Kitabı oxu: «Золото партии», səhifə 2

Нью-Йорк. Наши дни…

Они расположились в зимнем саду в тени двух изумрудно-зеленых магнолий, сплошь увитых побегами ямайского папоротника.

– Хочу представить вам своего друга. – женщина указала на сидящего рядом с ней мужчину. – Это Мишель Нуаре. Он управляет моим состоянием.

Мужчина с достоинством склонил свою седеющую голову.

– И только? – внимательно посмотрев на него, спросил молодой человек.

По лицу женщины скользнула чуть заметная улыбка.

– И только… – поправив на плечах волосы, почему-то с легким оттенком грусти сказала она.

Вытащив из кармана брюк портативный плеер, молодой человек включил его и задал первый вопрос.

– Вначале мисс Смирнова несколько так сказать анкетных вопросов. Сколько вам… – он на секунду замялся, не зная, как бы точнее выразится.

Видя его смущение, женщина решила прийти на помощь.

– Вас, наверное, интересует, сколько мне лет? Ну что ж, это не тайна. Скоро будет тридцать. Так что пока, можете звать меня просто по имени… Надежда.

– Надьежда… – повторил молодой человек. – Вы замужем?

– Раз в журналах меня называют одной из самых богатых невест в мире, то этот вопрос мне кажется неуместным.

Молодой человек согласно кивнул.

– Достойный ответ! Насколько мне известно, вы гражданка Франции и постоянно проживаете на Лазурном берегу. Хотя вас часто видят и в Лондоне, и у нас здесь в Нью-Йорке…

– Я люблю путешествовать.

– Тем более, что у вас для этого есть все возможности.

– Да… – подтвердила женщина. – Мое состояние позволяет мне это делать. Я унаследовала его от своего бывшего мужа Вахтанга Гонгадзе шесть лет назад. Он был очень известным в России бизнесменом.

Услышав фамилию Гонгадзе, молодой человек встрепенулся.

– Говорят, вы хорошо знакомы с его сыновьями, особенно со старшим Александром?

Женщина после небольшой паузы ответила.

– Да… мы большие друзья.

– И говорят, что он к вам неравнодушен?

Женщина немного смутилась.

– Я думаю об этом вам лучше спросить у него самого.

– И он вам делал предложение? – не унимался молодой человек.

Женщина опустила глаза.

– Я оставлю этот вопрос без комментариев.

Молодой человек со значением посмотрел на нее.

– Александр Гонгадзе очень влиятельный человек. Он личный советник президента Грузии. В международных финансовых кругах его высоко ценят.

– Я это знаю, – ответила женщина. – В свое время я принимала участие в создании принадлежащего ему банка и являюсь одним из его акционеров.

Молодой человек на секунду задумался.

– Мисс Смирнова, у меня к вам последний вопрос… – он поправил на своем колене плеер. – Вы всегда были далеки от мира политики и бизнеса и вами, известной светской львицей, чаще интересовались журналисты, пишущие про «гламур». Что привело вас сюда?

Женщина и мужчина переглянулись, и женщина, медленно подбирая слова, сказала.

– Хотя я уже много лет живу во Франции и являюсь гражданкой этой страны, но мне всегда были близки проблемы моей родины – России. Сейчас там наступает время больших перемен, и я очень хочу ей в этом помочь. Я в большом долгу перед Россией!

Вашингтон. Шесть месяцев назад…

Специальный агент Федерального бюро расследований Майкл Дуглас никогда не был мечтателем. За свою пока еще короткую двадцати восьмилетнюю жизнь, он научился трезво смотреть на вещи и, принимая важное решение, всегда предпочитал полагаться на здравый смысл, нежели на интуицию или везение. Родившись в небогатой семье, он привык все проблемы решать самостоятельно без чьей либо, помощи и совета. Чтобы поступить в Колумбийский университет, ему пришлось два года отслужить в морской пехоте США и основательно пожариться под палящими лучами солнца в Ираке и Афганистане.

Закончив три года назад факультет права, он собирался стать адвокатом, но, когда подвернулась возможность попасть в ФБР, решил не упускать ее. Конечно, госслужба не давала таких финансовых возможностей и перспектив, как работа в частной компании, но, во-первых, это был надежный причал, лишенный всякого рода случайностей, которые, к сожалению, очень часто происходили в его жизни и, во-вторых, стать сотрудником ФБР всегда ассоциировалось у Майкла с причислением к особой касте людей, наиболее приближенной к государственной власти.

Психологическое тестирование и проверку на детекторе лжи он прошел успешно, но когда приемная комиссия ознакомилась с результатами его учебы в университете, у нее возникли сомнения. Майкл до сих пор не знал, почему из двух десятков кандидатов выбрали именно его. Возможно, сыграл свою роль чемпионский титул по боксу среди студентов колледжа, где он учился и служба в морской пехоте, но, тем не менее, через неделю после сдачи вступительных экзаменов он уже переступал порог академии ФБР в городе Куантико. Здесь ему пришлось снова основательно попотеть. С физподготовкой и стрельбой у него было все в порядке, а вот криминалистика давалась ему с большим трудом. Поэтому свое распределение в центральный аппарат ФБР сразу после окончания академии он воспринял с нескрываемым удивлением.

Оставив машину на одной из прилегающих к Пенсильвания-авеню улиц, Дуглас мимо здания, где раньше размещалось министерство печати, направился в штаб-квартиру бюро. Пройдя рамку металлоискателя и предъявив пропуск охраннику, он пересек глубокий как колодец внутренний дворик и, насчитав по дороге с десяток портретов отца-основателя ФБР Эдгара Гувера, поднялся на третий этаж. Не успел он присесть в кресло, как на столе раздался звонок телефона внутренней связи.

– Алло, Дуглас у аппарата… – поднял он трубку.

– Хелло, Майкл! – из трубки послышался голос руководителя отдела, в котором работал Дуглас, сорокалетнего здоровяка и неутомимого ловеласа Роберта Хоффмана. – Как поживаешь?

– Спасибо, сэр… неплохо…

– Хорошо, что я тебя застал Майкл… – было слышно, как параллельно с ним Хоффман беседовал еще по одному телефону. – Тут одно дельце привалило, поэтому давай быстрее ко мне. И захвати по дороге пару кофе без молока в «Макдональдсе», а то я позавтракать не успел.

Надев пиджак, Дуглас запер двери кабинета, и, захватив по дороге в кафетерии два стакана кофе, поднялся на пятый этаж, где сидело руководство. Перед дверью кабинета Хоффмана уже стояли несколько сотрудников их отдела, спешащих пораньше подписать у него свои документы.

– А Майкл, заходи… – в проеме двери показалось вытянутое как у лошади загорелое и розовощекое лицо Хоффмана.

Он взял Дугласа под руку и через кабинет провел к заваленному компьютерными дисками и газетами столу.

– Садись… – распечатав стакан с кофе, Хоффман сделал несколько торопливых глотков.

Дуглас сел в кресло и, положив на колени блокнот, приготовился слушать. Хоффман в их в отделе работал недавно, всего несколько месяцев. Он сменил на этом посту ветерана бюро Эдди Стоуна, который возглавлял подразделение почти пятнадцать лет и пользовался у сотрудников непререкаемым авторитетом. Но Стоуну было под шестьдесят, и как только у руководства бюро возникла необходимость пристроить на теплое местечко нужного человека, его попросили на пенсию. Дуглас знал, что Хоффман получил эту должность только благодаря знакомству его жены с какой-то важной шишкой из администрации Обамы.

– Слушай Майкл, тут такое дело… Меня вчера вызывал директор и попросил разобраться в одном вопросе.

Хоффман открыл сейф и достал оттуда увесистую папку с документами. Вынув из папки несколько отпечатанных на принтере страничек, он передал их Дугласу.

– Наши ребята в Лэнгли вышли на очередную прачечную колумбийского наркокартеля, и там случайно засветилось несколько известных нью-йоркских финансистов. В досье указаны их фамилии. – Хоффман постучал пальцем по одному из листов. – Наш шеф попросил внимательно посмотреть одного из них… – Хоффман сделал паузу, вспоминая фамилию, но, так и не вспомнив, с листа по складам прочел. – Алек-санд-р Гон-гад-зе… Поищи в картотеке данные на него. Проанализируй его окружение. Может, что интересное найдешь, хотя… – Хоффман безнадежно махнул рукой. – Я считаю, что это дело дохлое! ЦРУ уже полгода пытается его раскрутить, но пока ничего не получается. У нас сейчас в таких криминальных схемах почти все финансовые тузы замазаны. Так что много времени на него не трать. Напиши наше заключение. Я почитаю и отнесу директору. У нас и других дел хватает. Если все понятно, можешь идти.

Вернувшись к себе, Дуглас запер папку с документами в сейф и, потерев ладонями недовольное лицо, присел к компьютеру. Предстояла долгая и скучная работа. Устремив глаза в потолок, он стал вспоминать пароль для входа в базу данных ФБР и когда понял, что сделать это не сможет, начал один за другим выдвигать ящики письменного стола. Наконец в одном из них он нашел брошюру о достопримечательностях Макао, в котором ему довелось, побывать в прошлом году, и, полистав ее, на последней странице обнаружил записанную авторучкой требуемую комбинацию цифр и букв.

Войдя в базу данных, Дуглас стал просматривать хранящиеся в ней документы. Когда он поинтересовался окружением Александра Гонгадзе, на экране появилось несколько цветных фотографий. Дуглас с интересом стал их рассматривать. С экрана на него смотрело лицо очаровательно красивой молодой женщины.

– Черт побери, ну и красотка! – покачал головой он.

«И где только таких находят?» – подумал Дуглас, вспоминая лицо и фигуру своей разжиревшей на гамбургерах и кока-коле жены.

Он углубился в текст под фотографиями.

– Так… Смирнова Надежда Владимировна – прочел Дуглас вслух непривычно звучащие для него слова. – родилась, училась, проживала… – быстро просматривал он пункты анкеты, стараясь запомнить их как можно лучше.

Когда Дуглас уже заканчивал изучать собранные в базе документы, и планировал пойти на обед, на столе снова зазвонил телефон. Сняв трубку, он опять услышал голос Хоффмана.

– Майкл, очень хорошо, что ты на месте. Тут у меня сидят ребята из Лэнгли. Я их сейчас к тебе пришлю… – в трубке послышались частые короткие гудки.

– Черт! – Дуглас непроизвольно выругался. – Нашли время для визита.

Он взглянул на часы… половина третьего. «Если встреча затянется, то пообедать, скорее всего, не успею.» – подумал Дуглас и, сняв пиджак, снова сел в кресло.

Спустя минуту в дверь постучали.

– Войдите! – недовольно крикнул Майкл.

В комнату вошли двое. Ричарда Бродди из оперативного управления ЦРУ по Европе он хорошо знал. А вот второго – пожилого невысокого мужчину с покрытым шрамами лицом он видел впервые.

– Альберт Эдуардович Лисовский! – с сильным славянским акцентом вежливо представился тот.

Когда вошедшие уселись в кресла, Дуглас включил кондиционер и, положив на стол полученную от Хоффмана папку с документами, словно приглашая к разговору, внимательно посмотрел на них.

Ричард Бродди сидел, небрежно закинув ногу на ногу и, глядя в потолок, меланхолично пощипывал кончиками пальцев свою рыжеватую мушкетерскую бородку. Другой вошедший, расположился у окна и, застыв в напряженной позе, нервно поправлял на лице большие темные очки.

– Ну что ж господа, я вас внимательно слушаю!

Дуглас постарался придать своему голосу солидность и значимость, как делали все детективы, давно работавшие в бюро.

– Тут вот какое дело Майкл… – неторопливо начал Ричард Бродди, переведя взгляд с потолка на Дугласа и поудобнее устраиваясь в кресле. На правах старого знакомого он обращался к Майклу по имени. – Мы в прошлом году вышли на одного торговца оружием из «латинос» и на контактах с ним засветился довольно известный в здешних кругах финансист. Его фамилию ты, наверное, уже видел в деле. Он из бывших русских. Сейчас постоянно живет во Франции, но периодически появляется у нас здесь в Нью-Йорке…

Бродди сделал паузу.

Воспользовавшись ею, Дуглас спросил.

– А что за контакты?

– Да так… – Бродди неопределенно махнул рукой – ничего серьезного. Принадлежащий ему банк изредка снабжал торговца деньгами на очень выгодных условиях. Вот это нас и заинтересовало. Мы обратились к французской контрразведке, чтобы они его проверили и там выяснили очень интересный факт. Оказывается, три года назад его подруга по фамилии Смирнова, тоже русская, попалась во время конспиративной встречи с сотрудником российского посольства в Париже. За ним велось наблюдение и случайно вышли на нее. У них в Булонском лесу был тайник организован. Дипломата, поддерживающего с ней связь, выслали, а ее тогда трогать не стали. Сделали вид, что поверили басням этой Смирновой про то, как русские пытались ее завербовать. Она в комиссариате полиции написала заявление и в нем указала, что представители посольства через тайник передавали ей списки каких-то вопросов и требовали, чтобы она у своих знакомых собирала секретную информацию. А в случае отказа, грозили неприятностями, которые могут возникнуть у ее родственников в России.

– А ее знакомые действительно располагали стоящей информацией?  – поинтересовался Дуглас.

Бродди приподнял брови.

– Еще бы!.. Они были весьма информированными людьми. Два генерала из министерства обороны и один высокий чин из администрации Ширака. Смирнова в Париже на всех светских вечеринках блистала и к ней такие деятели как мухи на мед липли. Эти господа, как узнали, кто она такая, страшно испугались и надавили на «Сюрте», чтобы те дело замяли. К тому же газеты, каким-то образом, узнавшие про эту историю, подняли сильный шум. Мол, бедную, несчастную вдову, не успевшую даже снять траур, коварные русские, убившие ее супруга, пытаются втянуть в свои грязные махинации… Ну и так далее. Поэтому Смирнову брать не стали. К тому же хотели, когда весь этот скандал утихнет, и она опять активизируется, через нее на других членов сети выйти. Но она после этого случая вела себя очень осторожно, ни в какие контакты, ни с кем не вступала, а потом и вообще к нам в Штаты перебралась, и вид на жительство получила. Хотя по-прежнему является гражданкой Франции. Вот, мсье Лисовский нам все это подробно рассказал… – Бродди кивнул в сторону сидящего у окна мужчины.

Дуглас с все возрастающим интересом слушал его.

– Мы подключили аналитиков и те установили довольно странную закономерность. Почти в каждом деле о финансовых махинациях, которые мы расследовали за последние пять лет, есть след этого банкира. Не напрямую… а так, косвенно. То он был знакомым или партнером фигуранта дела, то у них какие-то общие интересы в бизнесе были. Но аналитики однозначно говорят, что это неспроста. Тут явная закономерность!

Бродди умолк и, открыв стоящую на столе бутылку, налил в стакан минеральной воды.

– Вы думаете, он в этом замешан? – с недоверием спросил Дуглас.

Бродди не успел ответить. Вместо него низким скрипучим голосом заговорил сидящий у окна мужчина в темных очках.

– Нет, я хорошо знаю Александра Гонгадзе. Он на такое не способен.

Мужчина встал с кресла и, чуть прихрамывая, подошел к столу.

– А кто же тогда, по-вашему, стоит за всем этим? – с недоумением спросил Бродди, отпив глоток из стакана.

– Вот она!..

Вытащив из папки несколько фотографий, мужчина бросил их на стол. На фотографиях была изображена молодая женщина, которую Дуглас час назад видел у себя на экране компьютера.

Париж. Три года назад…

Надежда любила бывать в Париже осенью. С детства ей нравился желтый цвет и, когда она бродила по усыпанным опавшими листьями бульварам и паркам города, ей казалось, что время повернулось вспять и она опять маленькая девочка, с беззаботной радостью купающаяся в ковре из желтых листьев. Из всех городов мира, в которых она побывала за это время, Париж ей запомнился больше всего. Ей нравился неспешный и размеренный ритм этого города, так непохожий на чопорный уклад Лондона или суетливую спешку Нью-Йорка. В Париже она чувствовала себя своей. Ей казалось, что она родилась в этом городе и ей также как и любой другой парижанке были близки строгие линии Елисейских полей и причудливые переплетения Эйфелевой башни. Париж как бы вливал в нее новые силы, заставлял думать, мечтать и строить планы на будущее.

Парижские улицы и бульвары притягивали ее. Она любила ночные прогулки по городу, когда можно было спокойно без суеты и спешки рассмотреть любую витрину или афишу перед магазином или кабаре. Бывая в Париже, Надежда всегда посещала Лувр и Версаль, чтобы насладиться бессмертными творениями великих живописцев прошлого и часто устраивала многочасовые походы по вернисажам и выставкам улицы Верней, чтобы ощутить тенденции современного искусства. Париж был ее многолетней и тайной любовью. Преклоняясь перед его величественной красотой, сочетанием древней старины и модернизма, она в душе считала его лучшим городом на свете, необъявленной столицей мира, культурной Меккой современности.

Сегодняшний день у нее был расписан по минутам и, чтобы все-таки вырваться из нескончаемого круговорота дел и хотя бы час-другой побродить по городу ей пришлось отказаться от давно планируемого обеда с креативным директором дома моды «Живанши». Попросив секретаршу, расторопную восемнадцатилетнюю голландку со спущенным на лоб венчиком светло-желтых волос, договориться о переносе встречи, Надежда в полдень вышла из отеля «Бургундия» и, остановив такси, устроилась на его заднем сиденье. Отель находился в удобной близости, как от Елисейских полей, куда Надежде приходилось часто ездить в арендуемый офис, так и от близлежащих станций метро, что давало возможность незаметно покинуть «Бургундию», если в этом возникала необходимость.

Выйдя из такси на бульваре Майо, она миновала ворота Булонского леса и углубилась в его широкие тенистые аллеи. Несмотря на теплый солнечный день под дубовыми кронами вековых деревьев было сумрачно и прохладно. Несколько рыжих белок, распустив пышные хвосты, носились среди покрытых поблекшей листвой веток. Неумолкающий птичий щебет стоял в воздухе. Мельком взглянув на часы, Надежда обогнула дорожку для верховой езды и остановилась рядом с небольшим, затянутым ряской, озером. У самого берега она заметила увитую побегами плюща скамейку, подошла к ней и присев на край, вытащила из сумочки номер газеты «Монд». Прозрачные струи водопада, спускаясь по гранитным валунам, падали у ее ног в воду. Отдаленный гул города почти не доходил сюда и лишь изредка тревожил сидящих в траве стрекоз и бабочек.

Развернув газету, Надежда левой ладонью стала осторожно щупать верхнюю часть пенька, на который опирались доски скамейки. В небольшом углублении она обнаружила маленький камешек и, прикрываясь газетой, незаметно спрятала его в лежащую на коленях сумочку.

Посидев на скамейке, еще несколько минут, Надежда встала и быстрым шагом направилась к выходу из сада. Выйдя на бульвар Сюше, она села в такси и через десять минут уже входила в вестибюль гостиницы. Поинтересовавшись у секретарши, были ли ей звонки и, услышав, что не было, она взяла со стола ноутбук, и, закрывшись в туалете, включила его. Разделив найденный камешек на две половинки, она вставила одну из них в USB-порт компьютера. Когда запустилась автоматическая программа-декодер, на экране ноутбука строчка за строчкой стал появляться текст сообщения.

Она работала во Франции уже три года… Время прошедшие после смерти Гонгадзе было насыщено для нее множеством событий. Она провела его в постоянных разъездах по Европе и только однажды в течение полугода безвыездно прожила на небольшой подмосковной даче, где люди внешностью и манерами похожие на Федорова, учили ее тому, чему он начинал учить ее пять лет назад в Ницце. Попав в этот мир, столь далекий от жизни обычных обывателей, она была вынуждена подчиниться его суровым и неумолимым законам и отдать свою жизнь служению тому делу, выбор которого определила ее судьба.

Лежа ночью в постели, она обдумывала план действий на завтрашний день. Все нужные звонки она сделала еще вечером, и сейчас ей предстояло решить главный вопрос, который ставился перед ней в полученном сообщении. Либо немедленно переходить на нелегальное положение и возвращаться в Москву, либо, если она посчитает это возможным, переехать в другую страну и продолжить работу там? Наблюдение за ней велось с прежней интенсивностью и, учитывая создавшуюся ситуацию, Центр склонялся к первому варианту, так как обеспечить ее безопасность даже в случае переезда будет очень сложно. Окончательное решение этого вопроса, тем не менее, оставлялось на ее усмотрение. Завтра в час дня в кафе на Монмартре ее будет ждать связной, которому она и должна его сообщить. Пароль в шифровке не указывался, а говорилось, что связного она знает лично.

Встав рано утром, Надежда так и не решила, что будет делать. Бегство в Москву вызвало бы грандиозный скандал в прессе и все люди, с которыми она была связана не только в своей теневой, закулисной, но и в обыденной жизни, оказались бы под ударом. Переезд, в другую страну тоже не решал возникшую проблему, так как всерьез рассчитывать на то, что вездесущие журналисты не найдут ее и там не приходилось. После того, как она стала обладательницей состояния Гонгадзе и попала на обложку «Форбс», как одна из богатейших женщин мира, газетчики не спускали с нее глаз. Если «Сюрте» зафиксировала ее тайные встречи с российскими дипломатами, то надо было попытаться как-то правдоподобно их объяснить. Видимо придется пожертвовать кем-то из посольства и признаться в попытке завербовать ее в пользу России. Поднять шум в газетах и таким образом выйти сухой из воды. Надежда давно обдумывала этот план. Он был согласован с Москвой и поэтому на связь с ней выходили не самые ценные сотрудники резидентуры. Конечно, полной уверенности в том, что ей поверят, не было, но это на какое-то время могло отвлечь от нее внимание.

В час дня она уже прохаживалась около указанного в шифровке кафе на Монмартре. Наблюдение, которое велось за ней, исключало личный контакт во время встречи, и свое сообщение она могла передать только условным сигналом. Именно поэтому, на связь с ней должен был прийти знающий ее и знакомый ей человек.

«Кто же это может быть?..» – думала Надежда, обходя строй, выставленных на тротуар разноцветных столиков.

Когда часы, на старинном средневековом соборе, отбили колокольным звоном ровно тринадцать ноль-ноль, на противоположной стороне улицы открылась дверь парадной и, из нее вышел, одетый в темно-синий костюм высокий широкоплечий мужчина. Надежда непроизвольно задержала на нем свой взгляд. Что-то знакомое показалось ей в его походке и фигуре! Внезапно она остановилась и побледнела… Навстречу ей, улыбаясь уголками губ, шел Федоров!

За прошедшие три года это была их вторая встреча. Несколько раз они общались, когда она жила на подмосковной даче, но после возвращения во Францию они виделись впервые. Неимоверным усилием воли Надежда заставила себя сдвинуться с места и, надевая на ходу темные очки, пошла навстречу Федорову. Такой сигнал, согласно тексту шифровки, означал переезд в другую страну. Они, не говоря не слова, разминулись и Федоров, поправив на руке манжету, что означало, сигнал принят, сел в стоящую у тротуара машину и, выехав на середину улицы, свернул в ближайший переулок.

Надежда в изнеможении присела за крайний столик кафе и, когда ее дыхание и пульс выровнялись, вытащила из сумочки телефон. Набрав номер комиссариата полиции, она обиженным и немного капризным голосом произнесла:

– Бонжур, мсье! С вами говорит мадам Смирнова. Да-да… та самая… – подтвердила она, услышав сказанное в ответ. – Я хочу сообщить вам очень важную информацию…