Кашемир

Глава 3. Garageland

С того нашего приключения прошло, если я правильно помню, две или три недели. В этот промежуток времени не было особо примечательных событий. Хотя, сказать по правде, я и из дома особо не выходил. Только за сигаретами и газировкой. Пытался, наконец, закончить свою любимую РПГ. Она всегда поражала меня своей эпичностью. Хотя, казалось бы. Отсутствие графики, относительно плоский сюжет, примитивная боевая система. Я часами бродил по этим пустынным локациям, читал обрывки истории этого мира, разговоры с людьми. В общем, проживал жизнь вместе со своими персонажами.

Устав играть, я ушел смотреть МТВ, в надежде увидеть пару-тройку годных клипов. Увы, меня постигло разочарование. Ничего интересного, в самом деле. Расстроившись, я пошел на кухню приготовить себе кофе и завтрак. Попутно приметив, что я опять не спал в эту ночь. Очевидно, что организм начинает привыкать к такому режиму. Пожарив яичницу с сосисками, я ушел на балкон покурить, где мое внимание привлек котенок, что охотился за голубями. Он так неумело крался, что его добыча ускользнула. Ничего, научится. Или умрет с голоду, тут уж всё в его руках. Или лапах? Впрочем, какая разница? Поток моих мыслей прервал раздавшийся телефонный звонок:

– Эй, Джуд, ты живой там? Где пропал? Это Энди. Приходи в гаражи короче, мы тут собираемся. Бухла попьем, музыку послушаем.

– Ну да, почему нет. Скоро буду. Не выпейте там всё без меня.

Учитывая то, что заняться мне было нечем, это было не самое плохое предложение. Наспех поев приготовленный завтрак, я собрался и двинулся в путь.

Своих товарищей я нашел достаточно быстро. Металлика орала на весь гаражный кооператив, даже не зная дороги можно было идти на звук. По пути я разглядывал ворота других гаражей. К сожалению, о какой-либо индивидуальности не могло быть и речи – все ворота гаражей были зелеными. Такой особый оттенок зеленого – им еще любят подъезды в московских хрущевках красить. А людей мне и не попалось по дороге, верно, не до возни в гаражах сегодня. Оно нам и на руку, в самом деле.

– Фига у вас тут вечеринка! Там селяне уже вила с факелами приготовили, бесов из вас изгонять собираются.

– Здорово, Джуд. У нас всё под контролем. Есть пустая стеклотара, разводной ключ и монтировка. Отобьемся.

– Воу-воу. Это ж я так, предупредить, мало ли. А вы, погляжу, серьезно настроены. Итак, чем займемся?

– Ну, у нас есть музыка и бухло, чем, по-твоему, нам нужно заняться? Перебрать картошку в погребе?

– Определенно, картошку. Чем же еще? Ммм… вино из пакета – мое любимое!

– Погоди ты вино бухать, попробуй лучше это!

Энди кинул мне банку какой-то бурды.

– Это что, прости пожалуйста? И почему на ней дьявол намалеван? Намек на то, к кому я попаду, когда опустошу содержимое?

– Это слабоалкогольный энергетический коктейль.

– Да, я вижу, читать я тоже умею. И?

– Ну так попробуй, чего выебываешься. Шикарное пойло.

Я открыл банку и отхлебнул.

– Да, интересно. Надеюсь только, что не помру я от него. И не ослепну.

– А должен?

– А кто знает, чего там намешано? Потом будут нас в криминальных сводках показывать, в сюжете об алкогольном отравлении с летальным исходом.

– Да ну тебя. Не нравится – иди себе буратино купи. И пей его на здоровье.

– Да я ж шучу, чего ты. Пойло действительно ничего, мне нравится.

– Окей, как там твоя подружка, Джуд?

– Да вы заебали, шакалы. Если так понравилась, иди и узнай сам, как у нее дела. Я тебе не бабка-сводница.

– Да не, я-то люблю одну-единственную, особенную…

-Да-да-да, Энди, эту историю мы слышали, наверное, где-то миллион раз. И еще одного раза мы не переживем. Не разводи соплей, приятель. На-ка, выпей лучше.

Я протянул ему стаканчик с вином. Благо с коктейлями мы уже управились к тому времени.

– И всё же, Джуд…

– Ну блядь, зовите санитаров, его уже понесло.

– Почему она не обращает не меня внимания?

– А должна? Ты бы там, подошел бы для начала, не знаю, парой слов перекинулся. Я, наверное, хуевый советчик в такой ситуации.

– Ну, у тебя-то таких проблем не возникает. Некоторые с тобой сами знакомятся. Вот как это у тебя так получается?

– А мне-то откуда знать, приятель? Ты такие вопросы задаешь. Я пока не могу на них ответить. Вот когда нам будет лет по восемьдесят, будем седовласыми старцами-мудрецами, вот тогда приходи за ответом. Я поведаю тебе сию тайну, ну или ебну клюкой тебя из-за маразма. Это если мы доживем, конечно.

– Ну я же делаю намеки ей. А она не обращает внимания.

– Какие? Валентинку в почтовый ящик зимой закинул? Ты знаешь, дружище, не смотря на мой скромный опыт, мне кажется, что это не так немного работает. Твоя ж подружка не трансформаторная будка, током не ебнет. Подойди при случае, поболтай просто. Там видно будет. А то станешь таким, как Петрарка.

– Какой Петрарка?

– Поэт такой был. Всю жизнь любил одну девку, которая его, как бы это… динамила, в общем. Ну а он ей стихи писал, да в ладошку подрачивал.

– Фу, Джуд!

– Что? Думаешь, что не подрачивал? Как же. Хочешь таким же стать?

– Великим поэтом?

– Комнатным дрочером. В роли великого поэта мне тяжело тебя представить, Энди. Ты уж без обид.

– Не, дрочером комнатным не хочу становиться, ты прав.

– Ну тогда подойди и поболтай. Договорились?

– Ага.

– Расскажешь потом, как прошло.

Честно говоря, эта беседа начала меня утомлять. Я окинул взглядом гараж, в надежде найти что-то, что бы позволило сменить тему. И, о чудо, мне на глаза попался журнал с желтыми новостями.

– Гляди-ка, Энди, я, кажется, нашел то, чем я хочу заниматься, когда вырасту. Ты только посмотри на заголовки! "Маньяк-импотент задушил 20 проституток", "Оборотень в погонах содержал гей-бордель", "Банда зоофилов три года насиловала козу"… охуенно же! Когда я совсем вырасту, пойду к ним такие же заголовки придумывать. Что может быть лучше? Ведь за это еще и платят.

Я оглянулся на Энди. К сожалению, он меня не особо слушал, так как ему уже хватило на сегодня. Я кое-как дотолкал его до дверей гаража.

– Эмм… спасибо, приятель. Чего-то это я… буэээ… Бля. Намешал походу.

– Ну ебана, чувак! Нафига около собственных дверей-то блевать? Тебе же завтра и прилетит от твоей родни, за то, что здесь погром такой.

– Да не, не ссы. Они сюда нескоро сунутся. Уффф…

– Окей, как скажешь. Но, быть может, лучше тебе поблевать вон у той калитки?

– Ты что, в своем уме? Там же этот дед контуженный живет, за калиткой этой. Опять будет за нами с ружьем гоняться, если увидит. Как тогда, когда мы совсем пиздюками были, помнишь?

– Когда мы у него груши со сливами пиздили в саду? Как не помнить-то. Удивительно, как он нас там же и не закопал тогда. Тебе полегче?

– Честно? Я бы где-нибудь упал бы поспать. Кружит всего.

– Ок. Тогда закругляемся? А то я, чую, составлю тебе компанию скоро. В плане того, чтобы знатно проблеваться с нашей элитной выпивки.

– Итак, тогда выдвигаемся. Ох, нужно мусор собрать в мешок. Поможешь? Где, кстати, остальные?

– Ммм… один камрад вон на полке дрыхнет. Второй… Хм… Второго давай искать. Не видно его что-то.

Мы растолкали одного нашего товарища и принялись за поиски другого. Впрочем, это не заняло много времени: Наш товарищ обустроил себе уютную лежанку в картофельном погребе, набросав по себя каких-то тряпок. Его, само собой, мы тоже разбудили. После этого мы наспех убрались, собрав пустую тару от выпивки и остатки от закуски в пакет и, заперев гараж, двинулись в сторону дома. Блевотину Энди, к слову, я попытался смыть с помощью пива из баклахи. К сожалению, не очень удачно. А по дороге к дому дошел до кондиции уже я. Выблевав у ближайшего столба всё то, что я сегодня ел, моё внимание привлекло черно-белое объявление.

– Эй, ребят, РНЕ – это же нацисты какие-то?

– Ну да. Одно время, когда мы совсем пиздюками были они в черных рубашках патрулями ходили. А что?

– Так вот же, на собрание в воскресенье в обед зовут. Участие бесплатное. Пойдем в штурмовики записываться, а?

– Ха-ха, мне кажется, что нас туда не пустят. Небось совершеннолетних только берут, или типа того. Хотя интересно было бы послушать, че там.

– Ну, Энди, может попробуем зайти на огонек к ним?

– Это можно. Я в деле.

По дороге к дому мы периодически останавливались посидеть и отдышаться на разных приподъездных лавочках. На одной из таких остановок, компанию нам составил отряд старух-сплетниц. Ну тех, что обычно тусуются дни напролет стайками у подъездов хрущевок. Они, как водится, принялись нас громко обсуждать и читать нам же нотации.

"Эй, бабки! Бойтесь. Слава белой расе!"

Мы синхронно вскинули правые руки и, дико заржав, пустились наутек. Вдогонку нам доносились проклятия и угрозы вызвать, тогда еще, милицию.

– Бля ребят, не будет у нас проблем с этими бабками сраными?

– Ой, да забей, они видели нас в первый и последний раз. Какие могут быть проблемы? Мы живем достаточно далеко отсюда.

– Ну, вы ж знаете бабок этих. Завтра слухи аж до Кремля дойдут о наших, кхм, проделках.

– В Кремле заняться больше нечем, конечно. Не берите в голову даже. Если чего, это не мы, знать не знаю о чем говорите. И всё ок будет.

– Ну да, совсем бабки в маразм впали. Нацисты уже мерещатся везде. Страх и ужас!

– Хах. Ну чего, Джуд, у тебя оклемаемся немного?

– Ну да, идем.

У меня дома мы еще несколько раз проблевались, поочередно, а потом проспали несколько часов в беспокойном алкогольном сне. Пока еще, очевидно, мой организм не был привычен к таким посиделкам. Впрочем, встал на ноги я тоже довольно быстро. К слову, на собрание РНЕ мы с Энди попробовали сходить. К сожалению, нас туда не пустили. Всех входящих проверял старший брат моего соседа, и он посоветовал нам сначала определиться, действительно ли мы хотим связать себя с Движением. И дал на прощание газету и брошюрки этой организации. Естественно, ни с каким движением я себя связывать не хотел. Но материалы почитал, особо, правда, не впечатлился. Видно, это и правда не мое.

Глава 4. Something In The Way

Сегодня я наблюдал, как из соседнего дома выносили чувака, который покончил с собой, сунув голову в унитаз и спустив воду. Серьезно, возможно ли таким образом завершить свой жизненный путь, или же это байка для отвода глаз от истинной причины? Наверное, если я хочу стать журналистом, то мне нужно разбираться в различных вариантах самоубийств. Криминальные сводки и некрологи о суицидниках – это же самая мякотка в СМИ. Не политических экспертов читать же, в конце концов. Те разделы уж совсем для, так сказать, эстетов. К слову, пока я сидел и наблюдал за сценой выноса этого товарища из дома, я размышлял над тем, что человеческое общество не сильно-то и поменялось со времен публичных казней. Зевак собралось столько, сколько на первое сентября у школы не собирается. Чего-то обсуждали, судачили, повидали старых знакомых и разошлись по своим делам. Я же решил еще посидеть на лавке, почитать книжку – совковый универский учебник по журналистике. Мое удачное приобретение, тут уж не поспоришь. Подогнал один товарищ из пиратов, даже не взял за него ни копейки. Говорит, от дядьки осталось. Сам дядька его сторчался после горячей точки. Следовательно, ему не нужно, а мне пригодится. Так и сказал. Что же, всё так. Попутно посоветовал мне Боба Дилана послушать, раз уж я про кантри-рок его спрашивал. Очевидно, это мое лучше музыкальное открытие этого лета. А, может быть, и всей жизни. Нужно губной гармошкой разжиться и попытаться научиться на ней играть. А потом найду себе пса-барбоса и буду путешествовать с ним по стране на товарных вагонах. Прокатит же такое у нас, или КГБ по мою душу на ближайшем привале придет? Вот и узнаем.

А еще мне нужно было прогуляться за сигаретами. В силу моего возраста, выбор мест, где я бы мог их купить был ограничен. Но делать нечего, пришлось двинуться в путь.

Наверное, стоило бы восхищаться окружающим меня пейзажем и архитектурой, но нет – меня окружали типичные постсоветские декорации: избы, частные домики, малоэтажные бараки, несколько хрущоб и много-много зелени. В общем, все как у всех. Не хуже и не лучше.

Купив сигарет, я решил подняться на чердак местной девятиэтажки, мало ли, будет кто там из знакомых, мы одно время прямо облюбовали это место. И еще там можно было на стенах порисовать, благо маркер у меня был с собой. В тот период я находил особое удовольствие в порче черным маркером зеленых подъездных стен. Как правило, это были примитивные псевдо-японские скетчи и названия всяких групп. Увлекательное занятие.

Кодовый замок на входной двери был всё также сломан. Впрочем, жильцов это не беспокоило. Еще каких-то 10-15 лет назад они даже не запирали двери в квартиру. Я зашел в этот мрачный, вонючий лифт, в котором никогда не было света и всегда воняло мочой, и стал подниматься на самый верх.

Наверху, как и ожидалось, тусовался мой одноклассник. Бывший уже, получается. Не сказать, что мы были большими друзьями, скорее конкурентами за первенство по оценкам в классе среди мальчишек, но, тем не менее, иногда мы портили стены наскальной живописью в этом подъезде. Остальные товарищи не разделяли наших взглядов.

– Здарова. Ты чего, уже тут?

– Ну да, как видишь. Где мне еще-то быть? Элитный алкоголь в пластиковой посуде пью вот. А ты, стало быть, уезжать собрался?

– Как будто у меня есть выбор. Дай хлебнуть твоей огненной воды, что ли. Выходит, наша школьная конкуренция подошла к концу?

– Выходит дело так. Теперь будет скучно.

– Да ладно тебе! Разве не поднадоело соревноваться, за столько-то лет?

– Ну, с одной стороны, да. С другой – какой мне стимул выкладываться на полную, ну?

– Тоже верно. Но нужно готовиться ко взрослой жизни, стать "уважаемым человеком", знающим, что он хочет от жизни. Вот это вот всё. Как нам с горшка еще втирают.

– Ты сам-то в эту чушь веришь?

– Нет, конечно. Как, собственно, и ты, я думаю.

– Потребляй, работай, сдохни. Вон, на стене написано, рядом со значком анархии.

– Ага, формула сказочной жизни, не иначе.

– В общем, ты тоже не особо впечатлен открывающимися перспективами. Жаль. Наверное, в глубине души, я хотел услышать другой ответ.

– Ну, что поделать. В самом деле, я хотел бы развлечься перед взрослой жизнью. Устроить "Gap Year" себе, пусть и на пустой желудок и карман, в наших-то реалиях. Буду, так сказать, исследовать социальное дно: общаться с бичами, посещать всякие злачные места. На всю жизнь воспоминаний наберусь.

– Блин, нужно что-то похожее себе придумать. А пока, глянь-ка вон туда, в кусты. Видишь?

– Мммм… ну и? Срет в кустах пацан какой-то. Приспичило, быть может, человеку. Такой себе интерес его разглядывать.

– Ах, если бы ему приспичило. Я тут за ним давно наблюдаю – он тут на детишек, что в детском садике не прогулку выходят наяривает, судя по всему.

– Бля…

– Ага, весело. С кем мы только не живем по соседству. Я вот понять пытаюсь, то ли его в кустах не видно со стороны дороге, то ли настолько похуй всем, что какой-то тип пиструн свой наяривает день-деньской. Вон же бабки на лавке сидят.

– Ну, приятель, у бабок запала хватает только тинейджеров гонять. И то, избирательно.

– Это да, в точку. Глянь-ка, как старается.

– Блядь, фу. Может, это самое, вызовем кого?

– А оно тебе надо? Потом еще и виноватыми окажемся. Скажут, больше всех надо, уважаемым людям мешать самоудовлетворять себя.

– Да ладно тебе, не при фашистах же живем, каких-нибудь.

– Это пока еще. Радуйся.

– Вот опять начинаешь!

– Да хз, приятель, есть такое ощущение, что дальше нас веселые, в кавычках, времена ждут. Были бы еще причины, почему так думается. Но нет, причин пока не видишь.

– Что же, давай лучше выпьем за то, чтобы ты ошибался.

– Да, накатим за это дело, Джуд, ох.

Мы сделали по доброму глотку этого вишневого пойла из баклахи. Не сказать, что это лучшее, что я пробовал в своей жизни, но, вроде как, это был алкоголь, поэтому – почему нет, можно пить. Мы немного помолчали, разглядывая нашего кустарного дрочера. Спустя некоторое время, разговор возобновился сам собой.

– В самом деле, Джуд, я размышляю вот над чем: а что, если и правда вернется новый 37-й, или типа того? Если тень террора ляжет на всю нашу жизнь? Что тебя смогут, не знаю, отправить в лагерь валить лес за картинку на твоем компе, или неосторожно сказанное слово? Я знаю, что сейчас это звучит смешно, кто может серьезно верить в это? Вон, бритоголовые по улицам бандами ходят, никто их не трогает, а тут за картинку закроют. Но, проскальзывает мысль, а вдруг? Что тогда мы будем делать? Вот ты, например? Не отвечай. Я, наверное, выпилюсь, приятель. Лучше самоубийство, чем жизнь в таком обществе. Какое счастье в такой жизни? День за днем трястись, что тебя схватят и замучают в застенках. Просто потому что. Правда, лучше тогда удавиться, или шагнуть в окно.

– Ну тебя и кроет, дружище. Ты не первую баклаху пьешь, так? Что ты хочешь от меня услышать? Что я подтвержу твой прогноз, или разделю твои взгляды на самоубийство. Я хз, приятель. Надеюсь, что времена, о которых ты толкуешь, никогда не наступят. Это же бред, как можно упрятать в лагерь за картинку? Кому картинка может навредить, это же, максимум, безобидная карикатура. А арестовывать за такое – это отдает старческими рассказами, как арестовывали за то, что рыбу на газете со Сталиным почистил кто-то. Не будет же кто-то, в здравом уме, сталинизм оправдывать? Это же удел выживших из ума шизоидов, таких лечить нужно.

– Или будут? Скажут – порядок был.

– Знаешь, кто так может сказать, в силу возраста лет пять от силы осталось. А насчет самоубийства – ну, как тебе сказать. Каждый сам делает свой выбор, нет? Свобода воли на то и дана человеку, чтобы он мог выбирать. Греко-римская цивилизация, к слову, рассматривала самоубийство как триумф человеческой воли, пусть и последний. Попробуй вспомнить, из истории хотя бы: Ганнибал, Сенека, Нерон и так далее. А чем-то однозначно плохим самоубийство стало уже при христианстве. Поэтому, если хочешь мое мнение, то я не считаю вправе осуждать самоубийц. Их выбор нужно уважать, как минимум.

– А вообще, знаешь, я тут подумал, что со стороны это пиздецки странно выглядит. Я имею ввиду тему нашего разговора, вот это вот всё. Бля, ты прикинь, как старые деды на лавке Сталин блядь, репрессии, вся хуйня. Разве об этом в нашем возрасте общаться мы должны?

– Ну, я хз в самом деле. Да, наверное, то, что мы выбираем такие темы – это не есть хороший… ммм… маркер, что ли, благополучия общества. То, что мы вообще по таким темам загоняемся – это уже не есть хорошо. По-хорошему, это должен быть удел кого? Профессиональных товарищей с телевизора и всяких кухонных маргиналов. Уж явно не нас. Мы вот, можем, например еще дрочера пообсуждать. Развлечение, как-никак. Дай хлебнуть, что ли, а то в одну харю выпьешь.

– На, держи. Ну да, будем надеяться, что я ошибаюсь. Пойду-ка на стене намалюю что-нибудь. Мммм… "Дайен – блядь". Идеально. Блядь же через 'д' в данном случае?

– Ну да. А вообще, ты констатируешь этим общеизвестный факт.

– Иди ты, знаешь куда. Скажи лучше, похожа?

– Да. Как с фотографии перерисовал. Посрались вы, не иначе. Это объясняет, тогда, почему ты тут с утра пораньше синегалишь и кустарных дрочеров разглядываешь.

– Ну, не без этого. Тебе очень хочется мое нытье на эту тему послушать?

– Честно? Мне похуй. Я ведь, ты только не обижайся, пропущу большую часть твоего потока сознания мимо ушей.

– Негодяй ты. Мне, может, поплакаться нужно, душу отвести. Эх. Ладно, хуй с тобой. Слышал, сосед мой сверху каких-то алкашей лопатой захуярил, когда картоху копать ходил?

– Бля, не. Это тот, который нам когда-то в великах колеса накачивал?

– Ага, он самый. Теперь надолго упрячут видимо.

– Пиздец.

– Ну, он после первой отсидки конкретно на какое-то дерьмо подсел, на кухне у себя варил. На весь подъезд уксусом воняло. Ну и башкой повредился, на себя уже не похож.

– Ну, что поделать, такова жизнь, чё. Он же первый раз с каким-то синяком из-за бабы попиздился и захуярил до смерти его?

– Ага, вроде так было. Кажись, года четыре отсидел. Там, помнишь может, бабка его пыталась на лапу судье дать, хз помогло ли.

– Пиздец, в самом деле. Но, не забывай, где живешь, хули.

– И то верно. Погодь, пойду обоссусь.

– Давай, ха-ха, ты на ногах уже еле стоишь. Смотри, портки не обоссы!

– Да пошел ты, а?

– Ага. Но, серьезно, кажись, что тебе хватит уже. Может проспишься малость? А то без приключений мы до дома не дойдем.

– Здесь? Как бич какой-то?

– А почему нет? Подъезд наш дом родной. А я тебя покараулю.

– Ох, может ты и прав.

– Вот и залипай давай. Чего ты ждешь? Колыбельную тебе спеть? Спят усталые игрушки?

– Иди нахуй. Сторожи, сторож.

– Ага, спи давай.

Мой приятель достаточно быстро вырубился, положив голову на колени. Я же сидел, допивал вишневый шмурдяк из горла бутылки, курил, пытаясь пускать колечки дыма, разглядывал наскальную живопись и слушал нирвану на своем девайсе. Благо, сообщение о том, что Кобейн выпилился за наши грехи, намалеванное маркером на стене напротив, подталкивало к безальтернативному выбору саундтрека в этом подъезде.