Kitabı oxu: «Имя хозяина Леса»
Тигриное семейство
Когда на тайгу опускается ночь, и в траве зажигаются огоньки светлячков, а звёзды рассыпаются по небу, наступает время сказок. Тихо-тихо шелестит ветер в верхушках кедровых сосен, вздыхает, зевает земля, открывая пошире пасти пещер, а в горных речках начинают переговариваться звонкоголосые русалки.
В одну из таких ночей молодой уссурийский тигр отправился в путь. Он был достаточно сыт, чтобы не думать сейчас об охоте, и достаточно храбр, чтобы идти в одиночку неведомо куда, покинув свой дом, где он прожил свой первый год, год счастливой и безмятежной жизни. «Просто тигрёнок» – так называли его, шутя, тигрица мать и тигрица сестра. И слушай, почему.
Кто-то знает, а кто-то нет, что узор из чёрных полосок на лбу каждого тигра – особенный. Линии причудливо соединяются в уникальный рисунок, и рисунок этот называется тигриный иероглиф. А у каждого иероглифа есть значение. Именно эта метка, иероглиф, становится именем тигра, по которому все в лесу узнают его.
Больше года назад тайгу накрыла птичьими переливами весна. На северных склонах ещё не сошёл снег, а мама тигрица уже искала место для своего логова.
Грациозная кошка ловко преодолевала все завалы из стволов и веток и обходила препятствия: и колючую аралию – чёртово дерево, и «ловушки» из лиан – лимонника и актинидии. Наконец, она выбрала просторную сухую ложбинку под корнями вывороченной кедровой сосны посреди бурелома, куда нет нужды забираться ни бурому, ни гималайскому медведю. Да и разве осмелится медведь забрести на тигриную территорию?
Тигрица сгребла сухой травы и листвы для мягкой подстилки, как умеют сгребать лапой кошки, и улеглась, довольная результатом своей работы. Теперь здесь было очень уютно. Дом для будущих тигрят был совсем готов. Во время дождя здесь должно было быть вполне сухо, от ветра малышей защитят мощные корни вывороченных деревьев, а от холода – тёплый и мягкий мамин мех.
Когда зима, наконец, окончательно отступила, пришла пора тигрятам появиться на свет. И у мамы тигрицы родились два маленьких беспомощных, но очень долгожданных малыша – дочка и сынок. Они, как и всякие котята, родились слепыми. И большая полосатая кошка тщательно вылизывала их мордочки, чтобы они поскорее открыли глаза и увидели прекрасный мир.
Тигрята были крошечными копиями своей мамы – величественной хищницы. Она же была огромна – около двух метров в длину, не считая хвоста, и высотой почти метр! Узор из полос на её шкуре был надёжной маскировкой на охоте, а её тигриный иероглиф был похож на вертикальные складки, словно её лоб был слегка нахмурен. На языке тайги этот знак из полос означал «молния». И правда, в скорости броска тигрица не знала равных.
Но сейчас её лоб хмурился неспроста…
Молния не могла не заметить, что на лбу её сыночка-тигрёнка не было никакого узора, никаких чёрных полосок, словно это был чистый рыжий осенний лист. У дочки на лбу красовались несколько волнистых линий, в которых сразу читалось – Гроза. И правда, она ещё только родилась, а уже пыталась рычать и толкаться, показывая свой характер! Но никаких отметин между бровей не было у маленького тигра.
«Как же мне назвать его?» – размышляла тигрица Молния, тщательно вылизывая мордочку своему сыночку, словно надеясь, что ещё чуть-чуть, и она отполирует его шерсть так, что станет виден пропавший иероглиф.
«Я назову его…» – и тигрица перебирала имена для сына, но ни одно, как ей казалось, не подходило. Она пробовала назвать его Быстрый, Ловкий, Хваткий, Буян, Охотник – но нет, всё не то. Так ни одно из имён так и не прижилось.
Шло время. Уже через неделю тигрята открыли глаза и увидели над собой чёрные полоски изогнутых ветвей, устремлённых в яркое небо, и само небо, и пробивающиеся из-за туч солнечные лучи, которые падали прямо на землю, рассыпаясь на ней жёлтыми весенними горицветами. Вскоре тигрята научились не только пить мамино молоко, но и играть, и ловить проснувшихся от тепла бабочек и жуков.
Прошло ещё немного времени, и Молния стала брать тигрят на охоту. Они обучались, глядя на неё. Им нравилось, как она крадётся, чтобы подойти поближе к пасущемуся стаду оленей, или как терпеливо ожидает в засаде, пока зазевавшийся кабанчик не пробежит достаточно близко для её молниеносного броска.
После сытной трапезы перед полуденным сном тигрица мать всегда рассказывала своим детям сказки. Много удивительных историй и легенд услышал за это время «просто тигрёнок», но одна больше всего поразила его. Была она про человека, которому однажды мудрец подарил волшебную кисть, которой можно было нарисовать всё, что угодно…
– Всё, что угодно? – переспросил тигрёнок. – Этой кистью можно нарисовать мне иероглиф? Моё имя?
– Наверняка! – ответила Молния, зевая. – Засыпай, мой малыш.
История эта, возможно, была рассказана Молнией лишь однажды, но тигрёнок запомнил её и решил во что бы то ни стало найти мудреца с волшебной кистью.
И вот, спустя год, как только молодой тигр почувствовал, что сможет сам добывать себе пропитание и что сумеет позаботиться о себе, он, урча, потёрся лбом о мамин бок, выражая свою преданность и любовь, дал дружескую оплеуху неугомонной сестре и отправился в путь. «Будь осторожен, мой тигрёнок», – сказала мать. «Я в тебя верю, брат! – сказала сестра. – Возвращайся с именем!»
Трава у кромки леса была высокой и густой, влажной от росы, в нос ударяли привычные запахи – вот веточка полыни, мышиные норы, след зайца, кедровая хвоя, снова полынь. Тигр прошёл совсем немного, как его обуяла страшная тоска по дому, маме и сестре, и захотелось мяукать на луну, выкатившую свою ехидное круглое око из-за сопки. Мяукать или выть, как воют волки в долинах рек – об этом тоже рассказывала в сказках мама. Но тигр не обернулся, не отступил, потому что он знал: если останется дома, то ему никогда не добыть себе имени.
Встреча с барсуком
Хищник провёл в пути ночь, и день, и ещё одну ночь, но никаких признаков того, что скоро он найдёт мудреца или хотя бы его следы, пока не было. Неужели путь к нему такой долгий? Не может же мир быть настолько большим?
Над верхушками чёрных пихт занимался второй рассвет, а тигр всё шёл, полагаясь на чутьё, к горному хребту, на восток, навстречу солнцу, уверенный, что ещё чуть-чуть, перевалить ещё один или два извилистых отрога – и он встретит загадочного мудреца, который подскажет ему его имя и нарисует на лбу иероглиф волшебной кистью. И с того самого момента каждый, кто встретит тигра в тайге, будет знать, кто перед ним!
Но что если его именем окажется вовсе не Храбрый, Быстрый или Ловкий Охотник, а Жалкий Трус, Глупец или Недотёпа? Но нет, этого не может быть! Не для такого имени он был рождён тигрицей-матерью, не такого имени для сына пожелал бы тигр-отец, про которого Молния много рассказывала своим детям.
Отец, по тигриным обычаям, отправился охранять границы своей территории ещё до рождения малышей, и тигрята не встречались с ним, но Молния поведала, что имя его Ураган – сильный ветер, который, бывает, приносится с моря. Ураган был крупным и своенравным, и удар его лапы на охоте был сокрушителен. Неплохая семья – Молния, Ураган, Гроза… Так какое же имя достанется ему? Неужели он навсегда останется маленьким «просто тигрёнком», как называли его в семье? Разве он не достоин имени?
Разные мысли одна за одной приходили в голову молодого уссурийского тигра, и эти тревожные думы отнимали силы, но он принял решение найти мудреца, и поэтому, несмотря на усталость, продолжал идти, усиленно принюхиваясь, прислушиваясь и приглядываясь.
Вдруг он почуял незнакомый запах. Это был резкий запах следов какого-то зверя. Бурундук? Белка? Енотовидная собака! Нет, кто-то явно крупнее. Кто бы это мог быть? Тигр пошёл по следу и среди молоденьких стройных пихт обнаружил довольно большой вход в чью-то нору. Тигрёнок сунул было морду в отверстие, чихнул от пыли, попробовал протянуть подальше в нору свою когтистую лапу, пытаясь что-нибудь ухватить, но нет, ни до чего было не дотянуться.
В это время в норе с ужасом замер барсук, который, возвращаясь с ночного промысла, завернул проведать своё временное убежище – когда-то начатую, да заброшенную нору. Барсук вдоволь наелся лягушек, поэтому незаметно сам для себя прилёг в недостроенной норе отдохнуть, да проснулся от громкого чиха, а тут ещё и огромная когтистая лапа пронеслась прямо перед носом.
– Кто живёт здесь? – спросил тигр.
Барсук молчал. Ему казалось, что его выдаёт бешеный стук его сердца, которое колотилось от страха. Но его выдавало не сердце, а сильный барсучий запах, который никак нельзя было скрыть.
– Я знаю, что ты там! – тигр пытался говорить учтиво. Кто знает, зверь незнакомый, а вдруг это и есть сам обладатель волшебной кисти? Никто ведь не знает, как он должен выглядеть и какого он размера. Нет, надо сначала узнать, что за животное прячется под землёй. Полосатый ещё раз заглянул в нору, на этот раз не дыша. Тигры хорошо видят даже ночью, поэтому «просто тигрёнок» не мог не заметить два испуганных глаза, которые таращились на него из тёмной норы.
– Доброе утро! – поприветствовал тигр хозяина норы. – Не подскажешь ли, как найти мудреца, у которого есть волшебная кисть?
– Во-волшебная кисть? Му-мудрец? – заикаясь от страха, переспросил барсук. – За-зачем они вам, о, голодный хозяин леса?
– Голодный? – удивился тигр. Так вот почему в животе так скребётся! – Да, я голоден. И я, пожалуй, попробую на вкус тебя, если ты мне не будешь полезен! – неожиданно для себя путник почувствовал злость.
– По-полезен? Ко-конечно буду, о, тигр! – барсук сжался от ужаса. Но надо было выкручиваться, чтобы не попасть в зубы самому опасному хищнику в тайге.
– Так говори скорее! Как найти мудреца? – молодой тигр сгорал от нетерпения.
– Я-я знаю, о, тигр, знаю! Да я ведь и есть тот мудрец, о, тигр! – слова сами слетели с языка барсука.
– О, великий мудрец! Прости меня за неуважение! – взмолился полосатый. – Я родился без метки на лбу, и моя мать так и не смогла придумать мне имя, по которому каждый в тайге узнает меня. Легенда гласит, что ты хранишь волшебную кисть, которой можно нарисовать тигриный иероглиф. Можешь ли ты сделать это для меня?
Барсук замолчал, понимая, что попал в беду – ведь у него нет ни волшебной кисти, ни понимания, что за метку он должен нарисовать. Но если тигр заподозрит, что барсук обманул его, прикинувшись мудрецом – быть ему съеденным.
– Ми-ми-минуточку! – произнёс, наконец, барсук, пытаясь сдержать дрожь в голосе. – О, тигр, расскажи подробнее, какой иероглиф ты хочешь?
– Узор из полосок на лбу, по которому каждый будет знать, кто я, – пояснил нежданный гость. – Вот! – и он уткнулся лбом прямо в отверстие норы, чтобы мудрец мог разглядеть его рыжий лоб без единой полоски.
– Сейчас-сейчас! – промямлил барсук, с трудом разворачиваясь в норе и пятясь задом прямо к тигриному лбу. – Стойте так, о, господин тигр! Не шевелитесь! Ми-ми-минуточку!
Барсуку пришла в голову совершенно безумная мыль, но ничего другого он не мог придумать для своего спасения от зубов хищника. На его счастье, когда он ловил лягушек, он насквозь промок, и сейчас кончик его хвоста до сих пор был мокрым, как кисточка. Барсук повернулся задом и попятился к выходу из норы, пока не уткнулся кончиком хвоста прямо в тигриный лоб.
– Во-волшебная кисть ри-рисует и-и-иероглиф! – комментировал барсук, беспорядочно водя своим мокрым хвостом по тигриной шерсти. – Ка-ка-кажется, готово! – И зверёк неуклюже поспешил обратно, поглубже в нору.
– Всё?! – радостно воскликнул тигр.
– По-по-по-моему, всё! – подтвердил барсук.
– Что же там написано, о, мудрец?!
– Я-я-я… не должен говорить тебе этого, хозяин леса! – выкрутился барсук. – Ты узнаешь, когда встретишь сво-сво-своих, они прочтут! Но это что-то ве-ве-великое!
– Как мне отблагодарить тебя? – спросил тигр. – Проси, я сделаю для тебя, что смогу!
– В благодарность уходи да-да-далеко-далеко от этого ме-ме-места и ни-никогда не возвращайся сюда! – уже немного войдя в роль, но всё ещё дрожащим голосом произнёс барсук.
– Да будет так! Даю тебе обещание тигра! – и наивный тигрёнок (да, несмотря на внушительные размеры, всё-таки он был всего-навсего годовалым тигрёнком), радостно подпрыгивая, помчался в сторону дома.
Дома его ждут родные, и он покажет им своё лицо, не стыдясь! Они обрадуются вместе с ним! А мать-тигрица, должно быть, уже поохотилась, и путешественника ждёт сытный ужин, когда он доберётся до своего логова!
Тигрёнок практически летел домой по своим же следам – сначала по лесу, а потом по осыпям и склонам, которые кажутся издалека бархатными, а вблизи оказываются непроходимой стеной сплетённых между собой трав и кустарников. Но молодому и сильному тигру, казалось, всё нипочём!
А солнце тем временем, поднимаясь всё выше, начало припекать так сильно, что скоро у тигра совсем пересохло во рту от жажды. Надо было найти ручей или хотя бы лужицу с дождевой водой. Тигр был вынужден остановиться, отдышаться и поразмыслить.
На плато, заросшем высокой травой и кедровым стлаником, где он остановился, было сухо и жарко. В желудке урчало. Полосатый оглянулся, и прикинул, где может быть вода. Слишком далеко был тигрёнок от тех мест, которые он знал, как свои полоски. Надо было двигаться не по хребту, в сторону дома, а вниз по склону, в овраг, потому что именно в таких оврагах часто бегут прохладные горные ручейки.
Тигр принял решение сначала найти воду и место для отдыха, где он смог бы переждать полуденный зной, а потом уже продолжать путь. И он отправился вниз, на поиски ручья, в сторону от дороги домой.
