Kitabı oxu: «Мысли об улучшении быта помещичьих крестьян Тверской губернии, изложенные Тверским губернским предводителем дворянства Уньковским и Корчевским уездным предводителем дворянства Головачевым», səhifə 8
Точно в таком же положении будет помещик, если устроит свое хозяйство на свои последние деньги или в долг. Приходит осень, надо рассчитаться с рабочими, а цены на хлеб еще не установились, дорог нет, приходится продать хлеб за дешевую цену, чтоб не потерять доверие рабочих; и вот гораздо менее дохода, нежели можно было получить. Выбьет хлеб градом, или постигнет неурожай, придется продавать скот для расчета с рабочими. А потом недостаток удобрения в один год истощит землю на долгое время. Таким образом, хозяйство пойдет все хуже и хуже, и мы имеем полное основание сказать, что помещику нечего делать с оставшейся у него землей; у него нет капитала для устройства наемного хозяйства. С уверенностью можно сказать, что едва ли из десяти помещиков один имеет необходимый для этого капитал. Каким же образом расстроить9 совершенно хозяйство девяти десятых помещиков? Огромные потери падут здесь не на одних дворян, а на все государство. В государственной жизни народа интересы всех и каждого тесно связаны между собою; невозможно, чтобы страдания одного сословия не отозвались на других. Весь хлеб, ныне обращающийся в торговле, преимущественно покупается у помещиков. Что ж будет с губерниями, которые не имеют достаточно хлеба для продовольствия своего населения? Чем будут продовольствоваться города? Капиталы, ныне занятые хлебного торговлею, останутся без движения – потеря для торгового сословия. Руки и силы, занятые доставкою хлеба из наших хлебородных губерний к главным центрам внешней и внутренней торговли, будут без дела – потеря страшная для рабочего класса. Вот картина, ожидающая Россию! Неужели подобный порядок вещей может остаться без влияния на государственные финансы? А наше единственное кредитное учреждение – Опекунский совет, которого все обороты состоят в отдаче вверенных ему капиталов под залог дворянских имений? Судьба его будет решена, он будет продавать почти все имения и едва ли найдет покупателей. А ежели он не в состоянии будет платить по билетам, что скажут тогда капиталисты? Предоставляем судить об этом кризисе людям, более нас знакомым с делом финансового управления, и с ужасом отвернемся от этой картины, не развивая далее ее подробностей.
Невозможность полицейской и административной власти помещика
Нам остается рассмотреть, возможно ли приложение полицейской и административной власти, предоставленной помещику? Что составляет сущность всякой власти вообще? Это нравственная сила, на которую опирается власть. Что составляет сущность помещичьей власти в особенности? Это убеждение крестьянина, что он принадлежит помещику. Сила помещика состоит в этом убеждении крестьянина, которое заставляет его повиноваться и в нужных случаях оказывать помещику свое содействие. Только в редких случаях помещик находится в необходимости прибегать к содействию полиции или местных властей для приведения в исполнение своих распоряжений, и потому существование помещичьей власти возможно. Было бы совсем наоборот, если бы этой нравственной силы не было; для поддержания власти следовало бы постоянно обращаться к правительству. Сверх того помещик имеет право суда за маловажные проступки и безапелляционный суд по имуществу. Все это поддерживает его власть. Но раз нарушить убеждение крестьянина о принадлежности помещику, объявить ему, что он свободен, отнять у помещика право суда и предоставить крестьянину право иметь тяжбу с помещиком по имуществу, значит, уничтожить нравственную силу власти и сделать невозможным всякое подчинение. Предоставлять же власть одному частному лицу над другим на основании одних имущественных отношений невозможно, ибо эта власть не будет иметь никакой нравственной силы. Тут, с одной стороны, явятся несправедливые требования, с другой, при виде несправедливости, нежелание исполнять их. К тому же и самые справедливые требования могут казаться подчиненному неправыми, и он постоянно будет уклоняться от их выполнения, что породит новые причины обоюдного раздражения и борьбы, в которой должны исчезнуть последние следы свободы крестьянина! Если же начала свободы присущи русскому человеку и если они не будут убиты при этой борьбе, то они должны развиться в совершенную анархию и безначалие.
