Kitabı oxu: «Юнион»

Şrift:

* * *

– Я попал сюда с Плуримуса – это шестая и последняя планета звёздной системы Зварагди, – с трудом произнёс космонавт, – страшное извержение огромного вулкана поразило нашу планету, она целиком выгорела, не осталось даже воздуха… Уцелел лишь наш корабль, который возвращался на Плуримус… Корабль вошёл в атмосферу, но мы успели включить систему аварийного взлёта, и нам удалось вновь взмыть вверх… Однако ядовитые газы всё же проникли в салон корабля. Мы попытались опуститься на Гамме или Юнионе, это обитаемые планеты нашей системы, однако весь экипаж погиб, а я потерял сознание и очнулся только здесь. Сколько я был в пути и где опустился, мне неведомо…

– Это одна из планет галактики Большого Пса.

– Я не знаю этого названия…

– Мы перенесём вас на наш корабль, и медики спасут вас! У вас есть скафандр?

– Мы давно уже летаем без скафандров…

Командир научно-исследовательского российского корабля «Сергий Нилус» Владимир Александрович Никольский приказал срочно принести скафандр из своего корабля и обратился к неизвестному космонавту:

– Наши приборы обнаружили ваш корабль, и мы опустились рядом. Но планета необитаема, не имеет атмосферы, а температура за бортом минус сто двадцать градусов, скафандр необходим. Сейчас мы вам поможем!

– Подождите… Не надо тратить силы. Мне осталось совсем немного. Я вижу, что вы готовы помогать людям, значит, ваша цивилизация неспособна делать зло. Слушайте и не перебивайте… Вторая планета нашей системы… Называется Юнион. На самом юге… Там залежи топлива… вы можете испробовать его, взяв на нашем корабле несколько тонн. Мы только дважды летали на эту планету, но полностью решили энергетическую проблему. Будьте осторожны, топливо радиоактивное… Но сильнее его нет в природе! Контейнеры не пропускают радиацию, не бойтесь… Можете смело забирать… На юге Юниона миллиарды тонн этого вещества, весь материк состоит из него…

Прибежавшие со скафандром космонавты попытались надеть его на умирающего, но было поздно. Электронный переводчик, который космонавты всегда брали с собой, чтобы понимать речь инопланетян, замолк вместе с неизвестным жителем планеты Плуримус…

Часть первая
Нановигур

Больше столетия прошло с той поры, когда Земля перешла на новое топливо, в корне изменившее не только жизнь землян, но и ландшафт планеты. Там, где раньше зияли кратеры угольных разрезов, появились живописные озёра; газовые и нефтяные месторождения были законсервированы и более не грозили разливами нефти и гигантскими пожарами; там, где дымили трубы тепловых электростанций и заводов, расцвели сады и парки, гидроэлектростанции более не затопляли пойменные луга, не мешали миграции рыб, и даже великую русскую реку Волгу экологи осторожно и мудро возвращали в прежнее русло.

Новое топливо, получившее заслуженное название «нановигур»¹, заменило все прежние источники энергии, его свойства были поистине уникальными. Кубического миллиметра нановигура, помещённого в специальную капсулу, хватало на то, чтобы легковой автомобиль бесперебойно работал более полугода, не требуя дозаправки – с помощью микроскопической управляемой термоядерной реакции. Капсулы изготовлялись из сверхпрочной керамики, не пропускали радиацию и имели небольшой клапан, присоединяемый одним движением к специальным приспособлениям в двигателе, и поменять капсулу было легче, чем заменить колесо. Воистину это был безопасный и «мирный атом», о котором мечтали в далёком XX веке.

Аналогично работали двигатели всех видов транспорта, а также станки, оборудование заводов, электростанций и иных предприятий. После распада нановигур не представлял радиоактивной опасности, и пустые капсулы дети радостно сдавали во вторсырьё, получая за это забавные старинные пугачи или шарики.

Это было внеземное вещество, на Землю его перевозили грузовыми космическими аппаратами с далёкой планеты Юнион, находящейся в галактике с романтическим названием Туманность Андромеды. Целых два миллиона световых лет отделяют Землю от Юниона, но уже давно земные корабли стали передвигаться по космическому пространству с куда большей скоростью, чем скорость света. Всего двух недель космическим «грузовикам» хватало на то, чтобы добраться от Земли до Юниона и вернуться обратно. И хотя только две великие державы, США и Россия, могли позволить себе такие путешествия, энергии землянам хватало. Каждая страна покупала новый энергоноситель в зависимости от политических пристрастий и коммерческой выгоды, и за рынки сбыта между Россией и США шла серьёзная борьба. По договору и американцы, и русские отправляли свои корабли на Юнион поочерёдно: сначала американский грузовик, а через месяц после его возвращения – русский, и такое положение вещей сохранялось до описываемых событий.

– В рейс американцы отправились ещё пятого февраля, а сегодня, если не ошибаюсь, третье марта… Вот уже две недели как должны были вернуться… – Главный инженер Центра управления полётами Алексей Юрьевич Пушкарёв озабоченно покачал головой. – Что могло стрястись? Через две недели наша очередь лететь… Не нравится мне это, – ворчал Алексей Юрьевич, сидя в своём кабинете и делясь опасениями со своим первым заместителем Дмитрием Михайловичем Смиренным.

Действительно, американский корабль «Поль Робсон», отправившись с Земли пятого февраля 2334 года, должен был вернуться обратно девятнадцатого февраля… Специалисты НАСА не находили себе места, ведь связи с их кораблем не было, да и не могло: скорость корабля в тысячи раз превышала скорость радиоволны, и сообщение с рейса пришло бы на Землю через два миллиона лет… Оставалось или ждать возвращения космолёта, или посылать ему на выручку ещё один корабль… Дни шли, космолёт не возвращался, и американцы обратились к руководству России с просьбой в связи с чрезвычайными обстоятельствами послать вне очереди американский корабль на Юнион, чтобы постараться найти пропавший и заодно привезти на Землю очередную «порцию» ценного энергетического груза, четверть которого обещали передать российской государственной компании «Вигур» в виде компенсации за свою дополнительную прибыль.

…Весь мир с тревогой ожидал шести часов утра третьего апреля – время запланированного приземления «Теодора Драйзера». Начался ажиотаж. Объявлялись конкурсы на то, кто первым узнает о возвращении космолёта, заключались пари на тот или иной день и час приземления грузовика. Накануне – второго апреля – истерия достигла апогея, интернет и телевидение пестрели самыми последними «новостями», повергая обывателя в шок прямо противоположными «фактами». Газеты выходили с броскими заголовками: «НАСА обещает: «Встречаем героев космоса завтра в 9.00 по Гринвичу!», «Корабль потерял управление, попал на орбиту неизвестной доселе звезды и не вернётся на Землю!», «Теодор Драйзер» приземлился на Манежной площади в Москве!», «Американский корабль оказался в чёрной дыре и погиб!»…

Наступило утро третьего апреля. Подогретые истерией средств массовой информации, люди говорили только об одном: прилетит – не прилетит, вернётся – не вернётся. Даже специалистам передалось всеобщее настроение, и они в состоянии, близком к паническому, нервно переводили взгляды то на приборы, то на мониторы, то на небо.

Утро плавно перешло в день, день в вечер, но никаких признаков возвращения корабля не было. Тревога возрастала, родственники членов экипажа требовали от руководства НАСА объяснений, но там отделывались общими словами и заверениями о том, что всё идёт в штатном режиме и надо немного подождать. Но вот наступила ночь, потом утро, потом день, опять ночь, но небо оставалось чистым, а радары ничего «не видели». Обезумевшие родственники обоих пропавших экипажей буквально оккупировали космодром, и только жёсткие действия охраны остановили погром штаба военно-воздушных сил и центрального офиса НАСА.

…И вот уже в мире стали отмечаться первые случаи нехватки энергии. Останавливались автомобили, получившие название «наномобилей»; автосервисы, где приобретались капсулы, резко взвинчивали цены, и далеко не каждый земной обитатель мог позволить себе роскошь купить заветную капсулу. Ещё работали электростанции, летали самолёты, но во многих странах уже вводили режимы экономии, в городах стала исчезать световая реклама, кое-где на ночь отключали электричество; быстроходные монорельсовые поезда, сменившие в своё время традиционные железнодорожные составы, стали ходить реже, нанобусные маршруты укорачивались и отменялись, хотя граждане всё активнее выбирали именно общественный транспорт: у кого-то машины заглохли окончательно, а кто-то не хотел использовать личный транспорт «по пустякам», оставляя энергию капсулы на крайний случай.

В странах, где власть была более авторитарной, удавалось соблюдать относительный порядок. Там быстро вводили чрезвычайное положение, в результате чего государства устанавливали цены на электроэнергию, запрещали продажу частным лицам и фирмам нановигура, централизованно вводили политику жёсткой экономии. В этих странах, в число которых входила Россия и её союзники, стали применять смертную казнь за спекуляцию нановигуром, и каждый его миллиграмм использовался строго на народные нужды.

Там же, где было «больше демократии», начинался хаос. Верные поговорке «кому война, а кому – мать родна» вооружённые банды захватывали заправочные станции и продавали богачам капсулы с нановигуром за баснословные деньги – в десятки, сотни и тысячи раз дороже, чем капсула стоила до загадочной истории с пропавшими космолётами. Останавливался общественный транспорт; тепло, вода и электричество подавались с перебоями, сильные мира сего, правдами и неправдами достававшие капсулы, спешно строили бункеры, запасались провизией, одеждой и медикаментами и под охраной прятались, спасаясь от обезумевшего мира. Народ осаждал заправочные станции, сметал с полок магазинов всё, что можно было купить: одежду, еду, оружие. Кто мог, спешно покидали замерзающие города в надежде переждать надвигающуюся катастрофу в сельской местности, кто-то находил в интернете старинные способы обогрева и неуклюже складывал из подручного материала некое подобие старинных печей, которые нещадно дымили и давали такое ничтожное количество тепла, что кидать дрова в печь приходилось каждые три-четыре часа. Примириться с этим ужасом цивилизованному человеку было так же тяжело, как жителю XXI века уйти жить зимой из тёплой квартиры в неотапливаемый железный гараж.

Согласно договору между Россией и США, подписанному ещё девяносто лет назад, русский космолёт должен был отправляться на Юнион через месяц после возвращения американского, но американский корабль не вернулся, и у США появился формальный повод возражать против полёта российского корабля.

Борьба за обладание новым топливом

«НАСА-Юнион-компани» – частная компания, образованная сто лет назад, – быстро стала богатейшей компанией мира. Продажа нановигура приносила гигантские прибыли. Те, кто хотел покупать нановигур по приемлемым ценам или вообще получить шанс его покупать, а не пользоваться старыми источниками энергии, должны были устанавливать выгодные США политические режимы и ставить угодных политических лидеров. Сопротивляться такому положению могла только Россия, имевшая значительные запасы традиционных видов энергоносителей, развитую космическую промышленность, политическую волю и серьёзное желание жить не в однополярном мире. Русские космолёты уже давно стали летать быстрее скорости света, уже давно научились преодолевать огромные расстояния, и именно русским, а не американским исследователям принадлежала честь находки нановигуровых залежей на Юнионе, пусть и с помощью человека из погибшей цивилизации.

«Приземлившись» на Юнионе, забрав пробы нановигура, российские учёные поразились уникальным свойствам этого вещества, довольно быстро придумали ему применение в народном хозяйстве, но традиционная российская нерасторопность, разгильдяйство и бюрократизм позволили более предприимчивым американцам наладить регулярные рейсы на Юнион, перестроить промышленность под новое топливо и начать сбыт нановигура в другие страны. Терпеть конкурентов США не хотели, и российскому правительству пришлось войти в жёсткое противостояние со своим главным геополитическим противником. За короткое время Россия смогла наладить строительство новых грузовых космолётов и вслед за американцами перестроить экономику под нановигур. США мириться с таким положением вещей не желали и попытались даже сбивать первые российские корабли, отправлявшиеся на Юнион за топливом… А после того, как российский грузовик, наполненный нановигуром, после атаки американцев лишь чудом совершил аварийную посадку на Байконуре, оставшись без рулевого управления, Россия ответила не только нотой протеста, но и решением посылать сопровождение в виде военного звездолёта русским грузовикам, отправляющимся на Юнион. Мера подействовала, и Россия завоевала право стать вторым мировым поставщиком нового топлива, который так быстро изменил уклад земной жизни.

На грани войны

И вот прошли годы, и мир вновь оказался на грани нового вооружённого конфликта. «НАСА-Юнион-компани» в предвкушении немыслимых доселе прибылей через лоббистов в конгрессе и сенате категорически настаивала на формальном решении вопроса: «Русский корабль имеет право стартовать на Юнион строго через месяц после возвращения американского космолёта, и нигде, ни в одном документе не сказано, что в договоре есть какие-то исключения из этого правила»… А посему весь мир должен ждать возвращения хотя бы одного американского корабля, а потом – через месяц – пусть русские летят, куда им заблагорассудится.

«Мы же знаем, – говорили американские воротилы бизнеса между собой, – что у русских запасов нановигура значительно меньше, так как они взялись за мобилизацию экономики и модернизацию производства, союзники русских последовали их примеру, следовательно, без нановигура они выдохнутся намного раньше нас и не только попадут под наше экономическое влияние, но и под политическое… Мы начнём менять не только правительства стран, но и их политический курс, и это наш реальный шанс вновь сделать мир демократическим, а США – как раньше – единственным хранителем общечеловеческих ценностей».

В результате давления со стороны могущественной «НАСА-Юнион-компани», по сути превратившей правительство США в свой филиал, государственный секретарь обратился к президенту России с предупреждением не допускать внеочередных космических полётов на Юнион.

Россия готовится к старту

России надо было срочно искать выход из положения, и после долгих дебатов было принято решение: без внеочередного полёта не обойтись. А чтобы свести к минимуму возможность военного вмешательства со стороны противника, необходимо удвоить средства ПВО вокруг Байконура, а на космодроме «Восточный» тайно подготовить подземную стартовую площадку для запуска грузовиков.

Министр обороны Дмитрий Андреевич Витальев, помня пример Советского Союза, предложил «под величайшим секретом» построить в республике Коми макеты военных заводов, пусковых установок и космических ракет на случай, если страны НАТО всё же рискнут пойти на вооружённый конфликт: ложные мишени примут на себя значительное число ракет противника.

Уже на следующий день работа закипела. В северных болотах делали вид, что усиленными темпами воздвигают «заводы» и «пусковые шахты»: вокруг Байконура размещали новейшие системы ПВО «С–1500», но главные работы шли на космодроме «Восточный», а точнее – под ним. Зная о том, что спутники-разведчики НАТО ведут съёмки каждого уголка России, строители решили возводить подземный космодром, прорыв тоннели от городов Шимановска и Свободного, в которых уже давно был построен метрополитен, и именно его линии решили срочно продлевать до «Восточного», куда везли крепёжные материалы, сверхпрочный цемент, керамические плиты, другие строительные материалы, а также оборудование для пуска ракет; в обратном направлении шли бесконечные вагоны с грунтом. Вся деятельность, кроме строительства макетов в республике Коми, проходила в режиме «совершенно секретно».

Мир погружается в хаос

Хуан Карлос Перейра проснулся в шесть утра и, как обычно, сорвал листок отрывного календаря: 31 мая, последний день осени. Завтра, в первый день зимы, Хуан станет безработным. Его кран, похожий на гигантского богомола, надолго застынет над океанским берегом. Порт, получивший в двадцать первом веке название «Пуэрто Мадеро», два месяца назад стал сокращать сотрудников, и вот настала очередь Хуана Карлоса, отца троих детей и вдовца. Его жена – Мария Констансия – умерла четыре года назад, и Хуан один воспитывал двух дочерей и сына.

Как жить дальше, чем платить за квартиру, за два часа спасительного тепла, которое поступает с часу до трёх ночи, а также за электрокамин, который приходится включать хотя бы на один час, иначе квартира станет совсем сырой и холодной, Хуан ответить не мог.

После того, как американские корабли улетели и не привезли нановигур, отопление стало дорожать каждую неделю, сейчас за два часа тепла в батареях и за час тепла из электрокамина приходится платить больше, чем за одежду и еду.

Хуан Карлос оделся, ополоснул лицо и заглянул в детскую. Дети спали. За окошком в пакете висел их обед: включать холодильник и тратить на него драгоценное электричество было уже не по карману.

Хуан не стал разогревать кофе, выпил его холодным, заваренным ещё за ужином, без аппетита закусил кофе пиццей, вышел, запер квартиру, перекрестил дверь и отправился на остановку самоуправляемого нанобуса. Свой наномобиль он давно поставил в гараж.

Нанобус пришёл с опозданием в 20 минут. Такого в квартале Вилья Солдати, бывшим в стародавние времена окраиной Буэнос-Айреса, а со временем ставшим почти центром города, ни разу не бывало. Хуан Карлос втиснулся в салон, вставил карточку в «нанокондуктор», посмотрел на датчик карты. Со вчерашнего дня проезд подорожал на 36 сантимов.

Наномобильные пробки ушли в прошлое, личных машин, нанобусов, такси стало совсем немного, так что из Вилья Солдати Хуан домчался до Пуэрто Мадеро за рекордные девять минут и пришёл на работу раньше обычного. Ещё два месяца назад путь Хуана Карлоса до порта мог достигать и часа – настолько плотным было движение, или «стояние», как грустно шутили аргентинцы.

Порт, а точнее, его терминал – Флювьял де Буэн – встретил его неприветливо. Дул пронизывающий ветер; ноль градусов в Буэнос-Айресе даже в последний день осени был температурой нетипичной, но судьба как будто изгалялась над горожанами: в год, когда небывалый кризис потряс мир, осень в Аргентине выдалась ужасно холодной.

«У нас ещё ладно, – успокаивал себя Хуан Карлос, – Серхио живёт на юге, в Пуэрто Десеадо, – вспомнил Хуан недавний звонок брата, – вот там ударил прямо-таки сибирский мороз!

А электростанция, где он работает директором, уже три недели не получает нановигура! На улице двенадцать градусов ниже нуля, океан вдоль берега затянулся льдом – небывалое дело! Что же говорить о несчастных людях, когда в их дома тепло вообще перестали подавать, и батареи в домах лопались как снаряды! Люди замерзают и на улицах, и в домах… Кто может, бежит на север, надеясь, что северные провинции если и не дадут работу, то хотя бы спасут от ледяной смерти. У нас-то в столице потеплее… Жить пока можно».

На скоростном лифте он поднялся наверх, открыл кабину и приготовился к работе, надеясь хотя бы в последний день сделать что-либо полезное, ведь уже шесть дней ни один океанский лайнер не подходил к крану под разгрузку. Ожидания Хуана были напрасными: никакие сигналы диспетчера к началу работы не высвечивались на мониторе. Да он прекрасно видел всё и сам: океан уже несколько дней оставался пустынным.

Слева простирался Буэнос-Айрес. Почти под краном виднелся Мост Женщины, но он никогда не нравился Хуану, далее в городе высилась старинная башня – Торре Монументаль, Дворец национального конгресса, Свято-Троицкая православная церковь, куда ходила его покойная жена, имевшая русские корни… весь город как на ладони… Уж насколько привычным стал этот пейзаж, а всё равно каждый раз опытного докера завораживал вид родного города. Хуан Карлос любил старину и несказанно радовался решению городских властей о том, что строить высотные дома в радиусе 15 километров от центра категорически запрещалось.

Справа… Безжалостный, бесконечный, угрюмый Атлантический океан, точнее, «его собственность» – залив Рио-де-ла-Плата… Сейчас с юга океан несёт холодную слякоть, а иногда и ледяную смерть «в подарок» теплолюбивым потомкам испанцев от самой Антарктиды…

Через три часа после начала смены автоматически открылся бар. Хуан медленно достал первое: тарелка холодного супа «гаспачо», который он очень любил, сейчас воспринималась как издевательство. К счастью, за холодным супом снизу были посланы солидный кусок дышащей жаром традиционной тушёной говядины с жареной картошкой, а на третье повара отослали Хуану две чашки матэ и эмпанады по-патагонски – горячие как огонь пирожки: два с бараниной и два с зайчатиной.

…Хуан нажал кнопку «Оборот», чтобы в последний раз насладиться видами Буэнос-Айреса, и кабина медленно стала вращаться вокруг своей оси. Потом нажал кнопку «Стоп», и как раз в этот момент монитор подал звуковой сигнал и высветил надпись:

«Государственная портовая компания «Докер-Мадеро» уведомляет вас о том, что с 1 июня 2334 года вы считаетесь уволенным из компании. Ваш баланс, включая двухнедельную компенсацию за увольнение, составляет 4868 универсов и 79 сантимов. Компания «Докер-Мадеро» приносит вам свои извинения и желает всего наилучшего».

Так закончились двадцать восемь лет безупречной службы Хуана Карлоса в «Пуэрто-Мадеро»…

Прошло две недели. На редкость суровая зима не унималась, посылая всё новые испытания. Тех, кто не мог платить за тепло, отключали от снабжения, и судьба несчастных никого не волновала. В стране начиналась неразбериха и «война всех против всех».

В квартале Вилья Солдати ещё на один час урезали подачу тепла. Семья Хуана Карлоса вынуждена была закрыть две комнаты, завесить двери одеялами и переселиться в детскую.

Когда становилось совсем холодно, Хуан невольно вспоминал, как Мария Констансия возила его к своим русским родственникам – потомкам эмигрантов – в горы. О, этот их варварский обычай заходить в тесную избушку из брёвен с таким горячим паром, что приходилось даже снимать серебряный крест, так сильно он нагревался и буквально жёг тело… Но русским жар был нипочём, из специальных ковшиков они плескали воду на расакаленные камни над печью! Пар становился жарче кипятка! Но и этого русским было мало! Они забирались на специальные скамейки под самый потолок, в самое пекло! И начинали лупить друг друга вениками из эвкалипта и ворчали, что берёзовые и дубовые были-то получше! Хуан едва смог выдержать в этой комнате минуту и выскочил оттуда как пробка. Русские же весело били друг друга вениками, как будто не замечая ужасного жара! Потом они выбегали наружу, ныряли в стремительную горную речку, вода которой была так холодна, что сводила ноги, спокойно стояли в ледяной воде, фыркали как морские котики, а от их разгоряченных тел шёл пар как из чайника… Потом они снова бежали в избушку и снова лупили себя вениками! А после пили Иван-чай, наливая в чашки кипяток из совершенно дикого агрегата, который работал не на нановигуре, а на щепках и шишках! К тому же он пыхтел как доисторический паровоз и был похож на большой узорчатый футбольный мяч с краником… Но надо отдать должное агрегату: он был не только искусно выполнен, но и чай заваривал превосходно! Куда там электрическим чайникам!

…Вскоре заболела Бенита – младшая дочка, светленькая, как мать Мария Констансия. Сухой кашель, озноб, красное горло, температура… Всё это легко лечилось три месяца назад одной таблеткой, теплом и уходом. Сейчас все окрестные аптеки закрыты, работающей осталась одна – в Паласио Бароло, некогда самом высоком здании в Южной Америке.

Хуан оделся, вышел на улицу и удивился, что народу возле остановки нет. Он потоптался на месте, табло не светилось, но зато прямо на нём было приклеено объявление, написанное от руки: «Нанобусные рейсы отменены в связи с нехваткой топлива».

Хуан поёжился. Дорога была привычной, до кризиса он ездил по ней и на своей машине, и нанобусом… Теперь предстояло идти пешком. Далековато. И этот ледяной ветер с океана!

Минут через сорок Хуан вышел на проспект Авенида де Майо, в конце которого высился Паласио Бароло – цель его путешествия. На противоположной стороне проспекта стояла группа парней, которая сразу не понравилась старому докеру. Его тоже заметили и не спеша направились к нему прямо через проезжую часть. Хуан всё понял, но убегать было не в его правилах… Пожилой человек, уважаемый на работе и дома, отец семейства… Хуан всего лишь несколько прибавил шагу, но стая юнцов догнала его и пошла следом.

– Не желает ли господин угостить нас сигаретами?

– Нет, мистер, наверное, предпочитает гаванские сигары и жаждет с нами поделиться!

– Или сэр курит трубку, наполняя её отборным английским табаком? Сэр, дайте хотя бы разок затянуться!

Не останавливаясь, Хуан ответил:

– Я не курю.

– Синьоры, господин не хочет с нами табаком поделиться, какой жадный…

– Молодые люди… Мне не до шуток. У меня болеет дочь. Я иду за лекарствами. Она простужена, замерзает…

– Замерзает? Так веди её сюда! Мы твою крошку согреем по очереди! Она быстро пойдёт на поправку!

Раздался хохот.

Старый докер не был ни боксёром, ни каратистом. Но что такое испанская честь, он знал хорошо. Всю силу вложил он в один точный удар! Глумливый негодяй рухнул и завыл от боли и злости. Хуан отскочил к стене и приготовился отражать атаки остальных. Он с надеждой посмотрел на видеокамеры, прикреплённые к рекламным щитам вдоль проспекта. В полиции ситуацию увидели ещё раньше.

– Господин майор, – связался дежурный полицейский с начальником участка, – на проспекте Авенида де Майо начинается драка, шпана пристаёт к пожилому мужчине!

На мониторе начальника отобразилась картина происходящего.

Пожилой наотмашь бьёт хулигана, отскакивает к стене, на него набрасываются шестеро молодых подонков, один из них падает от встречного удара, двое захватывают руки пожилого, остальные начинают избиение, бьют куда попало, видно, что кровь залила лицо пожилого, он упал на колени, получил ещё несколько ударов в лицо, по телу, по ногам, куда ни попадя.

– Господин майор, высылаем наряд?!

– Некого высылать, лейтенант, ты, что ли, бросишь пост? Да и мобиль нам никто не даст для такой чепухи! Подумаешь, мужика бьют, эка невидаль! Нам правительство приказало охранять себя от народа, а не народ от бандитов!

В это время пожилой потерял сознание, упал и получил ещё несколько ударов – по инерции.

– Неужели отпустим, господин майор?!

– Не трави душу, лейтенант! Видишь, кроме нас вообще никого на участке! Смотри, вон твари что-то вытащили у него из кармана! Вызови хоть скорую, лейтенант!

– Вызову, только приедет ли?

Майор выругался. Он знал, что на подобный вызов никакая скорая выезжать и не подумает.

– Да знаю я! Но ты хотя бы отсканируй эти рожи и отправь в базу данных! Пусть останутся до лучших времён!

Лейтенант принялся переносить «портреты» молодых негодяев в разных ракурсах в видеотеку, а также внёс туда всю картину нападения.

…Тело ломило, голова кружилась, саднили разбитые губы. Хуан сунул руку во внутренний карман. Так и есть! Карточка исчезла. Это означало полный крах! Нечем платить за тепло, лекарство, еду… Заблокировать карточку ещё можно, но вот получить новую при нынешней разрухе никаких шансов…

Хуан попытался встать на ноги, упал, снова приподнялся, с трудом дополз до фонарного столба и, опираясь на него, наконец оказался на ногах и, спотыкаясь, побрёл к дому.

– Господин майор! Слава Богу, пожилой синьор поднялся!

Лейтенант чувствовал свою вину перед ним и облегченно вздохнул: синьор жив, а значит, и совесть полицейского не запятналась очередным оставленным в беде гражданином.

…Старшая дочь Анхелина и сын Диего Игнасио смывали кровь с лица Хуана. Отцу помогли раздеться, намазали бальзамом избитое тело и уложили в кровать. Рядом лежала Бенита, грудь которой раздирал сухой кашель.

Карточка Анхелины подала звуковой сигнал, на ней появилось изображение её дяди Серхио из Пуэрто Десеадо.

– Здравствуй, милая, звоню твоему отцу, а он не отвечает! У меня ужасные новости! Десеадо вымирает, кругом мародёрство, электростанцию разграбили до винтика! Полиция сбежала! Холод минус тринадцать! Океан взбесился, ветер такой, что волны ломают лёд и выбрасывают его на берег! Мы укрылись в фазенде, топим печь – как древние люди! На фазенду уже нападали, пришлось стрелять! Но бандитов становится больше, и нам долго не продержаться! А где твой отец, что с ним?

– Папу избили и отняли карту. Он только что пришёл, мы его уложили вместе с Бенитой, которая сильно болеет. У нас тоже холодно, мой колледж закрыт из-за мороза, Диего не ходит в школу, мы живём все вместе в детской, что делать дальше, не знаю! Приезжайте, дядя Серхио, всей семьёй приезжайте, надо что-то придумывать.

– Подумаю! Когда отец сможет говорить, пусть позвонит.

Часом позже Хуан Карлос позвонил Серхио по карточке Анхелины и тоже попросил его приехать, чтобы вместе защититься от холода, голода и банд разбойников, орудующих по всей Аргентине. Они решили пробираться на северо-восток к городку Сан-Антонио-де-Ареко, в сорока километрах от которого у Хуана Карлоса имелся небольшой кирпичный домик. Домик старый, без спутниковой связи, там нет даже беспроводного интернета! Но постараться выжить с помощью первобытного труда в саду и огороде можно было попытаться.

Через два дня Серхио Карлос Перейра, его жена Камила Луиса, дочь Марта и сын Алонсо, преодолев путь от ледяного южного города Пуэрто Десеадо до столичного квартала Вилья Солдати, встретились с семьёй Хуана. Положить приезжих на ночь решили в соседней комнате, но когда гости вошли туда, поняли, что лучше им ночевать в тёплой машине, чем в ледяной квартире.

– Да как же я сам не догадался об этом же?! – с испанским темпераментом вскричал Хуан Карлос. – Ведь у меня же ещё есть не до конца использованная капсула! Мы заведём движок, разложим сидения и положим туда Бениту, ей совсем плохо!

Через пятнадцать минут обе семьи уже грелись в своих машинах, а Бенита жадно пила отвар из целебных трав, привезённых с юга её дядей. Впервые за долгое время она заснула, не задыхаясь от кашля и не замерзая от холода. Сиденья в машинах трансформировались одним нажатием кнопки в удобные диваны, двигатели монотонно урчали, и разморенные теплом и уютом измученные хозяева и их гости спокойно проспали до десяти утра.

1.От латинского «карлик» и французского «энергия».