ладно, кабинет маленький, со всем за пару дней управимся. Пошли в магазин.

С линолеумом вопрос решили быстро, вот с обоями начались расхождения во вкусах. Нужно было что-то голубенькое. Перебрали всё, и тут в уголке, среди всего банального ширпотреба, я увидел шедевр декоративного искусства. Я сразу понял: ЭТО ОНИ. Единственные и неповторимые обои, достойные украсить собой кабинет нашего полковника.

Шмайсер впал в панику.

– Нет!!! Я на такое не подписываюсь! Нас за это, как у Покровского, поставят раком, с хрустом раздвинут ягодицы и будут долго насиловать треснувшим черенком совковой лопаты!

– Да?! А ты знаешь, что они с моими руками сделали? Я теперь, когда нежно и ласково беру девушку за упругую попку, у неё сразу синяки остаются! Это после этих гирь долбаных!!! Ты понял, нет??? СИНЯКИ НА УПРУГИХ ПОПАХ РОССИЙСКИХ СТУДЕНТОК!!! И ты что думаешь? В следующий раз эта жопа в синюшных пятнах может в моей душе какие-то высокие чувства возбудить? А у меня генофонд нации. Его тоже разбазаривать нельзя.

– Так это же не комбат виноват?

– А кто? Ты пойми, что бесправнее нас в армии только молодые лейтенанты. Так что мы с тобой самый настоящий армейский пролетариат. Гегемонистее некуда. А они все, эти полковники, – эксплореры, тьфу, бля, эксплуататоры. Понял, нет? Тут классовая борьба. И смотри сам, нам комбат целый месяц по воскресеньям спортивные праздники устраивал. А что такое, по-твоему, ПРАЗДНИК?

– Ну, это когда много интересных напитков, которые несовершеннолетним не продаются. И рота женщин нетяжёлого поведения, усиленная скрипично-балалаечным оркестром.

– Вот! А словосочетание «спортивный праздник» такое же бессмысленное, как «жареный лёд». Ты просто долго бежишь с оружием, но под оркестр. И притом выходные в армии для отдыха личного состава, а не для его поголовного заёба. Ты прикинь: вдруг война, а мы уставшие?!

– Тебя послушать, так наш комбат – казачок засланный, от пиндосов.

– Я уже думал об этом. И мне бы хотелось верить, что я ошибаюсь.

– Так давай в секс-шоп сходим. Накупим постеров с гей-порно и поклеим!

Я как представил себе – кабинет командира батальона высшего общевойскового командного училища – и все стены в гей-порно, мне аж поплохело.

– Ну нет. Это перебор, за это точно грохнут.

Короче, управились мы за двое суток. Именно суток. Ремонт прошёл под девизом: «За синяки на женских жопах». Когда сдавали работу командиру роты, думали, что он умрёт от смеха. Он ржал до икоты, именно ржал, но отпускные выдал, а в кабинет водили экскурсии со всего училища.

Это был кабинет НАСТОЯЩЕГО ПОЛКОВНИКА. На голубеньком фоне радостно катили куда-то маленькие танчики и летели задорные самолётики. Обои мы купили в отделе для детских комнат, поэтому градус няшности и умилительности просто зашкаливал.

Информация дошла и до генерала. Прибыл с инспекцией с целой свитой. И ему неожиданно понравилось:

– А что? Сразу видно – истинный военный. А не шпак гражданский. Наш распиздяй – рубаха парень. И ничего смешного. Всё в теме.

Потом мне рассказали. Комбат, когда увидел, ревел, как тираннозавр на случке. Но потом ничего, смирился. Даже вошёл во вкус. Так и говорил:

– Да есть у меня два дизайнера. Бо-о-ольши-и-ие специалисты.

Полигон



Да, вот эту тему я бы мог растягивать и мусолить месяцами. Про полигон можно было бы писать бесконечно – полигон № 1, полигон № 2, полигон номер стопицот и т. д. Но боюсь, что, читая описания всего, что происходило на полигоне, вы заснёте. Поэтому я скомпилировал всё в один (надеюсь, не слишком длинный) рассказ.

В Санкт-Петербургском ВОКУ учебный процесс был построен следующим образом: три недели читали лекции, что называется, «давали теорию», а потом одну неделю курсанты эту теорию применяли на практике – стреляли из всего, что стреляет, от пушки БМП-2 до пистолета Макарова, затыкали грудью амбразуру вражеского дота на занятиях по тактике или просто гробили боевую технику на танкодроме. И, разумеется, выслушивали доброжелательные советы и замечания от своих наставников:

– Куда??? Куда, бля?!!

Или:

– Как стреляешь??! Придурок!!!

И так каждый месяц.

Полигон училища находился в двадцати километрах от Петергофа, и туда ещё надо было попасть. Всем, кто читал УСТАВ, ясно, что главное в военной службе – это тяготы и лишения. А задача любого офицера училища – эти тяготы курсантам обеспечить в совершенно невообразимом количестве, постаравшись не забыть при этом про лишения. Поэтому на полигон мы бежим. Бежим со всеми «железками» на горбу, помимо РД с укладкой. Бежим и летом, и зимой – без разницы. По грязи в дождь или по снегу в мороз – не важно. В расписание занятий на месяц просто забито «ПОЛИГОН». И тот, кто забивал, прогнозом погоды не интересовался в принципе.

Но курсанты не были бы курсантами, если бы не старались по мере возможности и своего специфического чувства юмора внести разнообразие и веселье даже в этот процесс. Большинству курсантов было около 20, детство ещё играло в заднице, а с развлечениями, как вы понимаете, было туго.

Веселуха начинается почти сразу. Маршрут проходит прямо под окнами учебного корпуса ВВМУРЭ им. Попова. (В народе – «Поповка», курсанты, соответственно, – «поповцы».) За окнами сидят молодые люди с одухотворёнными лицами, в руках у них паяльники и толстенные талмуды по радиоэлектронике – «пособия для желающих изучить розетку». И вдруг под окном грохот-топот, мат и лязг железа. Ну как тут не поддержать собрата-курсанта? Из окна весёлый крик:

– Чё, пацаны, лабораторная работа?

Не отвечаем, бежим дальше. Зачем дыхалку сбивать?

Через два километра в лесном массиве располагается следующий аттракцион – психиатрическая клиника. Причём психи там какие-то «идейные», то есть в тяжёлой форме. Некоторых на прогулку водят в намордниках и на поводках, как бультерьеров. Пока пробегаем, у нас есть примерно 10–15 секунд пообщаться с «коллегами по профессии» – идиотами. Статус «коллег» они получили с легкой руки наших преподавателей с кафедры огневой подготовки. Каждый раз, когда мы косячили, они повторяли: «Только вы и ваши коллеги из дурки могут так издеваться над оружием!»

И вот сотня курсантов все как один снимают каски и бешено колотят ими по прутьям забора, сопровождая этот грохот дикими воплями:

– Пацаны-ы-ы-ы!!! Как служба?!!

«Коллеги» на приветствие реагируют соответственно и начинают метаться в истерике по другую сторону забора, таская за собой на поводках волочащихся по земле санитаров. Один из преподавателей прокомментировал это зрелище так: «Когда я в первый раз это увидел, сразу и не понял, с какой стороны забора придурки».

Примерно через полгода генерал построил всё училище, перед строем вышел профессор – командир этой клиники – и говорит:

– Ребята, вы как мимо пробежите, мы потом пациентам неделю в лошадиных дозах успокоительное колем. Не надо больше, пожалуйста.

С тех пор начали возле клиники командовать: «ШАГОМ!!!» Но сердца курсантов всё равно не выдерживали: собратья по профессии уныло томятся в заключении! И, бывало, из строя опять доносился задорный вопль: «Здорово, дебилы!!!» – и снова санитары на придурках катаются.

Но вот офицерам наконец удаётся нас от забора оторвать и погнать дальше. Если настроение у них плохое, то следует команда: «ГАЗЫ!» – и дальше бежать приходится в противогазе. Противогаз снимать нельзя. Если будешь «косить», типа клапан залипает, команды «отбой газов» может не последовать до самого полигона. И вот здесь одна тонкость – есть перед маршем нельзя. Совсем. Ибо блевать в противогазе не комильфо, поверьте. А вероятность того, что это случится во время марш-броска, довольно велика.

Ну наконец-таки домчались, и началось…

Больше всего «незабываемых минут» получали преподаватели с кафедры вождения боевых машин. Там было что-то. Если бы я был преподавателем на этой кафедре, я бы написал на эту тему роман и назвал его «МАТЬ». Ну, это уже с самоцензурой, в оригинале, конечно же, ещё пара слов должна стоять впереди.

Одно время со мной учился курсант по кличке Подонок. Да-да, именно так. Эту кличку ему дали отнюдь не курсанты, а полковники с этой кафедры – за четыре отправленные в капиталку БМП. А БМП, как вы наверняка знаете, спроектирована была ещё в Советском Союзе, то есть сломать её практически невозможно, ведь она была рассчитана на узбекского добровольца. Так вот этот курсант в тяжелейшей форме страдал «техническим идиотизмом». На тренажёрах и в теории у него все получалось без проблем, но как сядет за штурвал (а у БМП, если кто не знает, именно штурвал), то всё – полярный хищник, считай, уже подкрадывался к боевой машине. Вещи он творил изумительные, достойные полотен великих живописцев.

Вот представьте себе: раннее утро, птички щебечут (или орут от ужаса, я не в курсе, я не орнитолог. Но если бы я был птичкой и догадывался, что где-то рядом Подонок на БМП, – я бы лично орал). И посреди этой мирной картины в чистом поле на абсолютно ровном месте СТОИТ НА БАШНЕ БМП.

Преподы орут:

– КАК?!! Как! С-с-сука! Ты! Тварь такая!!! КАК ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?!!

А он стоит и глазами хлопает и объяснить, конечно, ничего не может. Да и кто бы смог, ведь чтобы такое сотворить, нужно было нарушить пару фундаментальных законов физики! Один раз он и меня чуть не угробил. Сдавали мы контрольный норматив по вождению. Я заглох в противотанковом рву – засорился топливопровод. Не мой косяк, дизель – полное дерьмо. Мне по рации с вышки:

– Ты где? Почему не продолжаешь движение?

– Во рву. Заглох.

На вышке паника, и я слышу на нашей частоте дикие вопли:

– Он нихера не слышит!!! Нахуй из машины!!! В лес, блядь, с трассы!!! За тобой ПОДОНОК едет!!!

У меня перед глазами мгновенно вся моя половая жизнь пролетела. А рёв движка я уже за поворотом слышу, с полсотни метров осталось. Не успеем мы из рва вылезти и в лес отбежать, по звуку слышу – гонит на четвёртой, и педаль – до упора в пол. Я инструктора за шкирку – и в броню. И тут Подонок во всей красе на полной скорости влетает в ров. Сшибает гусеницей прицелы на моей башне, ломает бронелист (он открыт был – в движке ковырялись), да и движку досталось. Вообще-то он ногу с педали газа должен был убрать – машина должна идти «накатом». Моя бэха сработала как трамплин, и он прыгнул в противоположную стенку, а стенка, на секундочку, была бетонная. Все. Движок в хлам, нос у бэхи гармошкой, и у инструктора зубы на полу лежат. Минус две БМП за пять секунд! И вот таких историй с ним произошло с десяток, наверное.

В общем, в какой-то момент терпение лопнуло, и кафедра вождения в полном составе с рыданиями заползает на коленях к генцу в кабинет:

– Если не отчислим, то через полгода без техники останемся.

На что он им вроде бы логично возражает:

– Вы офицеры или где? Учите, мать вашу! Вам за что, в конце концов, деньги не платят?

Но преподаватели оказались подготовленными. С собой приволокли медика, и тот подтвердил: «Да, мол, бывает такое расстройство в психике. В научных трудах описано». Генца выражение «научные труды» убедило. Отчислили Подонка. Кафедра эксплуатации боевых машин неделю на полигоне бухала с шашлыками. Мы вообще оборзели – на трассе как угодно изгалялись, вплоть до гонок на выживание.

На этой кафедре вообще удивительные люди служили. По образованию, образу мышления, характеру и юмору – танкисты (как мне потом объяснили, это отдельный вид гомо сапиенс). Ну и приколы у них были соответствующие.

Послали один раз нас со Шмайсером в парк, надо было две бэхи на стрельбище отогнать (пушки на них ставили). Заходим в парк. В курилке два подпола стоят, курят и задумчиво на главную площадку смотрят. А на ней взвод первого курса БТР чуть ли не на руках носит. Шум, мат, крики. Ну что, бывает, самих за косяки и не так драли. Но все-таки интересно стало, решили узнать, что же за жуткую провинность совершили первокурсники.

– Тащ полковник, разрешите присутствовать?

– Угу.

– Тащ полковник, разрешите закурить?

– Угу.

– Тащ полковник, разрешите вопрос?

– Угу.

– А в чём первый курс провинился?

– Да не, ни в чём. Мы тут просто с Семёном (кивок в сторону другого подпола) поспорили, можно БТР с толкача завести или нет.

Вот так. Они поспорили, а первый курс в машинки играет. Правда, у машинки восемь огромных колёс и вес тринадцать с лишним тонн.

Но самые интересные вещи происходили на директрисе. Директриса – это такое место на стрельбище для стрельбы из вооружения боевых машин. Бывало, станешь радиостанцию настраивать – опа, переговоры самолётов и диспетчеров в Пулково (иногда бывало там что-то связанное с проходимостью радиоволн, я не очень в курсе). И начинается. Собирается возле тангенты толпа жаждущих развлечений молодых придурков, и все орут в эфир, кто во что горазд:

– МЕССЕРЫ!!! МЕССЕРЫ НА ХВОСТЕ!!!

– Борт 356 (узнали из переговоров)! Прикрой, атакую!!! Борт 356, горишь, прыгай! Я ПРИКАЗЫВАЮ, ПРЫ-Ы-ЫГА-А-АЙ!!!

А два курсанта, которые по-немецки что-то мычать могли, начинают команды на фашистском языке орать.

Я любил такие вещи со стороны на другой рации слушать. Складывалось полное впечатление, что пассажирский лайнер ввязался в бой с полком истребителей люфтваффе.

А как-то раз выехали на рубеж три бэхи, дали осадочную очередь (чтобы пушка в креплении «села»), и тут из леса выбежал лось. Причём ломился поперёк главного направления стрельбы, то есть фактически вдоль мишеней. В рацию с вышки крик:

– Стой!!! Прекратить огонь!

Да куда там, хреначат в азарте, от спуска не оторвёшь. Причем видно, что от рогов несчастного животного куски отлетают, дистанция всего метров 500, но лось бежит. Так и не свалили. Экипажи потом полчаса успокаивали, они уже собирались на этого лося в штыковую идти.

Ну а над своим братом-курсантом поизгаляться сам бог велел. Однажды кафедра инженерной подготовки (та, что отвечает за то, как что выкопать или взорвать на хрен) «учудила». Они что придумали – одевают тебя в ОЗК, мажут спину напалмом – и поджигают. Пробегаешь 10 метров, падаешь на спину – тушишь пламя. Тебя на всякий случай ещё из огнетушителя обдувают и плащ-палаткой охлопывают. В чём была суть этого действа, я так и не понял. Видимо, учили, как правильно самого себя тушить. Мазали напалмом мы со Шмайсером. Дошла очередь до Слоника. Почему Слоник? У него вечно было выражение лица, как у грустного слоника из мультфильма про 38 попугаев. Вот мы его и решили немного расшевелить, чего он такой грустный-то ходит. Ну, мы его и намазали… Не только со спины, а вообще всего, и не поскупились, нанесли слой потолще. А он же был в противогазе, обзор ограничен, и результаты нашей работы ему, естественно, не видны. Однако чутье (или опыт общения с нашей парочкой) все-таки подсказало ему, что происходит что-то неправильное:

– А чего это вы так много мажете?

– Да ты здоровый, лосяра! И вообще, все вопросы – к полканам.

Напалма на нём было – американцы столько во Вьетнаме за один раз не сбрасывали. Но ничего, перекрестились – и подожгли.

Напалм – не бензин, разгорается медленно, но пока Слоник бежал, все-таки разгорелся, да. Сам он уже ничего не видел – пламя перед стёклами противогаза, но понимал: что-то пошло не так. Короче, Слоник впал в панику и вместо того, чтобы бежать к средствам пожаротушения, ломанулся в поле с дикой скоростью. Такого развития событий мы, естественно, не ожидали. Вот вы про Гастелло читали? А я это в натуре видел. Ловили всем взводом. Успели поймать, слава богу, не обгорел. Полковники с кафедры потом очень долго и красочно, с метафорами, гиперболами и прочими художественными выразительными средствами нас со Шмайсером «благодарили». Типа, последний раз они так от страха обсирались аж в Афганистане ещё, спасибо, ребята, приятно было молодость вспомнить.

И вот такие «приколы» у нас происходили практически каждый месяц. Некоторые вполне можно было экранизировать и грести «Оскары» ящиками. Я вот думаю иногда, как же нам все-таки повезло, что все эти залеты обошлись без серьезных жертв.

К четвёртому курсу начали с полигона отпускать повзводно. Только у сержантов по одному магазину с боевыми (именно магазину, а не «рожку». Как говорили у нас в училище, рожки – это у козликов. А уж раз пошел разговор о терминологии, то оружие, кстати, не «пристреливают», а приводят к нормальному бою. Пристреливают загнанных лошадей).

Так мы уже обнаглели настолько, что начали ездить на общественном транспорте. Но это только когда дождь, тоже совесть имели. Раньше общественный транспорт для военных был бесплатно, и водители старались толпы вояк не подбирать. Поэтому мы забирали у самого маленького курсанта (мастер спорта по боксу в весе «муха») оружие и РД. Снимали каску и куртку и под дождём выставляли на остановке, а сами в кустах прятались.

Водила притормаживает, мол, подумаешь, один курсант, да и жалко, вон какой ма-а-а-аленький. И через секунду – у него полный автобус наглых, жизнерадостных лбов, увешанных оружием с ног до головы.

– Фамилия?!

– Капустин.

– Не сцы, Капустин! Полюбим и отпустим!

А потом был ещё крайний полигон в училище, но это уже отдельная история.

6,41 ₼
Yaş həddi:
18+
Litresdə buraxılış tarixi:
15 yanvar 2025
Yazılma tarixi:
2024
Həcm:
339 səh. 33 illustrasiyalar
ISBN:
978-5-00258-101-6
Müəllif hüququ sahibi:
«Издательство «Перо»
Yükləmə formatı:
Mətn
Orta reytinq 4,8, 29 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,8, 131 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,8, 10 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,9, 14 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,8, 62 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,7, 67 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 5, 3 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,9, 16 qiymətləndirmə əsasında