Kitabı oxu: «Бывалый человек»
По темной степи тянуло дымком. Кашевар сгреб кучкой золу – под ней тлели угольки сухого навоза. Тишина была такая, что слышно за версту, как потыркивает сверчок; а еще далее, в лощинке, в стороне, где недавно догорела вечерняя заря, – хрипел дергач. Летел бы, дура, к Дону, в плавни, здесь много не наковыряешь носом. В степи земля теплая, сухая, было бы что подложить под голову, – и так лежат мужики у костра, а кто – под телегой с поднятыми к звездам оглоблями. Звезды просторно раскинулись над степью. Один человек сидит, другие слушают.
– Да, товарищ, пришлось…
– Хлебнул?
– А что же ты думаешь, – конечно, хлебнул горя…
– Расскажи по порядку, дяденька.
– А по порядку рассказать – будет так: в каком это году, забыл я, – в шестнадцатом… Ну, ладно… Вошли мы, русские войска, в Париж. А были мы, солдаты, взятые для этой экспедиции, как на подбор: рослые, молодые, ужасно все бойкие. Идем по Парижу, колонна за колонной, сорок тысяч человек – это ты шутишь! И поем во всю глотку. По дороге на кораблях спелись: с жизнью прощаться ведь неохота на чужой стороне… Да и бабы на тротуарах видимо-невидимо – глядят на нас… Хороши… Ах, чистые, хорошие дамочки у них…
– Ну?
– Это кто там сказал «ну», под телегой?
– Будет вам, – слушайте, ребята.
– Да. Идем мы через город Париж и поем песни. Запеваем по очереди, поротно, – в каждой роте запевала и подголосок, мы подхватываем – стекла звенят… Начальство нарочно подбирало голосистых в эту экспедицию, чтобы удивить иностранцев: какой у нас народ веселый, вся армия сытая, мордастая, в бой – так в бой, ей хоть бы что; с песней грудью за отечество. Так и в газетах французы писали: «Русский, мол, солдат умирает с песней на устах…»
