Kitabı oxu: «Опричники», səhifə 3

– Приличная – это у твоего папы в университете? – Семенов улыбнулся, представив отца Людочки, увидевшего случайно его удостоверение. Тот отчего-то здорово боялся ФСБ, ФСО и вообще все конторы, связанные с госбезопасностью.

– Почему бы и нет? Пусть и должность небольшая, но можно расти дальше. Кстати, насчет папы. Ты ничего не забыл?

– А?

  Семенов аж вспотел и начал срочно перелистывать электронный ежедневник. На завтрашнее число стояли странные буквы «ДРО».

– Так и знала!

– Да помню я, – вздохнул Илья. – Днюха у твоего папы.

– Так что в восемнадцать чтобы как штык! Цветов не надо, про подарок знаешь. И пожалуйста, обойдись без опоздания и прихода в странном виде. Маман зазвала приличных гостей.

  Семенов снова вздохнул. Приличные гости в этом доме больно уж выглядели манерно. Творческая и научная интеллигенция города! Раньше его неплохо спасала эрудиция и знание исторических редкостей Архангельска. Эта публика любила что-нибудь эпатажное. Но с какого-то времени опричника стали раздражать их поползновения в сторону оккультизма. Вроде все учились в светских школах и университетах, но отчего-то тянет народ на чертовщину. По итогу даже случилось несколько скандалов.

  Поэтому намек подруги был максимально прозрачен –  Сиди тихо и не отсвечивай! И в качестве подарка привези нечто антиквариатное. Но в последние недели график службы вышел весьма напряженным, и он благополучно о нем забыл. Вот незадача!

– Пирожки забирать будете, молодой человек?

– Можно еще кофе?

– С вас шестьдесят рублей

.

5.

Дигеры города на Двине

 Его длинноногая подруга Людмила, красавица, спортсменка и отличница, как всегда, оказалась права. Семенов на день рождения её отца опоздал, да и прибыл туда в весьма непотребном виде. Зато с подарком, да еще каким!

  Рабочий день начался для Ильи очень рано. Вчера после обеда на «Объект» попасть ему так и не удалось. На воротах горел красный свет, означавший, что работает лаборатория или случилось еще что-то более странное. Хотя что может быть страньше их цокольного этажа? Доступ туда означал для сотрудника новый уровень его карьеры.

  Не успел Илья достать телефон, как сзади подъехала машина.

– Лейтенант, привет!

– Здравия желаю!

– Вольно! У тебя уже что-то получается.

  Здоровяк Иволгин снисходительно глянул на молодого коллегу. Семенов же с любопытством озирал «пепелац», что встал перед воротами. Бронемашина, предназначенная для перевозки «особых» грузов с виду не сильно отличалась от тех бронированных сейфов, что развозили наличку по банкоматам. На ней даже для отвода глаз имелся логотип одного из них. И только опытный взгляд мог различить на броневике дополнительные бойницы и воздуховоды. Да и «начинка» внутри была несколько иной. Бронемашина могла вмиг огрызнуться огнем пулеметов и автоматического гранатомета.

– Это из-за вас стопор?

– Ага. Увозим неведому зверушку.

– Чего так? Вроде тихо было.

– Да не знаю, мое дело телячье – обосрался и стой! – Григорий искоса глянул на Илью. Его скуластое лицо было сегодня на редкость серьезным. – Бают, съездили на Пинегу не зря?

  Семенов многозначительно ответил:

– Очень даже.

 Иволгин помолчал, а потом, залезая внутрь броневика, бросил вскользь:

– Держи ухо востро, Илюха! Больно много непоняток вокруг зашевелилось.

  Ворота отошли в сторону, броневик заехал внутрь. Илья же осознал, что сегодня в отдел, скорее всего, не попадет и потрусил потихоньку домой. Кто ж знал, что в шесть утра его выдернет из крепкого сна звонок шефа:

– Семенов, где отчет?

– Да я…

– Жду у себя!

  Делать нечего. Илья зевнул, хорошенько потянулся, как кот и двинул в ванну. Опять придется обойтись омлетом. А он давно хотел в утра сырников. Жил молодой лейтенант один в однокомнатной квартире, доставшейся от бабушки. Зато жилье было индивидуальной постройки и кухня площадью с иную большую залу.

   Взболтав яйца, Семенов накрошил туда сыра, а затем влил в миску ложку соевого соуса. Он придавал омлету пикантности. Пока кушал, составлял в уме план отчета. Он любил многое продумывать заранее. План поездки, расписание занятий, список покупок. Может быть, за это его взяли в Отдел? Импульсивность в их деле – большой-пребольшой минус. Ступишь не туда и поминай как звали. Вакорин говаривал, что их служба временами смахивает работу саперов. Ошибаешься один раз.

  Это как в фильме «Сталкер» – сначала кидаешь вперед болт с красной тряпочкой и лишь затем медленно ступаешь дальше. Те сферы, с которыми зачастую имел дело отдел ЧС, ошибок не прощали. Не сказать чтобы служба была такой уж опасной, но всякое случалось. Иногда старожилы в свободное время начинали вспоминать разные случаи. Хорошие и не очень. Как понял Илья, будучи опричником, можно было скорее не погибнуть, а сойти с ума. Так уклончиво отзывались о состоянии тех сотрудников, кому не повезло попасть в лапы настоящей нечисти. Могучих сил, природу которых до сих пор без особого успеха исследуют специальные институты. Именно в один из них и увезли «неведому зверушку», вылупившуюся из найденного недавно артефакта в «лаборатории».

  То, что Та Сторона существуют, Семенов не сомневался. Как и в том, что её всесторонне исследуют. Никакое государство не бросит на самотек вещи, которые могут подрывать его устройство. Так повелось исстари, так дела обстоят сейчас, так будет и в будущем. Лишь названия контор меняются. Во времена Иоанна Грозного колдунами, ведьмами и прочим непотребством занималась церковь и её карающая длань в виде Опричников. Затем за дело взялась Тайная канцелярия Его величества, Синодальный отдел жандармерии, ЧК, ОГПУ, НКВД и КГБ. Но за всеми ними так и закрепилось звание опричников.

  В кабинете Басова Семенова ждал крепкий чай и пинежские пряники. Как бы с тонким намеком на толстые обстоятельства.

– Отчет составишь потом, у тебя нынче другое задание.

– Какое?

  Хоть Илья и привык к непостоянству их службы, но так резво запрягать поводья было на его взгляд чересчур.

– У Бормана узнаешь. Сейчас вкратце обскажи, что у вас там в деревне случилось. А то Кузьмич мне уже плешь проел насчет замеченной чертовщины.

– Так Пелагея разве ничего не рассказала?

  Христофор Бонифачьевич махнул рукой:

– Марфа заявила, что девку покамест не трогать. В первый раз ведь ей ведовством заниматься пришлось, хотя бы пару дней в себя прийти надобно.

– Ну да, – протянул Илья, – Палаша там такое учудила! Сам чуть штаны не обмочил.

– А вот с этого момента попрошу подробней!

  После получасового рассказа шеф хитро заблестел глазками:

– Права оказалась Марфуша! Палаша наша из древнего рода нуэйтов, то есть шаманок происходит. Зараза ведь эта также чудского производства. И локализация воздействия икотниц больно уж узкая. Токма у нас на Пинежье, да малость в Мезени и у Коми случается.

– А что у пермяков тогда за икота?

 Басов отмахнулся:

– Там иное, хоть и схожее. Корень ведовства один. Тут ведь до прихода с Урала чужих племен и занесенных с новыми людьми обычаев иные люди жили. Так аборигены и восприняли чудачества уральских нодов по-своему. На Пинежье к тому же тогда сильны были традиции матриархата, а у финнов шаманы ноды обычно мужики. Тут вот все враз и поменялось! Икоту же, скорее всего, ведуньи использовали для внутренних разборок и сведения счетов. Не зря её лишь на женок насылали.

– Потому тогда меня послали, а не Наташку?

– А зачем её? Ты сам справился, – Христофор Бонифачьевич неспешно долил чая и спросил. – Знак Сварожича кто дал или сам догадался?

– Да он как бы сам случайно на глаза попался, – усмехнулся Илья, внимательно отслеживая реакцию босса.

– Зря в гляделки играешь, не я это. Но испытание огнем ты выдержал. Оберег взял грамотный, значит, готов к новым свершениям. Так что, Илья Данилович, принимай звание старший архивариус и вливайся в работу.

– Спасибо! – Семенов честно не ожидал такого развития событий.

– Звание позже повысим. Как отработаешь маленько. Сам понимаешь, – Басов поднял палец вверх, – начальство не особо любит, когда работников часто поощряют.

  Илья лишь кивнул в ответ. Как только он прошел стажировку в отделе, ему предложили официально перейти на службу. Будучи гражданским специалистом, рассчитывать на карьеру не стоило. А он уже столько всего в Отделе ЧС насмотрелся, что желание работать именно здесь перевешивало все остальные доводы. О своем новом качестве Семенов особо не распространялся. Лишнее это, учитывая специфику их работы.

– Христофор Бонифачьевич, а куда икотницу дели?

– Уже по этапу везут. Она же у нас по УДО вышла, но и года не выдержала. Наша контора, кстати, была против её освобождения. Вот и итог.

  Илья потеребил подбородок:

– Вот оно как. Послужной список, небось, уже имеется?

– Аж с восьмидесятых. Еще в девичестве всяким баловаться начала. Там ведь в Суре много подобных ей потомков чудских ведуний жило, пока мы за них плотно не взялись. Ни священники, ни монахи, ни советская власть десятилетиями совладать с ними не смогла. Так что самых злостных пришлось выселять. Без родной земли сила икотниц теряется.

– Почему? – вскинулся Илья. Он почуял, что влез в это дел в полный рост, и руководитель не зря с ним беседует.

– А вот с этим будем разбираться. Но позже, как весенняя чехарда спадет. А пока дуй за новым заданием!

 Петр Иванович Борман – главный научный сотрудник отдела ЧС молча всунул ошарашенному Илье спецовку, теплую рабочую куртку и резиновые сапоги.

– Одевайся! И так опаздываем!

– У? А?

– Со мной поедешь на раскопки.

 Семенов лишь покивал головой и тут же начал одеваться, так как Петр Иванович уже стоял готовый к выезду.

– Это по этому поводу я вчера в архиве торчал?

– И не зря. Нашли мы концы, так что откладывать не будем. Там уже нас археологи заждались. Они бучу и начали.

 На отдельском микроавтобусе они приехали на набережную у бывшего Соловецкого подворья. Один из немногих районов города, в котором остались дома исторической застройки. Между улицами Поморская и Карла Либкнехта вдоль Набережной выстроился ряд зданий старинной постройки. Начиная от Главного дома городской усадьбы Е. К. Плотниковой 18 и 19 века далее шли Церковь Святителя Николая Чудотворца, остатки кинотеатра «Эдисон» 1903 года постройки, кладовые и кельи подворья Николо-Корельского монастыря 1865 года, здание Коммерческого банка, что начали строить еще в 18 веке, и комплекс  сооружений подворья Соловецкого монастыря.

   Ремонт в этих кварталах практически не прекращался. Реставраторы, новые собственники, музейщики, все они любили поковыряться в зданиях и под ними.  Борман закатил микроавтобус в Банковский переулок и вылез наружу. Около длинного здания бывшего Коммерческого банка, где недавно еще работала музыкальная школа их дожидались.

– Привет честной компании! – встречал специалистов археолог областного краеведческого музея Михаил Братин. Илья с ним был знаком накоротке и не раз пересекался, потому молча сунул руку для пожатия.

– Ну чего, тля? Опять начали копать умники, тля, без спросу? – Борман выражался изысканно, но просто.

  Археолог пожал плечами:

– Мы здесь, Петр Иванович, совсем не при чем. О нас позже вспомнили, когда в лужу сели, идиоты строительные. Полы у них, видите ли, гуляли, вот они и стали их разбирать. Ну один из работяг в итоге провалился в подполье, ему там стало плохо. Второй за ним полез, тоже скис.

– Это же азы техники безопасности! Щи кислые! Хорошо хоть хватило ума вызвать службу спасения, – Борман своим видом нисколечко не выражал сочувствия. Что, тля, взять с идиотов!

   Илья осторожно поинтересовался:

– Газ?

  Братин пожал плечами:

– Да вроде нет. Там другое. Потому вас и вызвали. Сами смотрите.

  Главный научный сотрудник отдела вынул из коробки шапку с рогами явно шаманского толка. К нему прилагался полуистлевший бубен и бусы.

– Там внизу лежали. Спасатели тут же нас вызвали, а мы, в свою очередь, вас. Как поняли, что дело нечисто.

– Что с рабочими?

– Лежат в беспамятстве в областной клинике. Тело в порядке, мозги нет. Так дело пойдет и вовсе в Талаги свезут.

  Семенов понимающе кивнул. В поселке со странным наименованием располагалась известная узкому миру специалистов психиатрическая клиника. А с заковыристыми названиями на севере вообще получалось интересно. Знаменитая поговорка через Ширшу в Маймаксу оставалась понятна лишь местным жителям. Означала она длинный объезд вместо прямого пути, так как эти поселки находились в противоположных концах от города. Деревни в дельте Северной Двины со славянскими названиями Андрианово, Вагинский Наволок запросто соседствовали с Лахтой, Тойнокурьей и Чуболой. Жившая здесь до прихода русских чудь оставила после себя множество топонимов.

– Петр Иванович, считаете, что наш клиент? – поинтересовался чисто для проформы Семенов.

– Так и есть, – деловито кивнул Борман.

   С его звучащей фамилией выходило немало забавных казусов. Но какая уж есть! Сколько, интересно, люлей досталось его папаше или деду после выхода известного сериала «Семнадцать мгновений весны»?

– А как этот шаманский наряд попал сюда? В здание банка?

– Вопрос не в том, откуда его взяли, – поднял палец ученый специалист, археолог ему чутко внимал.  – Вопрос в том – какой обряд здесь в подземелье проводили? Но хорош болтать бездельники, лопаты вас ждут. Работа сама себя не сделает!

  Михаил уже сноровисто натягивал перчатки, ему явно был интересен момент начала раскопок. Илья же обреченно вздохнул. Пропал день! А на улице так хорошо, солнышко выглянуло, припекает! Но служба зовет! Старший архивариус подхватил лопату и лом и вслед за музейщиком нырнул в коридор.

  Михаил лежал на животе, осторожно ковыряя кирпичи:

– Дальше все завалено. Видите, обрушена часть свода. Или грунт поехал, или специально кто-то сделал. Я и не знал, что тут такой обширный подвал.

  Петр Иванович протянул фонарик и осветил узкую щель, что предстала им в конце откопанного хода. Братин также оказался озадачен, что под зданием что-то нашлось. На оставшихся в доступе документах никаких подземелий здесь не значилось. Да и здание реставрировали не в первый раз. Семенов также в архиве ничего не нашел. Хотя наверняка часть документов во время Гражданской и Интервенции затерялась. Мало кто помнит, что на Русском Севере тогда сполна похозяйничали англичане, американцы и канадцы. Так что с Америкой мы повоевать успели и заставили драпать.

– Ничего не чуешь?

  Вопрос Петра Ивановича к Илье был отнюдь не праздным. В Отдел ЧС кого попало не набирали. Семенов не верил в магические штучки, но ведал о том, что Борман являлся сторонником вполне атеистической теории Вернадского о Ноосфере. И учитывая то, что их служба сотни лет сталкивалась с неизвестными науке явлениями, как со стороны природы, так и людей или нелюдей, верить можно было во что угодно.

  В службе требовалось лишь одно правило – действуй всегда хладнокровно и не поддавайся эмоциям. Потому сюда никогда не брали ни истово верящих фанатиков, ни пламенных атеистов. Предпочтение отдавали людям с научным складом ума. Тем, кто мог спокойно препарировать возникшую проблему, а затем найти пути её решения. Те, кто в любом чихе замечал потустороннее, шли в иные организации. Типа поисковиков УФО и прочей экстрасенсорики. Достаточно было увидеть, что те деятели сотворили из интересного, но в вполне исторического городища Аркаим, так сразу становился понятен их уровень.

 Семенов подумал и выдал совет:

– Петр Иванович, толку от вашего фонарика. Тут живой огонь надобен.

– А ведь точно! – сконфуженно пробормотал Борман и полез назад. – Котелок у тебя варит, историк.

  Буквально через минуту он вернулся с самодельным факелом.  Сунул его в отверстие, огонь затрепетал как живой. Это верный признак, что дальше существует сквозной ход.

– Тяга есть! – радостно просипел Братин. Ему, как археологу очень не хотелось останавливаться на полпути. Ведь после разрешения Отдела копаться здесь именно ему.

– Тогда чего сидим? Черти не появились, айда за работу!

 Вроде бы и банально звучит, но огонь издревле помогал людям бороться с опасностями, коих было полно на матушке Земле. Как видимыми, так и невидимыми. По преданиям и нечистая сила побаивалась животворного огня. Как и её символов. Этому Илья и сам стал свидетелем совсем недавно. Обжег ведь оберег Сварожича ту клятую икотницу! Неважно какими силами Сурская ведунья обладала, перед свидетельством огня животворного один черт спасовала.

– Дальше нам с наскока не пробиться, – Илья сидел прямо на ступеньке, выпуская пахучий дым. Сам он не курил, но против хорошей кубинской сигариллы не устоял. Откуда их брал Борман, было ему неизвестно.

– Подключу спецов для начала, – пробормотал Братин. Он весь светился от счастья. Такое открытие прямо ему в руки сами приползло. Опричники на него точно претендовать не будут. – Свод укрепить сначала потребуется. Затем дальше смотреть. У нас ведь и миниатюрные телекамеры нынче есть и зонд.

 За завалом они только что обнаружили старинную дверь, которую припирали увесистые каменюки. Булыжник в Архангельск с момента основания морского порта в 1584 году ежегодно привозили в качестве балласта в своих трюмах иностранные купеческие суда. Они выкладывали его на берег, загружая в трюмы товар.  Так что среди камней можно встретить булыжники из Голландии, Дании, Швеции, Норвегии, Германии, Англии и других стран Европы.

  Надо также учитывать, что балластный камень из Европы мог быть не европейского происхождения, так как торговые корабли в портах Европы сгружали балластный камень в определённых местах, и его затем нередко повторно использовали другие суда. Таким образом, балластные камни из Индии, Африки, Америки через порты Англии Европы попадали в Архангельск.

– Семенов, ты же вроде подавал большие надежды?

  Рядом с вымазанной в грязюке компании остановилась молодая женщина. Она с брезгливостью рассматривала их испачканные спецовки. Илья саркастично усмехнулся. Ну надо же! Эта занозистая фифа застала его в таком непотребном виде. Прямо как специально выгадала!

– И тебе не хворать, Сивцова. Какими судьбами? Говорили, что ты столицу покоряешь.

– Там и без меня покорителей хватает.

– Никак папочка на хорошее место дома устроил?

  Бывшая одноклассница обидчиво сжала губы.

– Вот, значит, какого ты обо мне мнения!

– А ты хотела чего-то другого?

  Семенову совершенно не улыбалось сейчас саморазоблачаться. Пусть считает, что его жизнь не удалась. Позже сама попадет с таким утверждением в глубокую лужу. Борман спокойно покуривал в сторонке, не торопясь вмешаться в разговор с опровержением. Но в его глазах отчетливо мелькали бесинки. Бывшая одноклассница выглядела откровенно растерянной. Ведь Илья совершенно не вел себя, как обычно делают неудачники. Не юлил и не выдумывал разные пошлости. Да и коричневая трубочка сигариллы здорово смахивала на сигару, которую точно не курят бедолаги. Что-то в её схеме крепко поломалось, потому она смогла лишь сухо попрощаться:

– Всего наилучшего, Семенов! Надеюсь, в следующий раз увижу тебя не у пивного ларька.

   Дождавшись ухода одноклассницы, Илья не выдержал и захохотал в голос. Вскоре, узнав, кто это был, засмеялся и Борман с Братиным. Смахнув с лица слезы, майор скомандовал:

– Хорош ржать, нам надо вешки и ограду выставить. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь придурок сюда залез.

  Илья же внезапно осознал, что уже стемнело, и полез в карман за телефон, чтобы смотреть время. Твою же дивизию!

– Петр Иванович, на день рождения к потенциальному тестю опаздываю! Отпустите Христа ради!

– Да ладно? В самом деле?

– И одежда в Отделе, как назло, осталась. Люда меня убьет!

– Никто не имеет права убивать опричников! А что по одежде, так у нас в машине твоя форма для выхода лежит. Ты так и не удосужился её забрать. Бери ее, а я сам тут все доделаю. Главное, что мы раскопали, что искали. Чудили здесь и немало! Так что будем присматривать за раскопками.

– Спасибо большое!

  Деваться Илье было некуда. Потому он поторопился к микроавтобусу. Про подарок он вспомнил, когда подошел попрощаться к Братину, застав его за рассматриванием какого-то небольшого предмета.

– Ну ты и жук, Миша. Гони монету!

– Не дам!

– Положь трубку, я сказал!

 Археологу пришлось уступить. В конце концов, там в подземелье его ждут еще большие открытия.

6. Люди из близкого круга

– Семенов, ты на кого похож?!

 Людмила называла его по фамилии лишь тогда, когда была сильно им недовольна. И уж точно ожидала его раньше и не в таком виде. Она сначала ошарашено уставилась на его заляпанную глиной куртку, а потом и вовсе потеряла речь, когда разглядела род ней камуфляжный костюм. Работники отдела одевали их на полевые выезды. Учения были событием обязательным и проходили на военном полигоне близь космодрома Плесецк. Потому что других в области не осталось.

 Но чаще опричников можно было наблюдать в гражданских костюмах или обычной туристской одежде. Специфика, так сказать, службы.

– Задержались, извини. Срочное дело.

  Людмила, наконец, отмерла:

– А что, сейчас в архив пускают только в военной форме?

– Это не военная, а полевая. И не забывай, что я все-таки на госслужбе.

  Девушка не нашлась что ответить. Злиться долго она не умела, нрава была добродушного, чем и пришлась по душе Илье сразу после знакомства. Он терпеть не мог заносчивых девиц и барышень «в себе». Первые на нервы быстро действуют, вторые их в час по чайной ложке выедаю. Лучше уж сразу закатить скандал, чем копить и высказывать претензии в самый неподходящий момент.

– Тогда проходи, все гости давно собрались. Да, а про подарок не забыл?

– Здесь! – хлопнул Илья по карману и встрепенулся. – Есть пакетик красивый, небольшой?

– Что у тебя за подарок? – тут же полюбопытствовала девушка, копаясь в шкафчике.

– Маленький, но очень внушительный! Твоему папе точно понравится! – хитро улыбнулся Илья, а Людмила враз успокоилась. Она в отличие от мамы не ставила внешние приличия в приоритет.

– Ой, Ильюша, ты никак в армию записался?

  Появление свежего гостя в большой зале произвело настоящий фурор. Надежда Николаевна, мама Люды аж всплеснула руками, выразив таким образом эмоции большинства собравшихся. В целом гости удивленно помалкивали. Народ тут собрался больше творческий и интеллигентный, под стать родителям потенциальной невесты.  Они привыкли видеть Илью в строгом костюме, нарядным и серьезным.

  Но вновь прибывшего гостя в сей момент усадили, начислили штрафную и наложили закуски. Оказавшаяся рядом Эммочка, артистка городского Молодежного театр запела, подражая ресторанной певичке:

– Младший лейтенант, мальчик молодой все хотят потанцевать с тобой. Если б ты знал женскую тоску по сильному плечу…

  Эмма была известна своими экстравагантными выходками и точно бы разрядила обстановку незатейливым юмором, но какой-то жухлый тип, сидевший рядом с папой Людмилы, неожиданно заявил:

– Так он же судя по погонам, не младший, а просто лейтенант!

 Глазастый черт оказался, заметил на камуфлированных погонах звездочки!

  Но выручил Николай Саныч, именинник:

– Да ладно тебе! Будем еще звездочками мериться. Друзья, давайте лучше по этому случаю выпьем! Обмоем, так сказать, звездочки!

  Гости радостно приняли шутку, зашевелились, послышался звон бокалов. Они у Надежды Николаевны были из богемского стекла. Хозяйка крайне ценила свой дом и облагораживала его сверх всяких сил. Это ощущалось во всем, даже в таких мелких деталях, как ложки для десерта или рюмки для аперитива.

– Так, может, лейтенант молодой что скажет?

  Илья кисло покосился на соседку. Любила Эммочка его доставать. До сих пор считает, что зря он променял говорливую пышку с сексуальными формами на молчаливую спортсменку. Ну не пара они!

  Семенов встал, ухмыльнулся и громко выкрикнул:

– Будем!

  Народ задвигался, соображая, к чему такой лаконично короткий спич, но неожиданно Николай Саныч громогласно ответил:

– И все у нас будет! Спасибо тебе сердечное, Илюша, за наш старый студенческий тост. Раз живы традиции, то и мы не стареем!

  Тут же все гости разом заголосили, зашумели, послышался звон бокалов и стук вилок.

– Ловко выкрутился, – прокомментировала Эммочка, будто бы ненароком задевая Илью своим мощным бедром. Она повернулась к молодому человеку полубоком, чтобы тот во всех подробностях разглядел её полуобнаженный и внушающий уважение бюст. Эмма справедливо гордилась тем, что было дано её природой. Илья перехватил ухмыляющийся взгляд Людмилы и понял, отчего оказался рядом с говорливой соседкой.

 «Издевается!»

 В коридоре Илью перехватил вредный тип, что сидел рядом Николай Санычем. Тот же стремглав убежал рассматривать подарок потенциального зятя. Тыкая в грудь архивариуса, жухлый мужчинка пьяно выговаривал:

– А я знаю, где ты работаешь! Не служба у вас, а Шарашкина контора! Я не понимаю, как можно тратить государственные средства на бабушкины бредни. Это вопиющее нарушение! Мы еще выведем вас на чистую воду!

  Семенов мог многое стерпеть, но не наезд на его Отдел. Да и дядечка явно нарушал¸ как секретность, так и субординацию. Потому Илья схватил его за руку, сделав тому больно, и прямо в лицо тихо выговорил:

– Я бы на вашем месте здорово следил за словами. Ибо…

 Дальше слов не потребовалось, из кухни с задумчивым видом появилась Людмила. Дождавшись, когда папин приятель отойдет отдышаться на балкон, девушка приступила к ухажеру:

– Илюша, что дядя Толя тут нес? Где ты работаешь на самом деле?

  Семенов вздохнул. Вот так всегда!

– Извини, Людочка, но эта информация пока тебе недоступна.

– Боже, какая таинственность! – затем до нее дошла двусмысленность высказанного Ильей. Глаза Людмилы загорелись. – Что значит пока?

– Ну…– Семенов понял, что здорово прокололся, но отвечать пришлось. – Если ты станешь моей женой, тогда сможешь узнать больше.

– Илюшенька, это лучшее предложение выйти замуж, о котором я слышала!

 Архивариус ошеломленно держал на руках радующуюся девушку, которая враз стала его невестой. Около ушей послышался разгоряченный шепот:

– Ну, чего ждем? Мы едем сейчас к тебе?

– М, у… меня шаром покати.

 Людмила ехидно улыбнулась:

– Вот это не проблема! Вызывай такси! Я соберу нам покушать, да и выпивки накупили мама не горюй!

 Только она убежала, как из спальни появился Николай Саныч:

– Илья, ты где эту монету вообще раздобыл?

– Где нашел, там уже нет.

– Ты не представляешь! Это крайне редкая монета конца шестнадцатого века. Голландцы тогда захватили золото и серебро у испанцев и начеканили себе денег. Таких в мире осталось всего ничего.

   От входной двери послышалось?

– Илюша, ты долго еще?

– Извините, дядя Коля, меня ждут.

  Папа Людмилы рассеянно посмотрел на молодых, а затем снова уставился на монету:

– Да быть не может! Её просто не существует в природе. Пойду позвоню Андрею. Нам потребуется квалифицированная помощь!

    *********

  Пелагея сладко потянулась и открыла глаза. С утра в её комнату били яркие солнечные лучи. Потому девушка здесь и поселилась. Трескина внимательно прислушалась к себе. Голова ясная, ничего не болит, силы снова вернулись. Последние два дня по приезде с Пинеги прошли как в тумане. Бедная тетушка Варвара, уже хотела врача вызывать! Но официальная медицина такое вылечить не могла. Впрочем, так называемая народная так же.

– Палаша, ты проснулась? Как самочувствие?

  Варвара Петровна была двоюродной теткой Пелагеи. Она крепко в детстве и юности дружила с её мамой и малышка Паля росла буквально у нее на глазах. Узнав, что племянница учится в областном центре, тетя Варя тут же взялась её опекать. А после того как ее дети разбежались по стране, пригласили жить к себе.

  «Что нам одним куковать? Вместе веселей!»

 Варвара Петровна потрогала лоб, затем заглянула в глаза:

– Хватит тунеядничать! Здорова, как лосиха! Завтрак уже на столе. Твоя любимая запеканка с малиной.

 Пелагея взглянула на часы и подхватилась:

– Ой, мне же на работу! Опаздывать нельзя!

  Тетя Варя покачала головой:

– Что же это за работа такая, что ты прямо готова умереть на ей?

– Хорошая работа тетушка, – Пелагея задумчиво посмотрела в окно. – Такую еще поищи!

  Женщина лишь глянула на племяшку, но промолчала. Вчера она случайно выгребла из её кармана чек из банкомата. И там имелась общая сумма , что осталась на счете. Это где это в городе за казенную бумажную работу столько деньжищ платят? Точно не в образовании!

  Да и проскакивающие иногда словечки Полины о «Службе Государевой», также наводили на некоторые размышления. Хотя работа с архивами наверняка востребована и в той организации, что носит аббревиатуру из трех букв. Занесло же её родачку в такое страшное заведение трудиться!

– Прям сияешь сегодня!

 По кухне бегали солнечные зайчики, было уютно и тепло. Пелагея обежала глазами по вышитым рунами рушникам, деревянным доскам с Мезенской раскраской. Любила тетка все северное. Считала, что лучше красы и нет.

– Так весна, тетя!

– То-то вся красой засветилась!

– Ну, скажешь тоже! Какая из меня красавица?

– Да не обговаривай. Просто твоя краса тихая, неброская. Зато таять будет медленно. Неужель ни на кого не засматриваешься? Есть у вас мужчины на работе интересные?

  Пелагея щедро полила кусок творожной запеканки малиновым вареньем и взялась за ложку:

– Есть один видный мужчина. Высокий, такой сильный.

– Симпатичный?

– Скорее мужественный! Но намного старше, уже капитан.

  Варвара не пропустила мимо уха звание, крепко озадачившись. Затем же возмутилась:

– Что ты мне тут деньги суешь! Не позорь!

 Пелагея уставилась на тетку и твердым голосом произнесла, пододвигая по столу обналиченную вчера десятку:

– Варя, у меня есть деньги на хлеб и соль. Спасибо за кров, но подъедаться я не буду. Прими, пожалуйста.

  И что-то в её взгляде показалось Варваре таким пронзительно знакомым, что, не сказав больше ни полслова, она взяла купюры со стола. Пелагея улыбнулась и быстро закончила завтракать.

– Все, побежала, теть. Когда буду, не знаю!

  Варвара Петровна смотрела окно вслед девушке и тихо улыбалась:

– «Не пропал наш род! Трескины еще ого-го!»

 На улице снова заиграла шаловливая весна. Солнце ярко пробивалось сквозь легкие облака, звонко музицировала капель, её аккомпанировали птицы, особенно старались своим мелодичным треньканьем синички. Пелагея решили сегодня пробежаться пешком, срезая углы прямо через лужи и остатки сугробов. Она прошла под мостом на Смольном Буяне, а затем вышла на тропку, идущую к Ленинградскому проспекту.

  Этот длиннющий проезд в южную сторону города протянулся аж на десять километров. Жаль, что по нему уже не бегали трамваи. Зато проспект здорово расширили, сделав более современным. Трескина сощурила глаза, обернувшись в сторону старой пожарной каланчи, что высилась над приземистым зданием. Сейчас там располагалась Архангельская областная служба спасения.  Засмотревшись, она чуть не врезалась в детскую коляску, с которой гулял пожилой мужчина.