Kitabı oxu: «Детективное агентство «Клык оборотня»», səhifə 4

Глава 7

Раз дыра оказалась залатана, я могла себе позволить заняться другими, более приятными делами. Для начала решила рассмотреть учебник по магии. Нет, учиться по нему я не собиралась. Все же уже был поздний вечер, и я сильно устала и переволновалась за день. Новые знания вряд ли улягутся в затуманенной голове. Но удовлетворить любопытство я пока была в состоянии.

Быстро пролистала новые страницы. Видимо, я была первой читательницей книги. Скорее всего, их выдавали в гимназиях, как и у нас. А в библиотеке экземпляр хранился для порядка. В самом конце учебника был глоссарий, который давал разъяснения по поводу магии, дара и их отличий. Я решила, что на сегодня для меня будет вполне достаточно.

Магия – она как способности, есть у всех. Так объясняла книга. Только сила магии зависит от врожденных качеств, трудолюбия и желания ее в себе развивать. Как, например, петь может всякий. Только один в душе, а второй в оперном театре. Но при желании и некотором упорстве певец из ванной мог попасть на сцену. Написано было другими словами. Но мне так в современных понятиях было проще уяснить.

А вот дар он дается индивидуально. И развить его нельзя – он есть или нет. Это как голубые глаз или высокий рост.

Получается, что магия во мне есть в зачаточном состоянии? Не зря же я смогла активировать путеводный круг. А вот дар точно есть. И развивать его не нужно. Как сказал господин Ягр, он еще и редкий, и уникальный. Я даже немного собой возгордилась.

На этой позитивной ноте на сегодня с магией закончила. Передо мной на стол легла родословная. Я с трепетом открыла пожелтевшие от времени страницы. По сравнению с учебником, она была очень старой. История рода начиналась несколько веков назад. И далекие Мария Ильинична да Севастьян Петрович ничего для меня не значили. Поэтому решила пролистнуть несколько страниц и неожиданно напала на схематическую родословную. Во главе нее стояли все те же Сева с Машей. А вот венчал всего лишь один Виктор Алексеевич. Получалось, что детей у него не было, как, впрочем, и жены. Лет ему было много, что-то около шестидесяти, если я правильно соображаю в местном календаре. И скорее всего наследников у рода Стрешневых уже не будет? Очень печально. Я бы с удовольствием познакомилась с потенциальными братиками или сестричками.

Там была очень интересная функция. Картинка оказалась интерактивной, как назвали бы ее наши программисты. Нажимаешь на точку возле имени, и она расширяется, превращаясь в несколько фотографий, начиная с детства и заканчивая поздними годами.

Внезапно я обратила на тонкую веточку, отходившую от главы рода. Она была такая еле заметная, практически пунктирная. Присмотревшись внимательнее, прочла:

Стрешнев Константин Алексеевич. Младший брат главы рода. Пропал безвести в возрасте двадцати двух лет.

Замерла, боясь поверить и проверить. Мои родители познакомились, когда маме было 20, а отцу 22. И звали его именно Константин Алексеевич Стрешнев.

Нажала на точку. И тут на меня посмотрел … папа. Молодой, живой и здоровый. Улыбнулся. Неужели это правда? Наш мир вырвал его из этого в двадцать два. А меня в этом же возрасте вернул?

Да ну, нафиг. Не верю. Захлопнула книгу и постаралась забыть. Об этом никому лучше не рассказывать. Мало ли что!

Только от мыслей, которые стали роиться в бедном мозгу, закрытая книга не спасла. Сколько я не ворочалась, уснуть так и не смогла. Час, не меньше, лежала в кровати, тупо глядя в темный потолок.

Дома, когда не спалось, у меня были две палочки выручалочки. Если в комнате холодно, достаточно посидеть в одной тоненькой ночнушке и хорошенько замерзнуть. Под теплым одеялком сон подкрадывался моментально.

Если же было тепло, можно было просто начать мыть полы. Мозг же не дурак. Он тут же соглашался спать. Замерзнуть в моих покоях было невозможно. А мыть полы в незнакомом доме, даже не представляя, где взять ведро и тряпку? Вполне возможно, что такого инвентаря нет вообще. Есть же магия. Я успела прочесть, что бытовая относиться к разряду самых простых и особых умения для нее не требуется.

Я была совсем не против щелкнуть пальцами, чтобы пол и посуда стали чистыми. Да вот сну это не способствовало.

Все же решила встать. Махнула рукой и приказала: гори! И что удивительно, мой полусонный мозг забыл о том, что это невозможно. И тут же на прикроватной тумбочке вспыхнул небольшой ночник, освещавший всю спальню. Только читать при малом свете было неудобно. И глаза бы очень быстро устали. И тогда я решила вышивать.

Это же здорово, когда для вышивки не нужно корпеть над каждым ювелирным стежком. Достаточно воткнуть иголку и просто помечтать. Достала свое серое платье, посмотрела на него, решая, какие цветы бы подошли для украшения. И пришла к выводу, что выигрышнее всего будет россыпь некрупных подсолнухов вперемешку с васильками. Это же какое красивое сочетание серого, желтого и ярко синего!

Прикрыла газа и представила, как цветы украшают подол, ворот и рукава платья, спускаясь от плеч к запястьям. Воткнула иглу и замерла, ожидая. Сколько нужно ждать, я не представляла. Может минуту, а может и полчаса. Для верности высидела минут пятнадцать и подняла веки. И тут же ахнула от восхищенья. Из скромного наряда получился настоящий шедевр. По крайней мере в моем понимании человека двадцать первого века.

И если бы таким умением я владела дома, давно бы стала не оперуполномоченным полиции, а знаменитым кутюрье.

После праведных трудов, удовлетворенная результатом, заснула сном младенца.

А следующим утром был первый рабочий день в моей жизни и в новом мире. Как ни странно, я встала в хорошем настроении. Подпевая сама себя, помылась в душе, ощутив свежесть и подъем душевных и физических сил. Привела в порядок волосы, заплетя их в простую косу. Надело платье с подсолнухами. Почему-то захотелось похвастаться своими умениями перед Антоном. И вот вся такая свежая и довольная я вплыла в столовую.

Мой работодатель сидел за столом с газетой. Перед ним стоял остывший кофе, а он никак не мог оторваться от чтения. Эх, мамы моей на него не хватает! Она всегда сильно ругала отца, что тот отвлекается от еды и тем самым портит себе желудок. Только я для Ягра никто и делать замечания мне не по рангу.

– Приятного аппетита! – вместо приветствия выдала я, устраиваясь за столом. Сегодня на завтрак была какая-то каша с ягодами. Я человек неприхотливый. Каша так каша. И ее съем. Главное, меня готовить не заставляют. У меня с готовкой дела обстоят не очень хорошо.

Мы поели, запили еду ароматным какао, и я уточнила у хозяина:

– Я готова. Через сколько мы выходим на работу? – и он наконец-то соизволил поднять на меня глаза. Только вместо восторга, я увидела, как зрачки мужчины расширяются и в них плещется ужас.

– Анна, когда вы успели расшить это платье? – уточнил он хриплым шепотом. Если бы не второй день знакомства, я бы решила, что меня пытаются соблазнить таким сексуальным голосом. Но судя по его недовольному выражению лица, дело все же было в чем-то другом.

– Вчера вечером! – не стала уточнять, что это результат моих ночных бдений. – Красиво же? Или вам не нравиться?

– Нравиться, – неожиданно согласился он. – Только дело в том, что и другим понравиться.

– И что? – не поняла я.

– Господи, Анюта, откуда вы свалились на мою бедную голову с такими уникальными талантами? – он тяжело вздохнул и поморщился. – Как вы дожили до таких лет и не узнали ничего о собственном даре?

– Да вот как-то так, – промямлила я нечто несуразное и для подтверждения слов пожала плечами.

– Вы разве не понимаете, что эту удивительную вышивку видим не только мы с вами, но и все окружающие?

– Почему не понимаю, понимаю, – возразила я. – Для я этого и старалась.

– Именно, что не понимаете, – он покачал головой. – Остальные в этом мире не столь простодушны и наивны. И сразу увидят руку выдающейся вышивальщицы. А такие людям с даром нужны всем: и бандитам, и его величеству в службу безопасности. И вас живо два украдут, чтобы или выпытать, кто вышивал вам одежду. Или привлечь вас к сотрудничеству. И я, честное слово, не знаю, что из этого хуже.

– И что же мне делать? – я чуть не плакала. Вот решила, Стрешнева, выпендриться, и так сильно прокололась. – Это все срезать? Но у меня полдня уйдет, настолько здесь стежки мелкие. Да и жалко такую красоту разрушать.

– Вы успели вышить всю вашу одежду? – сочувственно уточнил мужчина.

– Да, – выдохнула я, вытирая слезы со щек. Перспектива быть украденной мне совершенно не нравилась. – У меня всего два платья. Других просто нет.

– Милая, нужно было трусики вышивать и любовнику их показывать! – поморщился он.

От этого стало еще обиднее, и заревела в полный голос:

– И любовника у меня тоже н-е-е-е-т!

– Тихо, тихо! – меня ласково погладили по спине. – И какую проблему будем решать первой: любовника искать или с платьем что-то делать?

– А вы что, готовы мне найти любовника? – я тут же вытерла слезы и уставилась на мужчину.

– Если вам это так сильно нужно, мог бы поспособствовать. Только, милая, не в рабочее время. А сейчас нам нужно отправляться в контору, – серьезным видом ответил на мой вопрос Ягр. Мне стало как-то тепло от старомодного слова «контора». У нас так давно никто не говорил. Если только преступные элементы иногда так величали свою «малину».

– Нет, простите. Я действительно не знаю, что делать с платьем. И я, поверьте, не нарочно так сделала, – вздохнула я.

– Верю, – ласково улыбнулся мужчина. – Я когда впервые свой дар обнаружил, наслаждался им два дня, пока родители ругаться не стали.

– А у вас он какой? – с любопытством воззрилась на хозяина.

– Не все и не сразу. Если заслужите, расскажу и даже покажу. А так нам пора выдвигаться.

– В этом? – я растерянно обвела рукой свой наряд.

– В этом, – усмехнулся он. – Платье действительно очень красивое. Как, впрочем, и хозяйка. Я бы с вами с удовольствием сходил в театр или на концерт. Там такие наряды лишних вопросов не вызывают. Аристократы любят хвастаться своими нарядами друг перед другом. При этом свято хранят в тайне имена модельеров. И общество принимает это как должное.

Я только хотела открыть рот с очередным вопросом, как он перебил меня с усмешкой:

– Но не на работу, Анюта, не на работу.

Еще раз оглядел меня внимательно и вынес вердикт:

– Будем считать, что рядом со мной вы в безопасности. Только при условии, что никуда из конторы не побежите и в непонятные знакомства вступать не будете. Тогда я могу гарантировать вам безопасность. Понятно?

– Понятно, – кивнула я с тяжелым сердцем. – И что, я теперь постоянно буду сидеть в офисе и шить ваши бумажки?

– Во-первых, не бумажки, а документы. Запомните, милая! Во-вторых, не офис, а контора. Очень не люблю, когда русский язык заполняют иностранными словечками. В-третьих, по итогам сегодняшнего дня я выплачу вам аванс. После работы зайдем в магазин и купим на него вам нормальную одежду, достойную помощницы детектива.

Глава 8

В итоге, перед тем как выйти на улицу, над моей головой похлопали в ладоши и посыпали золотыми искрами. И стоящее в прихожей зеркало показало вместо меня старуху в черном платье с чопорно поджатыми губами и смешном чепце набекрень. Я уже готов была запаниковать. Еще не успела привыкнуть к тому, что стала на десять лет старше, как добавились еще пара десятков лет. Но неожиданно почувствовала странную щекотку по всему телу и поежилась, стараясь освободиться от неприятного чувства. И ту же услышала насмешливый голос Антона Павловича:

– Щекотятся паскуды? – со смехом в голосе уточнил он.

– Щекотятся, – я нервно передернула плечами, стараясь избавиться от неприятных ощущений. – А что вы со мной, позвольте полюбопытствовать, сделали?

Я сама не заметила, как постепенно начала переходить на тон, присущий интеллигенции начала прошлого века. Как говорила, бабуля, вы уже догадались, «с волками жить, по волчьи выть». Я в тот миг еще не осознавала глубину этой поговорки.

– Анечка, придется потерпеть, если не хотите остаться дома и все утро распускать вышивку с платья. Я наложил на вас иллюзию чужой внешности. Только эта магия со мной уживается плохо. И я не могу избавиться от неприятного дополнения в виде щекотки.

Однажды я ночевала в гостинице, где в номере водились клопы. Тогда я все ночь ворочалась и пыталась согнать с себя прожорливых насекомых. И это была отнюдь не иллюзия. Утром я с возмущением демонстрировала хозяину простынь в кровавых пятнах, которые когда-то были обитателями данной кровати. Фу, вспоминать противно. Но сейчас ощущения были очень похожими. Вроде бы и не смертельно, но очень неприятно. Благо, на карете ехать было минут десять. До приемной агентства я влетела стрелой и замерла, чувствуя, как неприятные ощущения исчезают под теплом, идущим с рук Ягра.

– В следующий раз хорошенько подумайте, прежде чем творить различную самодеятельность! – с улыбкой пожурил меня хозяин. И по блеску его желтых глаз я заподозрила, что без этого вполне можно было обойтись. Тем более по дороге мы не встретили ни одного человека. Но кто-то решил щелкнуть непослушную сотрудницу по носу.

Дальше меня провели к шкафам с бумагами, выдали иголку, бабину ниток и вполне земное шило. После этого я села шить дела. Четыре часа до обеда тянулись крайне долго. Хозяин что-то писал в бумагах, иногда вставая и меняя листы в шкафу. А я с грустно думала, неужели мне вот такое времяпрепровождение на всю жизнь? Да я же очень быстро с ума сойду!

Когда стрелки на часах приблизились к двенадцати, я облегченно выдохнула, надеясь, что сейчас мы пойдем обедать. Но мечтам сбыться было не суждено.

Когда я встала и сладко потянулась, а живот предательски забурчал, вгоняя свою хозяйку в краску, на пороге конторы появилась пожилая женщина, одетая во все черное. Ее голову украшала черная шляпа с полями, а лицо закрывала плотная вуаль.

– Добрый день! Могу я видеть господина детектива Ягра? – с порога уточнила незнакомка. И получив утвердительный кивок, продолжила:

– Мне вас рекомендовали, как лучшего детектива во всей округе. Поэтому я решила обратиться к вам.

– Да, Ягр – это я, – вместо приветствия сообщил детектив. – Чем могу быть полезен?

– Дело в том, что мою дочь недавно убили. Вернее, представили все, как самоубийство. И единственного внука чуть не отправили на тот свет. Полиция же списала данные события на неуравновешенный характер Лёлечки. А я точно знаю, что это не так! – женщина картинно заломила руки. – Помогите, господин детектив, найти и наказать реальных преступников!

После этого женщина уже совершенно натурально всхлипнула и поднесла к глазам белоснежный носовой платок, нырнув рукой в черной митенке под вуаль.

– Я могу взяться за это дело, – кивнул посетительнице мой хозяин. – Только видите ли, милейшая, я очень дорогой детектив. Хватит ли у вас средств, чтобы оплатить мои услуги?

– Да, конечно, – женщина суетливо что-то стала искать в крохотном ридикюле, висевшем на запястье. Затем извлекла из него черный бархатный мешочек и передала Антону, продолжая все также стоять у порога. Он же, не стесняясь, проверил, что там внутри. И, видимо, удовлетворенный увиденным, предложил:

– Что ж…– вопросительно посмотрел на женщину.

– Азалия Николаевна Петровская, – торопливо представилась она.

– Что ж, Азалия Николаевна, прошу проходите и присаживайтесь! – и показал рукой на глубокое кресло рядом со своим столом. Посетительница кивнула и величественно прошла в указанным направлении. А я в этот миг поняла в полной мере фразу «как палку проглотила», настолько прямой была ее спина и гордый разворот головы, несмотря на горе, свалившееся на плечи женщины.

– Анечка, солнышко, – хозяин перевел взгляд на меня. – Возьми, пожалуйста лист бумаги и вон ту беленькую ручку из карандашницы и присаживайся к нам поближе. Будешь стенографировать беседу, чтобы не пропустить ни одной детали.

Я хотела было открыть рот, что ни в коей мере стенографией не владею. Но встретилась с нахмуренным взглядом хозяина, который покачал еле заметно головой. Я поняла его намек и молча села сбоку с указанными принадлежностями. А женщина начала свой скорбный рассказ.

– Вы, господин детектив, бывали знакомы с Михаилом Дворковичем? – уточнила посетительница, усаживаясь удобнее в кресло.

– С Дворковичем? – переспросил Ягр. – Слышать слышал, но лично знаком не был. Грустная история.

– Это и хорошо, – кивнула женщина. – Дело в том, что он мой зять и непосредственный участник всей этой истории.

Я недоуменно посмотрела на хозяина, не понимая, о чем идет речь. Но он лишь покачал головой и негромко велел:

– Вы, Анечка, пишите, пишите!

Что ж, слово хозяина – закон. Я перехватила ручку покрепче и начала записывать:

Дворкович Михаил – зять Азалии Николаевны Петровской.

И этого вполне хватило, чтобы активировать действие данного артефакта. Иначе ручку я назвать не могу. Она писала сама! Я нужна была лишь для того, чтобы слегка ее придерживать. Не диктофон, конечно, но хороший помощник в деле. А дама продолжала:

– Так вот, Миша женат … был женат на моей дочери, – последняя фраза далась ей с трудом. – Ольге Николаевне в девичестве Петровской. У них родился замечательный сын Савушка. И что удивительно, ребенок унаследовал магию у отца, который потерял ее за год до рождения сына. И это его чуть не погубило. Зять пьет очень сильные зелья для поддержания жизненного уровня. Вы же слышали о новой моде, что зелья сейчас готовят не в виде микстур, а в виде крохотных конфеток. И слово даже такое новомодное для них придумали – таблетки.

Я про себя улыбнулась. Надо же, таблетки – новомодное слово и явление! В чем-то этот мир опережал наш, а в чем-то сильно отставал.

– И однажды Миша по нелепой случайности оставил таблетки на столе, забыв закрыть пузырек. Савелий у нас парень шустрый. Он тут же подставил стул и обнаружил пузырек с «конфетками», которые безмерно любит, и отправил всю упаковку внутрь. Спасло его лишь то, что Лёлечка как раз вернулась домой и увидела, что ребенок запихивает последнее драже себе в рот. Она тут же вызвала скорую лекарскую помощь и увезла с ней ребенка в больницу.

Дама сильно волновалась. Мне пришлось прервать стенографирование и налить ей стакан воды. Она жадно его осушила и продолжила:

– Три дня врачи боролись за его жизнь. Мать, естественно, была все время рядом с сыном. И когда на четвертое утро ему полегчало, ее отправили домой, – она снова всхлипнула. – А в полдень мою дочь нашли на мостовой. Она выбросилась из окна. В предсмертной записке Лёлечка написала, что позвонили из больницы и сообщили, что мальчик умер, что она не видит смысла своей жизни без него. С Мишей стало совсем плохо. Он три дня вообще не разговаривал. Полиция даже путем не смогла его допросить. Но герой войны априори находится все подозрений. Поэтому дело завершили с пометкой «суицид» и положили в архив.

– Так, все понятно, – кивнул в ответ на ее рассказ Антон Павлович. – А что вы от нас хотите, уважаемая Азалия Николаевна? Вы не доверяете доблестным стражам правопорядка?

– Антон Павлович, – дама нахмурилась, – не прикидывайтесь, пожалуйста и не насмехайтесь над несчастной матерью. Я же прекрасно осведомлена, что у вас с полицейским управлением взаимная неприязнь. Поэтому я к вам и пришла. Я не верю, что моя дочь могла вот так покончить с жизнью, даже не разобравшись, что к чему. Отцу-инвалиду сын лишь в тягость. Он слишком напоминает ему о безвременно почившей жене. И вряд ли он сможет его любить, как полагается отцу. Тем более в его положении. Поэтому Сава теперь на моем полном обеспечении и содержании. А я бы очень хотела узнать, кто подстроил, кто срежиссировал эту страшную трагедию.

Ягр задумался на несколько минут, грызя свою сигаретку, перекатывая ее из одного уголка рта в другой. Кстати, я видела, что из нее идет дымок, но запаха табака не чувствовала. Похоже, вейпы здесь успели изобрести. Постучал пальцами по столу, прикрыл веки на несколько секунд, а затем весь подобрался, сверкнул желтыми глазами и произнес:

– Хорошо, Азалия Николаевна. Я постараюсь разобраться в этом деле. Только результат гарантировать не могу. Слишком на разных полюсах общества мы с Михаилом Александровичем проживаем.

– Милый мой, пусть так. Но если вы ничего не найдете, я просто успокоюсь, поняв, что моя Лёлечка сама наложила на себя руки по глупой случайности, и буду с этим жить дальше.

После этих слов Петровская тяжело поднялась из-за стола и попрощалась. Но напоследок уточнила:

– Когда мне ждать первых результатов?

– Точно сказать не могу. Но обещаю долго не затягивать, – пожал плечами начальник.

Она кивнула в знак согласия и с королевской осанкой удалилась.

После ухода мадам Ягр тут же оживился и спросил:

– Анечка, у вас получилось стенография?

Я молча протянула ему исписанный круглым ровным почерком (не моим) листок. Он бегло на него посмотрел, потер руки и радостно сказал:

– Вот и отличненько!

– Антон Павлович, – возмутилась в ответ я. – Почему вы мне сразу не сказали, что ручка стенографировать может?

– А кто сказал, что она это может делать? – он удивленно вздернул брови. – Милая, это ваша магия в действии! Я всегда говорил, что вышивальщицы очень талантливые маги.

Я хотела было возмутиться, но подумав закрыла рот. Талантливые, значит, талантливые. А хозяин добавил:

– А сейчас мы с вами пойдем в Пассаж и прикупим для вас достойные для помощницы детектива наряды.