Kitabı oxu: «Краски прошлого»

Глава 1: Последняя картина

Московский вечер выдался промозглым и серым, каким и положено быть октябрю. Елена Светлова поставила машину на парковку возле галереи "Наследие" и несколько секунд сидела, глядя на освещённые окна старинного особняка. Ей не хотелось выходить. Не хотелось слушать речи о высоком искусстве, притворно улыбаться незнакомым людям и делать вид, что она понимает, в чём разница между импрессионизмом и постимпрессионизмом.

Но Андрей был так рад этому приглашению. Выставка картин русских художников конца XIX века – именно то, что его увлекало. А она… она была его женой. И это означало, что иногда приходится жертвовать вечером у телевизора ради мужских интересов.

– Ну что, идём приобщаться к прекрасному? – пробормотала она себе под нос, выбираясь из машины.

Андрей ждал её у входа в галерею, нервно поправляя галстук. В костюме он выглядел почти торжественно, и Елена в очередной раз подумала, что её муж-историк гораздо лучше подходит для таких мероприятий, чем она.

– Спасибо, что пришла, – он поцеловал её в щёку. – Знаю, это не твоё.

– Всё нормально, – улыбнулась Елена. – Главное, чтобы там была хорошая закуска. А то твоё "прекрасное" обычно идёт без ужина.

Они поднялись по широкой лестнице, устланной красной дорожкой. В холле галереи уже собралось довольно много народу – мужчины в дорогих костюмах, женщины в вечерних платьях, все с бокалами шампанского в руках и выражениями глубокомысленности на лицах.

– Андрей Михайлович! – к ним подошёл пожилой человек с аккуратной седой бородкой. – Как я рад, что вы смогли прийти.

– Борис Николаевич, – Андрей пожал ему руку. – Познакомьтесь, это моя жена Елена. Лена, это Борис Николаевич Волконский, владелец галереи.

Волконский галантно поклонился Елене.

– Очень рад знакомству. Надеюсь, наша коллекция произведёт на вас впечатление. Мы собирали её много лет.

– Обязательно, – вежливо ответила Елена, хотя не была в этом уверена.

– Борис Николаевич, – Андрей не скрывал восхищения, – то, что вы сделали с этой коллекцией – просто потрясающе. Я видел каталог, там есть несколько картин, которые считались утерянными.

Лицо Волконского просияло.

– Да, нам повезло. Многие работы удалось найти в частных собраниях, некоторые были выкуплены на аукционах. Кстати, – он понизил голос, – сегодня впервые будет представлена картина Коровина "Зимний вечер", которую мы обнаружили совсем недавно.

– Коровина? – Андрей едва не подпрыгнул от волнения. – Но я думал, эта работа была уничтожена во время войны.

– Мы тоже так думали. Но оказалось, что она сохранилась в одной московской семье. Наследники наконец решились её продать.

Елена слушала их разговор вполуха, оглядываясь по сторонам. Публика была явно состоятельная – она видела знакомые лица из светской хроники, нескольких депутатов Госдумы, людей, чьи имена мелькали в бизнес-новостях. Типичное тусовочное мероприятие, где искусство было лишь поводом для нетворкинга.

– Пойдём посмотрим на картины? – предложил Андрей.

Они взяли бокалы шампанского и направились в первый зал. Елена машинально рассматривала полотна – пейзажи, портреты, натюрморты. Честно говоря, большинство картин казались ей похожими друг на друга. Может быть, нужно было специальное образование, чтобы видеть в них что-то особенное.

– Смотри, – Андрей остановился перед одной из картин, – это Левитан. "Вечер на Волге". Видишь, как он передаёт эту меланхолию русского пейзажа?

Елена послушно посмотрела на картину. Да, было красиво. Река, закат, немного грустно. Но меланхолию русского пейзажа она ощущала каждый день, выходя на работу.

– Очень красиво, – сказала она искренне. – А сколько такая картина может стоить?

– Левитан? – Андрей задумался. – Зависит от размера, периода, истории происхождения. Но эта, наверное, миллионов пять-семь. Может быть, больше.

– Пять миллионов? – Елена чуть не поперхнулась шампанским. – За картину?

– За Левитана – это нормальная цена. А вот та работа Коровина, о которой говорил Волконский, может стоить и все десять.

Елена покачала головой. За десять миллионов можно было купить хорошую квартиру в центре Москвы. Или несколько машин. Или… впрочем, не её дело, как люди тратят деньги.

Они прошли во второй зал, где было выставлено меньше картин, но каждая висела под отдельным софитом, как драгоценность в ювелирном магазине. Здесь публика была ещё более избранной – несколько человек в группе, тихие, почтительные разговоры.

– А вот и наша звезда вечера, – раздался голос Волконского за их спинами.

В центре зала висела картина, перед которой стояло больше всего людей. Елена подошла ближе, чтобы рассмотреть. Зимний пейзаж, заснеженные деревья, фигурка женщины в тёмном пальто на фоне белого снега. Действительно красиво, хотя и не слишком отличалось от других зимних пейзажей, которые она видела.

– Константин Коровин, "Зимний вечер", 1903 год, – читал вслух табличку рядом с картиной Андрей. – Холст, масло. Частная коллекция.

– Удивительно, как она сохранилась, – сказала женщина в дорогом меховом манто. – Говорят, её прятали во время войны.

– Да, – кивнул стоящий рядом пожилой мужчина, – семья Медведевых сохраняла её больше восьмидесяти лет. Теперь решили продать.

Елена прислушалась. Фамилия показалась знакомой, но она не могла вспомнить, откуда.

– Медведевы? – переспросил Андрей. – А это случайно не те Медведевы, которые владели текстильными фабриками до революции?

– Именно они, – подтвердил мужчина. – Старая купеческая семья. После революции многие эмигрировали, но некоторые остались и сумели сохранить часть коллекции.

– Как интересно, – пробормотал Андрей, внимательно разглядывая картину. – Провенанс у неё, наверное, безупречный.

– Что такое провенанс? – тихо спросила Елена.

– История происхождения, – объяснил муж. – Кто покупал, кому продавал, где хранилась. Для дорогих картин это очень важно – подтверждает подлинность.

Елена кивнула, делая вид, что понимает. Честно говоря, ей было всё равно, кто и когда покупал эти картины. Но Андрей был так увлечён, что она не хотела портить ему настроение.

– Извините, – к ним подошёл молодой человек в дорогом костюме, – вы Андрей Светлов? Из Института российской истории?

– Да, это я, – удивился Андрей.

– Меня зовут Глеб Медведев, – представился молодой человек. – Это моя семья продаёт картину Коровина. Мне сказали, что вы специалист по истории русского искусства?

– В какой-то степени, – скромно ответил Андрей. – Это не моя основная специализация, но я действительно интересуюсь темой.

– Понимаете, – Глеб понизил голос, – у нас есть ещё несколько картин, и мы хотели бы получить экспертное заключение об их происхождении. Вы не могли бы взглянуть? Конечно, за отдельную плату.

Андрей переглянулся с Еленой.

– В принципе, могу посмотреть. Но я не эксперт-оценщик, имейте в виду.

– Понимаю. Просто хотелось бы услышать мнение историка. Некоторые картины в семье хранятся очень давно, и история их приобретения… неясна.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Можете оставить мне свои контакты.

Пока мужчины обменивались телефонами, Елена снова посмотрела на картину Коровина. Что-то в ней беспокоило, хотя она не могла понять что именно. Может быть, просто мысль о том, что эта небольшая работа стоит как квартира.

– Елена! – знакомый голос заставил её обернуться. – Какая неожиданность!

К ней подходила Марина Краснова, её бывшая одноклассница, которая работала искусствоведом в одном из московских музеев.

– Марина, привет! – Елена искренне обрадовалась встрече со знакомым лицом. – Не ожидала тебя здесь увидеть.

– А я всегда на таких мероприятиях, – улыбнулась Марина. – Работа обязывает. А ты что здесь делаешь? Неужели полиция начала интересоваться искусством?

– Муж затащил, – честно призналась Елена. – Он историк, увлекается.

– Понятно, – Марина окинула взглядом зал. – А знаешь, интересная коллекция у Волконского. Очень… разнообразная.

В её голосе было что-то странное, но прежде чем Елена успела спросить, что она имеет в виду, к ним подошёл Андрей.

– Лена, готова к следующему залу?

– Конечно, – она представила мужа Марине. – Это Марина Краснова, мы вместе учились. Она искусствовед.

– Очень приятно, – Андрей пожал руку Марине. – А что вы думаете о коллекции?

Марина помедлила с ответом.

– Интересная. Очень… неоднородная. Есть действительно прекрасные вещи, а есть… спорные.

– В каком смысле спорные? – заинтересовался Андрей.

– Ну, – Марина оглянулась, убеждаясь, что их никто не слушает, – провенанс некоторых работ вызывает вопросы. Понимаете, рынок русского искусства не всегда прозрачен.

– Вы имеете в виду подделки? – понизил голос Андрей.

– Не обязательно подделки. Скорее, сомнительное происхождение. Картины, которые могли быть украдены, вывезены незаконно, или их документы были сфальсифицированы.

Елена насторожилась. Это уже звучало как её сфера интересов.

– А конкретно что вызывает сомнения? – спросила она.

Марина снова оглянулась.

– Слушайте, давайте лучше встретимся завтра, если интересно. Здесь не очень удобно говорить на такие темы.

– Конечно, – согласилась Елена. – Оставьте номер телефона.

После того как Марина ушла, Андрей задумчиво посмотрел на картины в зале.

– Знаешь, а она может быть права. Я тоже заметил несколько странностей.

– Каких?

– Ну, например, некоторые картины датированы периодами, когда художники находились в других странах. Или техника не совпадает с обычной манерой автора. Мелочи, но они складываются в картину.

– И что это может означать?

– Подделки. Или картины сомнительного происхождения, как сказала твоя знакомая.

Елена почувствовала знакомое покалывание интуиции. В её работе любые нестыковки обычно означали, что кто-то что-то скрывает.

– А можешь определить, какие именно картины вызывают сомнения?

Андрей медленно прошёлся по залу, останавливаясь возле отдельных полотен.

– Вот эта, например, – он указал на портрет молодой женщины, подписанный именем Серова. – Техника не характерна для Серова того периода. И эта, – он подошёл к пейзажу, – Поленов никогда не писал в такой манере.

– А Коровин?

Андрей долго смотрел на "Зимний вечер".

– С ним сложнее. Техника вроде бы правильная, сюжет типичный для автора. Но что-то… – он качнул головой. – Не знаю. Может быть, я придираюсь.

В этот момент в зале началось какое-то движение. Волконский поднялся на небольшое возвышение рядом с картиной Коровина.

– Дорогие друзья, – начал он торжественно, – позвольте сказать несколько слов о нашей выставке…

Елена слушала вполуха официальную речь о важности сохранения культурного наследия и роли частных коллекционеров. Её внимание привлёк мужчина, стоящий в углу зала. Высокий, худощавый, лет пятидесяти, с внимательными серыми глазами. Он не слушал речь Волконского, а изучал картины, делая какие-то пометки в блокноте.

Что-то в его поведении показалось ей подозрительным. Слишком внимательный осмотр, слишком много записей. Не как у обычного посетителя выставки.

– …и теперь я с гордостью объявляю нашу выставку открытой! – закончил Волконский под аплодисменты публики.

Люди стали расходиться по залам, беседы возобновились с новой силой. Елена заметила, что незнакомец направился ко второму залу, где было меньше людей.

– Андрей, подожди меня здесь, – сказала она мужу. – Я скоро вернусь.

Она пошла следом за незнакомцем. Тот стоял перед одной из картин и что-то фотографировал на телефон, стараясь делать это незаметно.

– Интересная работа? – спросила Елена, подходя к нему.

Мужчина вздрогнул и быстро убрал телефон.

– Да, очень, – ответил он с лёгким акцентом. – Вы тоже любите искусство?

– Не очень разбираюсь, – честно призналась Елена. – А вы?

– Я… коллекционер, – после паузы ответил он. – Изучаю рынок.

– Понятно. А вы не из России?

– Нет, из Германии. Меня зовут Курт Циммер.

– Елена. А что вас интересует в русском искусстве?

Циммер помедлил с ответом.

– Понимаете, моя семья… во время войны мы потеряли много картин. Некоторые были вывезены в Россию. Я пытаюсь их найти.

– Ищете украденные картины?

– Не украденные, – быстро поправился он. – Просто… перемещённые во время войны. Это сложная тема.

Елена почувствовала, что разговор становится интересным, но в этот момент к ним подошёл Волконский.

– Господин Циммер! – радостно воскликнул он. – Как дела? Нашли что-нибудь интересное?

– Пока только изучаю, – сдержанно ответил немец.

– Курт – один из наших постоянных клиентов, – пояснил Волконский Елене. – Очень серьёзный коллекционер.

– Понятно, – кивнула Елена. – А долго занимаетесь коллекционированием?

– Всю жизнь, – коротко ответил Циммер. – Простите, мне пора. Было приятно познакомиться.

Он быстро направился к выходу, оставив Елену с ощущением, что этот человек что-то скрывает.

– Странный он какой-то, – заметила она Волконскому.

– Да нет, просто серьёзный человек, – пожал плечами галерист. – У него есть список картин, которые он ищет для своей коллекции. Иногда мы можем помочь.

– А что это за картины?

– Разные. В основном довоенные работы. Знаете, многие коллекции были разбросаны во время войны, и сейчас потомки пытаются восстановить то, что потеряли их семьи.

Елена кивнула, но что-то в объяснении Волконского её не убедило. Слишком много загадочных людей для одной выставки картин.

Она вернулась к Андрею, который увлечённо беседовал с Глебом Медведевым.

– О чём говорите? – спросила она.

– Глеб рассказывает историю их семейной коллекции, – ответил Андрей. – Очень интересно.

– Да, – кивнул Глеб. – Мой прадед был большим любителем искусства. Собирал картины ещё до революции. Потом, конечно, пришлось многое скрывать.

– А как удалось сохранить коллекцию?

– По-разному. Что-то прятали, что-то вывозили к родственникам в деревню. А некоторые картины даже закапывали в саду, – Глеб улыбнулся. – Семейные легенды передаются из поколения в поколение.

– И всё удалось сохранить?

– Не всё, конечно. Но то, что осталось… – он посмотрел на картину Коровина. – Мы долго не решались их продавать. Но сейчас семье нужны деньги, а картины просто висят дома и пылятся.

– А остальные члены семьи согласны с продажей? – спросила Елена.

Лицо Глеба слегка потемнело.

– Не все. Дядя категорически против. Говорит, что это память о предках, что нельзя продавать. Но он не понимает нашего положения.

– Понятно, – кивнула Елена. Семейные споры из-за наследства – частая тема в её работе.

– Кстати, – Глеб повернулся к Андрею, – не могли бы вы приехать к нам завтра? Я хотел бы показать вам остальные картины.

– Конечно, – согласился Андрей. – А где вы живёте?

– В Замоскворечье, недалеко от Третьяковки. Дом ещё дореволюционной постройки, наследственный.

Они договорились о встрече на завтра, и Глеб ушёл. Елена проводила его взглядом – молодой человек выглядел приятным, но в его рассказе было что-то… недосказанное.

– Ну что, готова домой? – спросил Андрей. – Или ещё хочешь посмотреть картины?

– Готова, – кивнула Елена. – Интересный вечер получился.

– Да, – согласился муж. – И этот заказ от Медведева очень кстати. Дополнительный доход не помешает.

Они попрощались с Волконским и вышли из галереи. На улице было ещё холоднее, и Елена поежилась, укутываясь в пальто.

– Слушай, а что ты думаешь об этом Циммере? – спросила она, когда они сели в машину.

– А что с ним?

– Не знаю. Показался странным. Говорит, что ищет картины, потерянные его семьёй во время войны.

Андрей нахмурился.

– Ты знаешь, это довольно болезненная тема. Многие немецкие частные коллекции действительно были разграблены или конфискованы после войны. Но с другой стороны, много произведений искусства было украдено нацистами из других стран, включая Россию.

– То есть, возможна ситуация, когда немец приезжает искать картины, которые на самом деле были украдены у русских?

– Вполне. А иногда одни и те же картины могут быть предметом споров между несколькими сторонами. Очень сложная юридическая область.

Елена задумалась. Получается, на выставке могли пересечься интересы разных людей: семья Медведевых, продающая наследственные картины; немецкий коллекционер, ищущий потерянное; галерист, торгующий произведениями сомнительного происхождения; и искусствовед, подозревающая неладное.

– А завтра ты правда собираешься к этому Глебу? – спросила она.

– Конечно. Интересно посмотреть на частную коллекцию. И заработать немного денег консультациями.

– Тогда я поеду с тобой.

– Зачем? – удивился Андрей. – Тебе же не интересно.

– Интересно. После сегодняшнего вечера очень интересно.

Андрей пожал плечами.

– Как хочешь. Только не начинай допрашивать бедного Глеба. Он и так нервничает из-за продажи картин.

– Обещаю вести себя прилично, – пообещала Елена.

Но про себя она думала о другом. Слишком много странностей за один вечер. И её профессиональная интуиция подсказывала, что завтра может быть ещё интереснее.