Kitabı oxu: «Приключения Лёньки и его друзей», səhifə 6

– Жаль, что снесут, – тяжело вздохнул Михалыч и выпустил очередной клуб дыма. – А то смотри, какая тут красота. – Он распрямился и рукой показал в сторону зашедшего за сопки солнца и потемневшего леса на берегу реки.

Лёнька почувствовал, что тема разговора начинает ускользать и опять спросил:

– А чего это он тут так крут, Михалыч?

– Чего крут? – Михалыч задумался. – Да река его всё время подмывает, потому и крут.

– Так поэтому тут, на косогоре, – Лёнька показал в сторону косогора, – ничего из деревьев не растёт?

– А когда же им тут вырасти? – посетовал Михалыч. – Что летом посеется, то весной и смоется.

– Так поэтому и земля здесь такая разноцветная? – подводил Лёнька Михалыча к сути разговора.

– А разноцветная она не поэтому, а потому что в ней породы разные залегают.

– Какие такие породы? – это уже заинтересовался Сашка.

– А такие. Простые, – пытался объяснить любопытным пацанам Михалыч.

Он вышел из-за стола, прошёл к самому обрыву и для наглядности, тыча в слои земли рукой, начал объяснять.

– Сверху дёрн, с которого всё питается, потом песок наносной. – Он посмотрел на недоумённые взгляды мальчишек. – Вот кто его нанёс, я не знаю. Мильён лет назад это было. Там и глина, на которой песок лежит. А вот тут-то и есть самая закавыка для золотарей. Под глиной той песочек золотоносный лежит. – Он хитро посмотрел на мальчишек. – Видите, – он вновь указал на низ склона и навороченные голыши, омываемые струями Дубакита. – Вот тут и у нас есть такой песочек.

– Где? – не понял его Лёнька.

– Так вон он, чёрненький, под глиной спрятался, – тут Михалыч рассмеялся. – Только не вздумайте в нём копаться. Узнают – в тюрьму засадят. Закон у нас в стране строгий насчёт этого.

С этими словами Михалыч оставил мальчишек и ушёл к столу, подкинул дров в костёр и, посмотрев на пацанов, крикнул им:

– Неча зря пялиться на берег, лучше дров принесите.

Мальчишки нехотя отошли от откоса берега и направились выполнять приказание Михалыча.

Когда они вернулись, то стало совсем темно, костёр почти догорел, а мужики всё сидели и перебирали в памяти различные истории.

Увидев мальчишек, Михалыч вновь скомандовал:

– Порубите ветки и сложите их там, – указал он на небольшой навес у заимки, – чтобы утром время зря не тратить, да чтоб дождь, будь он неладен, не намочил их.

Мальчишки порубили и уложили дрова, как приказал им Михалыч, а он, осмотрев их работу, удовлетворённо хмыкнул.

– Ну что ж, молодцы. А теперь пора и на боковую. А когда солнышко встанет, то опять пойдём рубиться, – и хитро усмехнулся.

Но Лёнька всё-таки не выдержал:

– Михалыч, а ты сам золото когда-нибудь мыл?

– А что ж. Мыл, конечно. В геологах, когда работал, то было дело.

– Да нет. Не так, – прервал его Лёнька. – Так, как в рассказах Джека Лондона написано. На ручьях, лотками?

– Какого такого Лондона? – не понял Михалыч.

– Ну, того. Американского писателя, который на Аляске золото добывал. Лотками они его мыли.

– Что там они на той Аляске делали, мне неведомо, а вот как мы его тут мыли, знаю. Сам участвовал. Сам мыл его этими лотками, – а потом, как будто что-то вспомнив, показал на заимку. – Вон там под нарами и лежит лоток один такой.

Мальчишки от неожиданной новости чуть ли не присели:

– Какой лоток?

– Да, самый настоящий, – рассмеялся Михалыч. – Видать, кто-то из мужиков давненько его тут оставил. Вы слазьте под нары, да поищите. По-моему, я его там видел.

Мальчишки рванулись к заимке. Лёнька схватил фонарь, а Сашка юркнул под нары.

Через минуту он вылез оттуда. В руках он и в самом деле держал какую-то плоскую квадратную деревянную посудину с углублением в середине.

Сашка в недоумении крутил её в руках.

– Михалыч, это, что ли, лоток? – спросил он.

– Он, он самый и есть, – развеял сомнения Сашки Михалыч. – Лопатой в него кидаешь эту самую чёрную землицу, полоскаешь всё это в воде, смываешь песочек и камешки. Шлих остаётся. Его собираешь, сушишь, проветриваешь – вот оно вам и будет золото.

У мальчишек загорелись глаза. Они в один голос чуть ли не завопили:

– Михалыч! Миленький! Научи!

– Ну вот. Опять на свою голову нашёл затею, – недовольно пробурчал он. – Не, не, не, – замахал он на мальчишек обеими руками. – Отстаньте. И даже не думайте об этом.

Но разве существовала какая-нибудь сила, способная остановить напор этих двух юных сердец…

Наконец-то, после долгих уговоров, Михалыч неохотно согласился:

– Ладно уж, черти вы окаянные, покажу, как золотишко-то моется, – но тут же пригрозил пальцем. – Но, чтобы никому ни гу-гу, а то мне в тюряге свой век неохота коротать.

Мальчишки тут же яростно стали убеждать его, что они будут немы как рыбы и Михалыч неохотно сдался, при этом добавив:

– Только не сегодня и не завтра, а когда пойдёт дождь и работать будет нельзя.

Мальчишки только этого и добивались и чуть ли не прыгали от радости.

Но Михалыч тут же их урезонил:

– А сейчас брысь спать. Спать немедленно. Солнце взойдёт – я вас подниму.

Ребята сейчас были готовы на всё, лишь бы Михалыч не передумал, и безропотно влезли в спальные мешки.

Впечатления и работа, выполненная сегодня, сделали своё дело.

Через несколько минут мальчишки крепко спали, и им ничего уже не мешало, даже богатырский храп Михалыча и двух Борисов.

Глава седьмая

Проснувшись, Лёнька едва вылез из спального мешка. Всё тело болело. Руки чуть ли не отваливались, а ноги еле-еле шевелились.

Увидев его страдания, Михалыч незлобно усмехнулся.

– Это с непривычки у тебя. Расходишься сегодня, оно и пройдёт. Вы молодые. На вас всё как на собаке… Это мне, старому, надо быть поосторожнее, – покряхтывал Михалыч.

– Ой, – рассмеялся младший Борис, – старого нашёл. Мы за тобой не угонимся. Нам бы всем быть такими старыми. Вон уже сколько профилей проложил. Нет, не угнаться нам за тобой, – подытожил он.

– А ты не гонись, – проворчал в его сторону Михалыч, – делай своё дело, вот оно и получится. – Он отвернулся от балагурящего Бориса и пошёл к костру.

На костре подогревался вчерашний котелок с борщом и кипятился свежий чай.

Мальчишек после умывания не пришлось приглашать к столу. Они похватали миски и от всей души наворачивали борщ, зная, что до вечера у них будет только один перекус с хлебом и консервой.

Покончив с завтраком, мужики перекурили, подхватили топоры с мачете, закинули за спину котомки и двинулись в тайгу.

Витька пришёл с прииска через два дня и так потекли рабочие будни бригады.

Утром – подъём, завтрак и работа. Вечером – ужин и спать, чтобы отдохнуть и завтра вновь, с новыми силами, браться за топоры и мачете, прокладывая новые профили.

Комары, мошка, палящее солнце, жара, пот мальчишек уже не страшили. Лёнька ко всему этому как-то быстро привык и на такие мелочи, как комарьё, перестал обращать внимание.

Задача стояла одна – прокладывать профили и не отставать от взрослых.

Хотя после рабочего дня от усталости не поднимались руки и едва шевелились ноги, но он старался не показывать виду, до какой степени устал. Он бегал за дровами, таскал воду, делал приборку в заимке, тем самым показывая свою бодрость и силу.

Иной раз Лёнька ловил на себе одобрительные взгляды Михалыча, да и Борисы, бывало, награждали его знаками одобрения.

Что тут говорить. Каждый здесь был как на ладони. Здесь всё замечалось: как работаешь, как дышишь, что говоришь – то есть выявлялось, какой ты есть на самом деле.

Если не нытик и демагог, то тебе, молодому мальчишке, достаются только одобрения и благодарность, от которых хотелось ещё больше и больше работать.

Лёнька не жалел, что папа отправил его в тайгу проверить свои силы. Иной раз душа у него пела от ощущения, что ему всё нипочем и всё по силам. Если раньше, перед выходом на боксёрский ринг, при виде грозного соперника, у него иногда возникал мандраж, то теперь он чувствовал свою силу и уверенность во всех своих делах и ощущал, что ему сейчас всё по плечу и что он сможет справиться с любой трудностью.

Но работать постоянно без перерыва и отдыха тоже невозможно. Люди ведь не машины. Да и тем надо делать профилактику для дальнейшей работы. Поэтому дней через десять Иван Михайлович решил:

– Всё, ребятки. Завтра устроим выходной. Выспимся, помоемся, постираемся. Согласны?

Мальчишки с радостью отреагировали на такое заманчивое предложение.

– Конечно, Михалыч! – хором прокричали они.

Утром, даже после восхода солнца, в заимке стояла тишина.

Борисы дружно храпели, а мальчишки с головой закутались в спальники и мирно посапывали. Только один Иван Михайлович осторожно поднялся и вышел на крыльцо заимки, аккуратно прикрыв за собой дверь.

День снова обещался быть жарким, но пока утренняя свежесть бодрила.

Михалыч обтёр от росы скамью и, усевшись на неё, закурил. Выдохнув первый клуб дыма, он смотрел на зелёные сопки, слушал шум воды в речке и наслаждался тишиной прекрасного утра.

Перекурив, он положил наколотые дрова в костёр и разжёг его.

Костёр вскоре радостно затрещал, выдавая сполохи пламени вперемешку с дымом. Михалыч налил в котелок воды и принялся ждать, когда она закипит, чтобы приготовить себе чай.

Прошло немного времени и из заимки по очереди вышли Борисы. Они, перекинувшись несколькими фразами с Михалычем, пристроились с ним рядом, налили в кружки чай и залюбовались утренней красотой тайги.

Приготовив завтрак и оставив Борисов у костра, Михалыч вошёл в заимку.

– Подъём, ребятки! – громко крикнул он.

Но подъёма не произошло, только Сашка, высунув голову из спальника, жалостливо попросил:

– Михалыч, ну ещё немного, ну ещё чуть-чуть, – и вновь попытался скрыться в спальнике.

Но Михалыч останавливаться не собирался.

– Неча разлягаться, – громко и недовольно прикрикнул он на спящие тела. – Завтрак я сделал, а вы ещё и не шевелитесь…

– Михалыч, миленький, – высунул голову из спальника Лёнька, – ну сегодня же выходной… Спать охота…

– Ну что ж, – у Михалыча оставался только один аргумент, чтобы вытащить мальчишек из спальников, – а кто-то просил, чтобы я показал ему, как лотком надо пользоваться… – загадочно произнёс хитрый воспитатель и направился в сторону двери. – А то ведь займусь стиркой. Тогда мне не до этого уж будет.

Тут же из мешков высунулись помятые мальчишечьи физиономии.

– А когда? – первым не выдержал Лёнька.

– Михалыч, ты серьёзно? – не поверил словам Михалыча Сашка.

Только Витька молча вылез из мешка и доходчиво объяснил пацанам:

– Если не хотите, то спите и дальше, а я пойду с Михалычем.

– Ну, тогда пошли. – Михалыч обнял Витьку за плечи, и они вышли из заимки.

Через пару минут к костру вышли и Лёнька с Сашкой.

– Ну, вот и молодцы, – оглядев их, довольно крякнул Михалыч. – Давайте идите мыться и завтракать.

– А золото? – невольно вырвалось у Лёньки.

– Какое золото? – рассмеялся Михалыч. – Вы лоток сперва научитесь в руках держать, а потом уже и о золоте будете мечтать.

Поняв всю серьёзность ситуации, мальчишки подчинились Михалычу.

Быстро умывшись и поев, они начали приставать к нему:

– Ну всё, Михалыч, мы готовы, пошли.

– Куда? Чего пошли? – недоумённо пожал плечами Михалыч. – А стол, а посуда? – Он глазами показал на перечисляемые предметы. – А порядок на дворе, а дрова, а вода…

Чувствуя, что Михалыч может не остановиться в своих перечислениях, Лёнька прервал его криком:

– Поняли, Михалыч! Всё сделаем! – И мальчишки принялись наводить порядок в заимке и вокруг неё.

Когда они навели полный порядок, то уже уверенно приблизились к Михалычу:

– Всё, Михалыч! Пошли. Будешь учить.

– Ну что ж, – покряхтывая, поднялся Михалыч со скамейки. – Тогда берите лоток, лопаты и надевайте болотники. Да! Не забудьте какую-нибудь консервную банку.

– А это для чего? – не понял Лёнька.

– Потом сам всё увидишь, – отмахнулся от него Михалыч.

Ребята, выполнив и это приказание, начали по серпантину спускаться к берегу Дубакита.

Михалыч, прихватив толстую палку, осторожно спускался за ними.

На берегу он прошёл вниз по течению, подошёл к склону косогора и поковырял в нём палкой. Потом прошёл ещё немного вниз по течению и, поковыряв там, позвал:

– Пацаны! А ну-ка, снимите здесь землицы маленько.

Мальчишки без лишних слов кинулись с лопатами к откосу. Через несколько минут верхний слой земли сняли, и там обнажилась неестественно чёрная земля, скорее не земля, а смесь песка с землёй.

Михалыч зашёл в воду по колено и скомандовал:

– А теперь киньте мне на лоток лопатку этого песочка. – Он показал рукой на обнажившийся слой чёрной земли.

Витька первый выполнил приказание Михалыча и подошёл к нему с полной лопатой земли.

– Ты только осторожнее сыпь мне её на лоток, а я тем временем её смывать буду, – перекрикивая шум реки, Михалыч руководил действиями Витьки.

Витька насыпал немного земли на лоток, а Михалыч, зачерпнув лотком воду, принялся круговыми и поступательными движениями смывать её.

Когда вся чернь оказалась смытой, он приподнял лоток над водой и показал его мальчишкам:

– Видите вот тут, на дне, остались жёлтые и ржавые блёстки. – Он указал на дно лотка, разгребая пальцем осадок. – Не думайте, что это золото. Это пирит и кварц. Они нам не нужны, но всё равно всё это надо ссыпать в банку. А когда надоест мыть, то приносите всё наверх. Мы там песочек этот на поддон высыплем, на костерке прогреем, потом провеем. Вот тогда и узнаем, какие вы золотари у нас. Понятно? – Он внимательно посмотрел на озадаченных пацанов. – Ну а если понятно, то давайте работайте, а я посмотрю, что вы там наработаете.

Михалыч ещё некоторое время понаблюдал за работой ребят, помогая им освоить навыки промывки и, убедившись, что они всё поняли, поднялся к заимке.

Не замечая холода воды, окоченевшие руки, промёрзшие ноги, мальчишки в азарте промывали землю лопату за лопатой.

Работа их так увлекла, что, только услышав крик Михалыча: «Пацаны! А ну, заканчивайте!» – прекратили промывку.

Михалыч, стоя на откосе обрыва, махал им рукой, призывая подняться. Из-за шума воды слов его они почти не слышали, но понимали, что пора заканчивать с промывкой, поэтому вылезли из воды, забрали банку с «добычей» и поднялись к заимке.

Увидев их, Михалыч рассмеялся. Да и было над чем посмеяться. Зуб на зуб у добытчиков не попадал, пацаны тряслись, как осиновые листки при порывах осеннего ветра. Они чуть ли не до макушки промокли.

Взобравшись на косогор, мальчишки сразу кинулись к костру, манящему их своим жаром. День хоть и оказался солнечным, но они настолько промёрзли в ледяной воде Дубакита, что не ощущали солнечного тепла.

Чуть ли не обжигая руки, они тянули их к желанному теплу костра.

Михалыч, поняв, что они так могут и сгореть, скомандовал:

– А ну, заголяйся! Сымай всю одёжу и полотенца берите, растирайтесь, – а когда мальчишки, что нахохлившиеся воробьи на насесте, устроились на скамье у стола, поставил перед каждым по кружке горячего ароматного чая.

– Пейте, пейте, – заботливо смотрел он на замороженных цуциков.

Отогревшись, мальчишки развесили для просушки мокрую одежду у костра. Сапоги, подошвами вверх, надели на колья и воткнули их вокруг костра.

Покончив с одеждой, Лёнька как бы невзначай поинтересовался у Ивана Михайловича:

– Михалыч, а когда песок сушить будем?

Михалыч чуть ли руками не всплеснул:

– Ну надо же! Оно ещё не отогрелось, а уже туда же… – Куда туда же, он не уточнил, только пошёл за заимку и принёс железный ржавый лист.

– Сделайте печку из камней, запалите в ней костёр, нагрейте лист и сушите свою добычу. – И, усмехнувшись, бросил лист недалеко от мальчишек.

Те только того и ждали. Они быстро переоделись в сухую одежду, сгоняли вниз, к реке, за камнями и выстроили стенки для будущего костра.

Запалить костёр для мальчишек оказалось ерундовым делом, так что через полчаса на поддон они высыпали весь песок из банки и ворошили его палками для лучшей просушки.

Когда, по их мнению, песок просох, Витька первым закричал:

– Михалыч! Кажись, песок того, просох!

Михалыч сходил в заимку и принёс оттуда сито для муки.

– Так, ребята, а сейчас начнём сеять. Пыль уйдёт, а вот что покрупнее, то останется.

И в самом деле, вскоре всё содержимое банки, наполнением которой мальчишки занимались около трёх часов, они быстро просеяли.

На белой тряпочке, которую из кармана достал Михалыч, возвышалась кучка какого-то черно-грязно-жёлтого песка.

– Чё это такое? – Мальчишки в недоумении подняли глаза на Михалыча.

– Золото это. – Он пальцами перебирал кучку. – Конечно, не чистое золото. Здесь много пирита. Видите эти яркие блёстки, – он на кончике указательного пальца показал несколько песчинок, – это пирит. А вот эти, – он показал на ржавого цвета блёстки, – скорее всего, кварц.

– А где же золото? – недоумевал Лёнька.

– А это уже другая история, – рассмеялся Иван Михайлович. – Это уже тут химию надо применять или ртуть. Она впитает золото, потом эту амальгаму надо выпарить на костре. Да и то это ещё будет не золото. Золото получится только на фабрике, – и, почесав в затылке, уже более мягко посоветовал ребятам:

– Но вы лучше этим не занимайтесь. Законы у нас в стране очень жёсткие на эту тему. Государство никого не пожалеет, если кто рот раззявит на его богатство.

Он присел рядом с ребятами на корточки и как бы спросил:

– Слышали, как из Якутска золото возят на материк?

– Не-а, – нерешительно ответили мальчишки.

– Ну так вот, золото это возят испокон веков на двух машинах. В каждой из них сидит шофёр и охранник с пистолетом. Но за весь период Советской власти никто и никогда не совершил нападение на эти машины.

– Да ты что? – невольно вырвалось у Лёньки.

– Вот то-то и оно, что ни разу. – Михалыч поднял указательный палец перед лицом Лёньки.

Да, такому пальчику можно было верить. Это был не палец, это была заскорузлая сосиска толщиной чуть ли не в три Лёнькиных пальца. И если ей провести в непосредственной близости от лица, то никто не гарантировал, что она не сшибёт у тебя нос.

– А почему? – Это уже спросили Лёнька с Сашкой одновременно.

– А потому что, по нашим, по советским законам, за это полагается смертная казнь. – Указательный палец Михалыча взлетел ещё выше. – А кому раньше времени охота подыхать? – Михалыч внимательно посмотрел в глаза пацанов и сам себе ответил: – Никому! Поэтому ни один бандюган и не позарился на богатство государства.

Мальчишки притихли, глядя на небольшую кучку грязного песка.

Лёнька представлял себе, что золото будет блестеть, оттягивать руку и придавать уверенность в жизни. А тут – вот. Всего-то какая-то грязь, за обладание которой потом не расхлебаешься.

– Поэтому я вам советую, – Михалыч ещё раз внимательно оглядел пацанов, – выкиньте вы эту дрянь, – указал он на кучку песка, лежащего на тряпочке, – и не марайтесь. Узнали, как оно добывается, посмотрели – вот и ладно. А теперь одевайтесь и марш за дровами, да воды натаскайте, – Михалыч резко сменил тему разговора.

Михалыч оказался прав, надо готовиться к завтрашнему рабочему дню. Чем больше они сделают сегодня, тем меньше придётся делать завтра. Это понимали все.

Поэтому мальчишки дружно поднялись, чтобы начать работать. Только Витька осторожно свернул тряпочку с грязным песком и отнёс в заимку.

– Зачем он тебе? – как бы невзначай спросил его Лёнька.

– А на гидравлике есть ртуть. Я попрошу у мужиков немного ртути и посмотрю, много мы сегодня наработали или нет.

– Дурак ты, Витька, – только и сказал Сашка и, отвернувшись от него, прихватил топор и двинулся в лес.

Лёнька сделал то же самое. Между ними и Витькой сама собой вдруг возникла какая-то стена холода.

К вечеру жара начала спадать и вновь появились комары, поэтому Михалыч подкинул в костёр хвойных веток, чтобы дым отпугивал их. Мальчишки уселись поближе к костру и мечтали о тех временах, когда в этой долине добудут всё золото, отчего их страна станет богаче, сильнее и люди смогут летать в космос и делать различные открытия, от которых улучшится жизнь человечества.

Неожиданно из верховьев долины послышался выстрел, а через некоторое время другой.

Михалыч, прервав разговор с Борисами, прислушался к выстрелам и со знанием дела сказал:

– Да-а. Из карабина пальнули. Небось по медведя́м стреляли.

– Откуда знаешь? – не поверил ему старший Борис.

– А чё тут не знать-то. По мелкой дичи дробовиком пользуются. А тут карабин. Я его выстрел от любых даже во сне отличу.

Покряхтывая, Михалыч поднялся и пошёл в заимку. Через некоторое время он вышел оттуда. Все сразу заметили, что он чем-то озабочен.

– Чё случилось-то, Михалыч? Чё невесел? – поинтересовался старший Борис.

– Да вот продукты заканчиваются. – Михалыч почесал затылок. – Палыч обещался через десяток дней приехать, харч привезти. А уж две недели как минуло, а его всё нет. Выстрел-то точно его был. На прииске только у него карабин есть. Думаю, что сегодня к вечеру появится. Авось и свежены какой привезёт.

– А чё? – не унимался Борис. – Неужто с хáрчем так плохо?

– А чё тут хорошего. На первое борщей осталось на неделю, крупы да муки маловато. Тушёнки бы ещё не мешало банок двадцать. Но если Палыч к вечеру приедет, то будет всё абгемахт.

– Ты, Михалыч, нам тут своими немецкими словечками мо́зги не пудри, – махнул на Михалыча рукой старший Борис. – Мы этим премудростям не обучены. Это ты там, на войне, у фрицев всего нахватался, а мы-то воевать с ними не собираемся. Семьи у нас. Ты лучше скажи, а что, если Палыч не приедет, что тогда делать-то будем?

– А чё делать? – Михалыч задумался, но через пару секунд встрепенулся. – А мы наших быстроногих оленей тогда за хáрчем пошлём. Силы у них хоть отбавляй. Быстро они обернутся. Шустрые же они у нас. – Он с надеждой посмотрел на пацанов. – День туда да день обратно. Да для них это раз плюнуть! Верно, ребятки? – Он ласково посмотрел на сгрудившихся мальчишек.

Но никому из пацанов такие речи Михалыча по душе не пришлись. Михалыч посмотрел на скисшие физиономии мальчишек и ободрил их:

– А за то, что вы сходите на прииск, мы вам по профилю припишем. В накладе не останетесь. Не вешай нос, мо́лодежь! – Это он уже произнёс со смехом и тут же спросил: – Кто пойдёт?

– А что, сходить можно, – подумав, ответил Лёнька на предложение Михалыча. – Только идти надо вдвоём, а лучше втроём. Так больше продуктов принесём.

– Нет, – воспротивился Михалыч, – вдвоём можно. А вот втроём слишком уж накладно будет. Не справимся мы тут втроём, чтобы вам ещё и по профилю отдать. Витька вон и один вернулся. Не забоялся.

– То Витька, – не удержался Сашка. – Он таёжник. А мы городские. Какой с нас спрос? А если заплутаем? Что тогда будет?

Михалыч подумал и, посмотрев на Борисов, озвучил окончательное решение:

– А чё воду в ступе толочь? Завтра всё видно будет. Придёт Палыч с продуктами – никуда не пойдёте. Будете работать. А не придёт, то тогда уж извиняйте, никуда вы ни денетесь.

Вроде бы всё Михалыч рассудил справедливо, и мальчишки молча согласились.

– А теперь марш в заимку и спать, – скомандовал он.

Лёньке так не хотелось уходить от костра, но комары всё сильнее и сильнее принялись лютовать, поэтому спрятаться от них был только один путь – это запереться в заимке.

Притушив керосиновую лампу, мальчишки залезли в мешки и ещё долго обсуждали события сегодняшнего дня.