Доктор Фаустов. Повесть

– Надоело мне по немецким кабакам шляться. Может, домой?

– Хорошо. Но на посошок заглянем в одно уютное местечко. Перекинусь парой словечек с барменшей, тяпнем по бокалу Б-52, или шоту и обратно в Москву. Такой коктейль, как в этом кабаке, нигде в мире не делают.

– Да ладно… Что там? Калуа, Трипл Сек, Куантро. Или, что вкуснее, Гран Марнье. И Бэйлис. Всё?

– Вот в этом и весь фокус. Четвертый ингредиент является тайным рецептом заведения. Потому и говорю… Нигде в мире…

– Интересно, что они там кроме Бейлиса добавляют? Попробуем, раз советуешь. Ты у нас специалист по всяким разным извращениям. Веди, Сусанин.

– Да тут недалеко. Дрезден, Аланштрассе 39. Кухня Ведьмы. Мигом долетим…

Они сидели в известном ночном клубе. Известном в определённых кругах, как любят говорить хроникёры. В старой Москве, в переулках недалеко от Маросейки. За столиком в самом углу, откуда было плохо видно пышнотелых, вперемешку с худосочными, стриптизёрш, выделывающих всевозможные пируэты на шестах, стоявших на подиуме. Зато был виден весь зал и вход в него. В зале в основном была молодёжь. Пузатенькие лысые коммерсы сидели кучкой у самого подиума. На котором буквально в метре от них работала на шесте короткостриженная дама, уже полностью оголившаяся. Клуб ещё толком не начал свою деятельность. Для простых москвичей это было начало вечера и окончание работы. В клубе все только-только рассаживались, репетировали ночное веселье и разминались лёгким алкоголем и лёгкими же наркотиками. Впрочем, особо продвинутые закидывались, шырялись и вмазывались серьёзными вещами. Нарушая законы и отравляя себе жизнь. Хотя, жизнь наркозависимых уже и не жизнь. Предпоследняя станция. А для кого-то последняя. Как открылись двери, и кто включил верхний свет, было непонятно. Только основное помещение клуба моментально заполнили люди в чёрном, в бронежилетах и с автоматами в руках. Музыка смолкла и прозвучал громкий голос о том, что работает спецназ, и предложение лечь всем присутствующим на пол, руки на затылок. Молодёжь сходу распласталась, заполнив собою все проходы между столиками. Особенную прыткость проявили накачанные мальчики с бугристыми бицепсами и крашенными волосами. Лысые коммерсы нехотя опустились на одно колено или просто присели, сцепив руки на затылке. Один боец в чёрном в два прыжка оказался возле их столика и вмазав прикладом в край стола, зычно гаркнул. Коротко, вежливо и обходительно: на пол! Столик треснул. Видимо следующей должна была треснуть глупая черепная коробка старшего компании коммерсов, гостей с юга. Дядьки, толкая локтями друг друга и ворча, стремились занять более удобное положение на полу. Стофелев с Геннадием сидели в углу как ни в чём не бывало. Не сделав ни малейшей попытки выполнить безусловный приказ, определяющий, в каком состоянии посетитель покинет этот ночной клуб. С разбитой рожей и отбитой печенью или почками, как оказавший сопротивление сотруднику при исполнении, или на своих двоих. Обоссавшийся, но живой и целый. Публика в зале не роптала, зная, что последует за попыткой возмущения. Два бойца в чёрных балаклавах неторопливо подошли к их столику. Руки обоих посетителей лежали на столе и тот, который постарше оторвал правую кисть от стола и средним пальцем трижды постучал по столу, привлекая внимание бойцов к открытому удостоверению личности, лежавшему перед ним. Подошёл старший работающий команды. Он был в такой же чёрной форме, как все остальные бойцы, но без автомата и бронежилета, без знаков различия. То есть, полностью отсутствовали погоны, шевроны и всевозможные нашивки. Безликая надпись на спине СПЕЦНАЗ не говорила ни о чём. Спецназ чего? Кого? Откуда и зачем?

– Прокурорские? Первый раз за всю службу вижу такую наглость. Нет, те бы подняли лапки и держали раскрытые ксивы трясущимися пальчиками. Боясь лишним движением озлобить сотрудников, выполняющих свою рутинную работу. Гэбня? ФСО-ФСБ-СВР и тд и тп. Для меня разницы нету. Госбезопасность.

– Всё верно. Капитан Блинов? Если не ошибаюсь, Андрей Викторович, восемьдесятпервого года рождения. Засиделся ты в капитанах, Андрей Викторович. Всё потому, что пару раз не выполнил распоряжения руководства, идущие вразрез, так сказать, с твоими убеждениями и взглядами на жизнь. Верно? Ну-ну, не злись… Не скрепи зубами и не играй желваками. В данный момент мы делаем общее дело. Я являюсь инициатором этого, так сказать, спектакля. Режиссёром-постановщиком. И автором сценария, в одном лице.

– Теперь понятно почему мои бойцы не загнали вас прикладами под столик и не пробили берцами печёнку с селезёнкой. Почуяли такого же зверя, как и они сами. Только более опытного, старого и кровожадного. Что дальше?

– А дальше ответь ты мне, друг ситный, на один вопрос. Почему в нарушение приказа, за который ты, кстати, расписался, у вас всех отсутствуют нагрудные идентификационные знаки. Именуемые в простонародье бляхами. С информацией о ведомственной принадлежности, названии Управления, и главное, номере. Который крупно выбит на бляхе. И который легко запомнить пострадавшему от произвола властей, добропорядочному гражданину. Который захочет подать жалобу в надзорные органы на конкретного сотрудника, нарушившего его гражданские права. И ущемившего, так сказать, права личности. А есть же соответствующие положения на уровне закона. Об обязательном наличии идентификационных жетонов. При проведении оперативных мероприятий в защитных масках, шлемах, балаклавах и тп. Ты же расписался в приказе вашего министра. В чём дело? Привычка? Да ладно, расслабься… Это мой ответный пас на твою сентенцию о моём опыте, старости и кровожадности. Алаверды, так сказать. В ксиву то загляни! Будь добр.

Капитан скрутил чёрную балаклаву в малюсенькую шапочку, держащуюся на затылке. Какие носит Богоизбранный народ. Нагнулся, взял со стола удостоверение личности и прочитал вслух.

– Угу… Федеральная… Так… Служба по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом… Оперативно-поисковое управление…Замначальника управления. Я ваших лубянских за версту чую, и бойцы мои правильно отреагировали, что не стали вас сходу прессовать.

С этими словами капитан Блинов положил удостоверение обратно на стол, не отдав в руки, как следовало бы по всем понятиям.

– С Лубянки мы съехали ещё в 2002 на юго-запад, на Вернадского. Хотя в здании на Кузнецком я иногда бываю. Ты вот что, капитан. Прикажи, пока следаки не приехали, вскрыть крепление вон того шеста из нержавейки. Крайне правого. Там четыре болта впотай, шестигранных. Вот ключ. Шест этот сексуальный надо сначала на пять сантиметров приподнять вверх, и он из фиксатора выскочит. Потом выкрутить болты и поднять эту опору. Под ней тайник. Собаки его не обнаружат, там всё хитро устроено. В нём двести кэгэ колумбийского кокаина, очищенного. Пара пистолетов. Так… четыре гранаты РГО, полмиллиона евро. Понятые на входе ждут. Там же наш сотрудник с фото-видеоаппаратурой. Давай шустрее! Завтра прочитаешь приказ вашего министра о том, что это крупнейшая партия за год. Какой ты молодец и какие органы в целом замечательные.

Капитан взял шестигранный ключ и направился к подиуму, на ходу отдавая распоряжение в рацию на плече. Появились понятые, оператор и ведущий криминальной хроники на ТВ. Всё закрутилось, завертелось.

– Не понимаю, зачем? Этой отравой можно было бы лишить здоровья тысячи людей. Приобщить к этому злу десятки тысяч. Рано отнять жизнь. Почему? Хозяин этой дряни играет на вашей стороне. Так? Тогда в чём логика? Или дьявольский порошок перестал быть таковым?

– Всё просто. Хозяин этого схрона решил соскочить. Он больше не берёт товар у оптовиков, порвал все связи с дилерами. Остатки зелья хочет раздать местным барыгам и приказать охране больше не пускать их в клуб. Короче, завязал. Распродаёт выгодный бизнес. Два таких же клуба в Питере и Нижнем уже продал, вместе со зданиями, где они находились. Там таже песня, никакой наркоты. А причина в следующем. Пару недель назад здесь загнулась девчонка от передоза. Администратор её узнал, и пока она ещё была жива, перенёс в кабинет хозяина. Позвонил ему. Тот быстро примчался, был где-то рядом. Вызвали скорую. Но, увы и ах. Девчонка-племянница хозяина, дочь его брата. Как только врачи констатировали смерть от передозировки, он, хозяин, делает следующее. На этой же скорой, объявляя всем что она ещё жива, её отвозят в частную клинику за город. Там задним числом оформляют её на лечение. Вызывают другую скорую, которая отвозит её в морг. Патологоанатом пишет заключение о проблемах с почками, не связанных с лечением. Всё шито-крыто. Да, вся эта операция прикрытия встала ему в копеечку, вернее в центик. Но оно того стоило. Все теперь знают, что она лечится за границей. В том числе родители девчонки.

Отец её не поверил ни единому слову родственничка и обратился к бывшим сослуживцам, то есть ко мне. Я мог бы подтвердить, что так оно и есть и на какое-то время эта версия доминировала бы. Но этот поганец, хозяин клуба, решил, видите ли, встать на путь исправления. Так сказать, завязать с наркотой. Всё распродать и уехать на Кипр. Потом в Грецию, в один монастырь. Он уже договорился. Грехи замаливать. Ему, видите ли, смерть племянницы глаза открыла. Хрен там. Капитан!

Блинов подошёл к их столику, несколько ошалевшей от увиденного в тайнике. Да, за такую находку и премируют и в звании должны повысить. А там, глядишь, один шаг до перевода с этой опостылевшей работы. Действительно, засиделся в капитанах. А не идёт против совести и говорит, что думает. Бывший его начальник ходатайствовал о его учёбе в академии, пока был в силе. Потом руководство поухмылялось, а в кадрах ему всё объяснили.

– Там отпечатки хозяина заведения повсюду, на пакетах с дурью, на стволах, на денежных упаковках. Так что пакуйте и увозите в отдел. Закроют эту мразь лет на двадцать. Да, вот еще что. Пусть твой зам этим займётся. Который с понятыми общается. Как, бишь, его? Роганов? С ударением на первом О. Оформили всё замечательно. Пусть доделывает работу, а ты езжай к дочке на днюху. У входа стоит микроавтобус, сразу за вашим. Водителя зовут Миша. Он, кстати, в одном звании с тобой. Адрес кафе он знает. Там всё только начинается. В машине на крючке висит костюм твоего размера. Ну, там, брюки-пиджачок-рубашка с галстуком. Ботинки. Миша покажет. Пока будете ехать, переоденешься в цивильную одежду. По дороге заедете в Детский Мир, в секции 2-12 на втором этаже для тебя зарезервирована большая оранжевая собака. Такая, как хочет твоя дочь. И просит твою бывшую купить, но цена кусается. Заплатишь из своих, на твою гордость никто не покушается. Если не хватит, денег займёшь у Михаила. Сами договоритесь. После празднования он тебя отвезёт домой, переоденешься обратно, костюм оставишь там же в машине. Так. Миша даст тебе кобуру под твой ствол. Очень удачная разработка, из кайдекса. Оценишь. Для скрытого ношения лучше не придумать. Я ведь понимаю, что ты ствол свой табельный никому даже на минуту не доверишь. А кобуру такую тебе должны были год назад выдать, их заказывало ваше Управление. Да видно разошлись они, как ценные подарки нужным людям. Оставь её себе. Так справедливость хоть немного восторжествует. Ну, всё, езжай к дочке. Миша проезд с гайцами согласует, будет вам Зелёная улица. И дочка обрадуется…А шапочка у тебя прикольная. Когда балаклаву вот так скручивают, и она на макушке головы держится, мне это один древний головной убор напоминает. Кипа, она же Ермолка. На арамейском, впрочем, как и на идише это звучит, как ЙЕРЕ МАЛХА. Отсюда-Ермолка.

– Кто вы такой? Удостоверение я видел. Зачем вам это? Вы всё равно не заставите меня делать то, что я не приемлю.

– А и не надо! Ничего мне от тебя не нужно. Раз из-за меня ты здесь оказался, пытаюсь не изгадить твои отношения с дочерью. Вот и всё. А кто я такой? ЧАСТЬ СИЛЫ ТОЙ, ЧТО БЕЗ ЧИСЛА ТВОРИТ ДОБРО, ВСЕМУ ЖЕЛАЯ ЗЛА. Поэт один немецкий так сказал когда-то.

Когда Блинов ушёл, Геннадий сделал большой глоток из бокала с безалкогольным фруктовым коктейлем. Клиентов заведения уже подняли и усадили за столики, шёл опрос и проверка документов. Обычная рутинная работа для органов. Зам Блинова, капитан Роганов (с ударением на первом О) отлично справлялся с задачей. Он то и дело переходил от одной точки процессуальных действий к другой, контролируя ситуацию.

– Чем всё закончится? Я имею в виду хозяина клуба.

– Чем? Захотел очиститься от скверны-стань мучеником. Хочешь сменить религию-претерпевай страдания. За новую веру в нового Бога повеси на кресте. Только так! Или откажись и вернись в лоно истинной веры. И тогда всё наладится и вернётся на круги своя. А чем всё закончится, зависит целиком и полностью от индивида. Есть три варианта развития событий. Упрямство и молчание-получает свою двадцатку и летит голубем в Потьму. Начинает много говорить, о делах соловьём петь-острая сердечная недостаточность в двадцать шестой камере Матросской тишины. Труп родственники не получат. И наконец третий вариант, мой любимый. Договаривается с наркополицейскими, получает условный срок, чтобы не соскочил и не свалил, и продолжает заниматься тем же. Выкупает обратно свои два клуба. Раскидывает изъятые двести кило по трём своим точкам. Пол-лимона евро делят между собой заинтересованные люди в погонах. И всё. Всё возвращается на круги своя. Как тебе такой вариант? Меня бы он идеально устроил.

Их диалог прервали. Вернулся Блинов. Он уже переоделся. Они его не сразу узнали, выразительно переглянулись. Вот что хорошая одежда с людьми делает. Блинов был в модном костюме, рубашке и галстуке в тон костюму. Он прямо-таки преобразился. И вместо задроченного жизнью вояки на них смотрел импозантный мужчина средних лет. Из тех, что нравятся всем женщинам. Надёжный, сильный и смелый, удачливый. Теперь его бывшая до крови губу прикусит от отчаяния. А мужики в кафе, если таковые найдутся, сдохнут от зависти.

– Я что хотел спросить? В туалет забежал и к вам на минутку. У кого из коллег не спрашивал, никто не знает. Чисто профессиональное любопытство. У вас на эмблеме Оперативно-Поискового Управления, в центре, в круге, изображено какое-то не то колесо, не то борона какая-то Круглая хрень, типа круглого ковша. Типа, крутится и чего-то роет. И может нарыть на каждого. Так ребята говорят. Что это за штука такая?

– Ха-ха-ха… Рассмешил ты старого дядьку. Это дань традициям. А изображён затвор фотоаппарата. И всё. Расстроил тебя? Вижу, что мой ответ тебя удивил. Однако это так. В центре, на Щите с Мечом, в круге, затвор фотоаппарата…

– А это действительно, остров?

– Да. Было когда-то два пруда. Прорыли перешейки и объединили их. И получился остров. Остров Измайловский. Тут много чего интересного. Собор. Крепость. Или что-то типа крепости. Берёзовая роща просто неземная, как в Переделкино. Полное ощущение, что ты за городом. Или в каком-то городишке старинном. В собор мы, конечно, не пойдем.

– От чего-же? Можем сходить. Мне импонируют старинные Богоугодные заведения. Давай еще по стаканчику. Риоха, из винограда Темпранильо. Я знаю, ты такое любишь. Купил в магазине КОЛЛЕКТИВНОЕ&БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ. Большая сеть, по всей вашей стране. Вино испанское, вроде. Эх, Испания, Испания…Ламанча…Знавал я того чудика, который с ветряными мельницами воевал.

– Это вымышленный персонаж. И об этом все знают.

– Далеко не вымышленный. Звали, правда, его по-другому. Вино понравилось?

– И чем же ты расплачивался? Золотыми дублонами? Гинеями? Может, Обанами времен сёгуната Токугавы? Дукатами?

– Отнюдь. Картой сбера, как все нормальные люди. Нравится мне этот банк. Хорошие там ребята работают. И многие-мои клиенты. А я-их. Всё просто. Да, у меня скидочная карта магазина есть. Десять процентов. Сэкономил на покупке трёх пузырей немножко. Пустячок, а приятно.

Геннадий потерял дар речи. И выразительно посмотрел на Стофелева. Не понимая, шутит тот, или говорит серьезно. Мимо прошла женщина с коляской. Бутылки и закуска были в пакете, не на виду. И не провоцировали граждан на конфликт.

– Ты это серьезно, на счет оплаты?

– Смешной ты, Гена. Ты думаешь, я зашел в магазин, взял бутылки и ушел, как вор? Не расплатившись? Я законопослушный гражданин. У меня и паспорт ваш есть. Я, когда из Душанбе приехал, стоял в длиннющей очереди на оформление. Вместе с потомками Рудаки и Навои. Знал, кстати, обоих. Подошел человек и предложил помощь. Отошли в сторону и поговорили. Обошлось мне это в смешную по вашим меркам цену. Этот чиновник и с регистрацией мне помог. Почти задарма. Хороший парень.

– Твой клиент?

– Пока нет, но скоро, видимо, станет. По моим наблюдениям у вас в госструктурах полно моих потенциальных клиентов. В разы больше, чем в других странах. Ну, кроме нэзалэжной. С той вы идете ноздря в ноздрю. А уж тех, которые на договоре у меня, и не сосчитать. Так что, пока я здесь у вас нахожусь, приличную жатву соберу. Нравится мне в вашей стране. Каждый пытается обмануть каждого. Даже в мелочах. Что-то втюхать и впарить. Как-то дёшево развести. Что-то украсть и поживится на халяву. А всякие структуры, так на каждом шагу.

Возле них остановился какой-то полубезумный дядька, весь дерганный и с постоянно меняющейся мимикой лица.

И начал рассказывать про бывшую работу. Изливать, так сказать, душу. Когда нашим героям это порядком надоело, Геннадий попросил того не мешать общению и идти своей дорогой. В достаточно вежливой форме. Дядька глупо заулыбался и сел на скамейку, напротив. Геннадия это стало раздражать, и он попросил Стофелева избавить их общество от надоедливого соседа. Стофелев закинул ногу за ногу, сложил руки на груди и пристально посмотрел на их визави. Тот встал, сделал глубокий поклон, и со словами: СЛУШАЮСЬ, ХОЗЯИН, изчез из их поля зрения. Налили ещё по стакану. Сидели под липами и созерцали Серебрянный пруд, окаймлявший остров. Стофелев достал не то блокнот, не то записную книжку, и принялся её листать. Геннадий закрыл глаза и максимально расслабился. Как когда-то учили на курсах в Балашихе-25. Алкоголь приятно разливался по телу, а голова становилась лёгкой-лёгкой. Он задремал. Стофелев, сидевший рядом, что-то тихо бубнил под нос, листая блокнот. Из этого бубнежа сложно было что-то понять. Единственное, что отчетливо уловил слух Геннадия, было название переулка. Подколокольный. Подколокольный переулок…Подколокольный…переулок…переулок…Подколокольный…Геннадий провалился в глубокий сон. Время было послеобеденное. Тихо. Спокойно. И умиротворенно. Снился ему Подколокольный переулок…

В маленькой комнате, в кабинете отца, Геннадий читал книгу. Старая бабушкина квартира в Подколокольном переулке, шестой дом. Напротив Никольского храма. Он не знал, чем занять себя. Изучал когда-то юриспруденцию, философию, медицину, даже немного богословия. Скучно. Всё познал и освоил. Вот так учись всю жизнь, а дураком останешься. Геннадий встал с кресла-качалки и пошёл на кухню заваривать чай. В дверь позвонили. Не поздновато? Уже за полночь. На пороге стоял его бывший сослуживец и подчинённый.

– Здравствуй, Дима. Какими судьбами? Проходи. Как ты меня нашёл? Я собрался чай заваривать. Тебе он тоже понравится, Асам.

– Здравствуй, командир. От чая не откажусь. Долго не засижусь, я проездом. Лечу в Краснодар, на нашу базу. Ты так и не решился к нам присоединиться?

– Хватит, навоевался. Старый уже. Ни семьи, ни детей. Да и забыл я уже, что это такое. Сейчас в медицине. Да ты знаешь. Хандра меня заела. Тебе это не знакомо? Хорошо, что заехал. Пообщаемся до отлёта. Изучаю эзотерику, перед твоим приходом с духами общался, на равных. Человек-венец природы.

– Не удивляюсь, командир. Ты всегда был философом. Когда мы Хаттаба в горах зажали, ты на дневке Кастанеду читал, как сейчас помню. Все спят, а ты из спальника с книжкой торчишь. Может это нас и спасло. Часовой тогда закемарил, ты меня растолкал, и мы дозор бандитский из Винторезов положили. А так, вырезали бы нас как свиней, всю группу.

– Нашёл что вспомнить. Ты мне скажи, твоим позывным сейчас всю вашу компанию называют. Как так?

– Давно это, ещё с Африки. Разведуправлению не с руки было, чтобы наши там работали, официально. Вот и слепили команду. Я за старшего. Ребята были из Псковской бригады, знали меня. Вот они и придумали. Ну и прижилось. И когда меня в Питере встречают, Полет Валькирий все насвистывают. Ну, как я тогда. Помнишь?

– Послушай, Дима. Не называй ты меня командиром. Я тебе уже давно не командир. Тобою, я слышал, сейчас другой командует. Как так получилось, что бывший ресторатор рулит вашей командой, а?

– Хорошо, командир, не буду. Учитель! Так пойдёт? Ты же мой учитель. Главный учитель, а я твой ученик, в главном деле всей моей жизни. И не только моей. А с ресторатором? Ты сам знаешь-жизнь штука сложная. Звёзды так расположились. Ты же изучал астрономию, я знаю. Марс в созвездии Девы и всё такое. А насчёт компании… У нас братство по факту. Спецназовское братство со своими незыблемыми законами, правилами и уставами. И живём мы по ним, как тогда жили с тобой в горах Чечни и Дагестана. И ничего не изменилось. И не важно, что я на дрова для обеда рублю, кавказский орех или африканский баобаб. Может всё-таки к нам? Хотя, скажу честно, гибнут ребята. Недавно зажали нас повстанцы на какой-то ферме. Мы заняли круговую и ждали помощи от местного царька, с которым у нас договор. В самом центре фермы разместили раненых, и не давали уродам подобраться на бросок гранаты. Раненые лежали на соломе и навозе, на скотном дворе, и умирали. Патроны заканчивались. Я видел, где находится командир этих обезьян. Послал двух бойцов, самых юрких и шустрых. С последними гранатами. Они подползли, как змеи и в три приема, с паузами, забрасали его эФками. И его помощников. Они ж, уроды, не знают такой схемы. Обезьяны, оставшись без старшего, свалили. Если б они понимали, что мы пустые, дожали бы. А раненые наши, тяжелые, все умерли. Лёжа в навозе.

Они проговорили до утра. Потом Дмитрий вызвал такси и уехал в аэропорт, чтобы вылететь на тренировочную базу своей команды в Краснодарском крае. Пообещав на Пасху заехать в гости и провести пару дней на даче у Геннадия. пожарить шашлык, выпить хорошего коньяка, погулять в лесу, в Переделкино. Лес там был просто замечательный. Пообщаться, поспорить. Когда они встречались, что бывало редко, обязательно один начинал философствовать, а другой с ним спорить. О жизни, о вопросах бытия, о религии, о вере, о людях и зверях. Но в их споре истина, к сожалению, не рождалась. Один был налитым до краёв кубком, переполненным знаниями, ставший меланхоликом. ИБО, ВО МНОГОЙ МУДРОСТИ МНОГО ПЕЧАЛИ. А КТО УМНОЖАЕТ ПОЗНАНИЯ-УМНОЖАЕТ СКОРБЬ. Так говорил Екклезиаст. А он знал, о чём речь. Другой же был прямой противоположностью своему учителю и бывшему командиру. Он не прочитал издесятой доли тех книг, что вдохновляли учителя.

После отъезда своего ученика, Геннадий больше ни с кем не виделся. Да и зачем? Родных ему заменили книги, друзей ему заменили книги, товарищей ему заменили книги. Он не знал, чем ещё занять себя. Пора бы уже было прервать это бесполезное существование. В Москву пришла весна, что только усугубило ситуацию. И вот он созрел. В одно прекрасное весеннее утро, не сомкнув ночью глаз, он решился. Достал из холодильника вино, налил высокий бокал. Поставил стремянку к антресоли. Залез туда, и покопавшись в старом барахле, достал свой армейский ранец, ЭрДэшник, РД-54. Вытащил из него аптечку и извлёк ампулу, которые выдавались офицерскому составу Разведуправления для избежания пленения.

Ампула эта вкладывалась в микроскопический кармашек, входящий в комплект. Кармашков было два, и они пришивались к воротнику или отвороту куртки. К Горке, Песочке, КэЗээСу или Мультикаму. То есть к той спецназовской робе, в которой предстояло работать в командировке. В то место, до которого можно было дотянуться зубами. И лишь тем офицерам или прапорщикам, пленение которых было категорически исключено. Приезжавший в ПВД, то есть в пункт временной дислокации, военврач из Управления, периодически проводил тренинги. В этих случаях в кармашки вкладывалась ампула с глюкозой, похожая по размеру. Он же привозил спецпаёк, который нужен, чтобы не готовить пищу и не пользоваться эталоном, то есть горным сухпайком, во время Боевого Выхода. Это были различные желатиновые капсулы и упаковки, типа маленьких шоколадок или батончиков. В них находилось специальное концентрированное питание. Энергоемкое и крайне необходимое организму. Что-то типа батончиков Нептун, которыми пользуются боевые пловцы, изготавливаемые ими же. Безусловно, в ситуации, когда попадание в плен неизбежно, можно воспользоваться гранатой с демонтированным замедлителем. Которая взорвется сразу после накола ударника УЗРГМ. А не через 3-4 секунды, как штатная. Или выстрел из пистолета. Категорически не последним патроном, как показывают в кино. На последнем патроне может произойти осечка. И что тогда, грызть вены на руках? Да и граната может не сработать. Только яд! А пленённого воина может ожидать для начала крупнозернистый напильник. Зажатый (у связанного по рукам и ногам) между верхней и нижней челюстью. И после двух-трех движений слева направо и обратно у жертвы на зубах обеих челюстей обнажаются нервы. И чудовищная боль разрывает (метафорически) мозг. И человек всё рассказывает. Или инъекция амитала натрия, что надежней. Хотя, безусловно, более эффективен Специальный Препарат СП-117. Считают каплями и разводят водой. Если первая доза оказалась малоэффективна, дают вторую. Третью…Пока человек не расскажет, всё, что от него хотят услышать. Дозу рассчитывает (и дает) опытный врач. Затем, если после допроса пациента необходимо экстренно вернуть в норму, ему скармливают антидот, разработанный под СП-117. Придя в себя, человек думает, что просто потерял сознание на время. При этом напрочь забыв, что предшествовало приступу. Есть и более современные препараты… И вспоминаются такие подробности из жизни, о которых стыдно рассказывать даже духовнику на исповеди. Как говорят, нет людей, которых невозможно расколоть на допросе. Есть плохие следователи, не умеющие этого делать. Но надеяться на это глупо.