Həcm 14 səhifələri
1835 il
Египетские ночи
Kitab haqqında
«Чарский был один из коренных жителей Петербурга. Ему не было еще тридцати лет; он не был женат; служба не обременяла его. Покойный дядя его, бывший виц-губернатором в хорошее время, оставил ему порядочное имение. Жизнь его могла быть очень приятна; но он имел несчастие писать и печатать стихи. В журналах звали его поэтом, а в лакейских сочинителем…»
Janr və etiketlər
С детства поражалась таланту импровизатора в «Египетских ночах» и удивлялась тем артистам, которые на сцене демонстрировали технику владения буримэ. Пушкин – на то он и Пушкин, что умеет мастерски показать, как, откуда берется этот результат.
В «Египетских ночах» Пушкин также развивает тему, которая его тревожила всю жизнь: он первый из дворян России стал жить на литературный заработок. В те времена это не одобрялось, казалось странным. В нескольких произведениях Пушкин касается темы «не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать».
Очень жаль, что Пушкин ее не завершил. Стихи великолепны, интрига завораживает, но обрывается. Обрывается красиво, ярко, оставляя с незавершённостью и фантазиями
Честно говоря, Пушкином тут совсем и не пахнет. Во-первых довольно клишированный сюжет, непонятная логика событий, а главный вопрос: почему итальянец, который не очень хорошо говорит на русском, может через страницу свободно рифмовать на этом языке, причём на ходу! Бессмыслица какая-то. Во-вторых, Я конечно понимаю, что это незавершённая книга, но всё равно тянет максимум на 3/5
Пушкин это наше всё. Одна из моих любимых книг. В юности просто зачитывалась. Особенно последнее стихотворение про Клеопатру. Такие страсти…
1. Сюжет непонятен, не происходит его развития, как будто выдернут из другой книги. Не полностью раскрыты герои. Один с не произносимой фамилией, у другого вообще её нет.
2. В прозе и стихах на 10 страницах описано и как бы противопоставлено бытие духа – божественное, непознаваемое, и жизнь страсти, ее апогей. К этому шедевру, извините, нельзя ничего ни прибавить, ни убавить.
Всякой талант неизъясним. Каким образом ваятель в куске каррарского мрамора видит сокрытого Юпитера и выводит его на свет, резцом и молотом раздробляя его оболочку? Почему мысль из головы поэта выходит уже вооруженная четырьмя рифмами, размеренная стройными однообразными стопами? — Так никто, кроме самого импровизатора, не может понять эту быстроту впечатлений, эту тесную связь между собственным вдохновением и чуждой внешнею волею — тщетно я сам захотел бы это изъяснить.
Наши поэты не пользуются покровительством господ; наши поэты сами господа
– Я надеюсь, – сказал он бедному художнику, – что вы будете иметь успех: здешнее общество никогда еще не слыхало импровизатора. Любопытство будет возбуждено; правда италиянский язык у нас не в употреблении, вас не поймут; но это не беда; главное – чтоб вы были в моде.
– Но если у вас никто не понимает итальянского языка, – сказал призадумавшись импровизатор, – кто ж поедет меня слушать?
– Поедут – не опасайтесь: иные из любопытства, другие, чтоб провести вечер как-нибудь, третьи, чтоб показать, что понимают итальянский язык; повторяю, надобно только, чтоб вы были в моде; а вы уж будете в моде, вот вам моя рука.
Зло самое горькое, самое нестерпимое для стихотворца есть его звание и прозвище, которым он заклеймен и которое никогда от него не отпадает. Публика смотрит на него как на свою собственность; по ее мнению, он рожден для ее пользы и удовольствия. Возвратится ли он из деревни, первый встречный спрашивает его: не привезли ли вы нам чего-нибудь новенького? Задумается ли он о расстроенных своих делах, о болезни милого ему человека: тотчас пошлая улыбка сопровождает пошлое восклицание: верно, что-нибудь сочиняете! Влюбится ли он? — красавица его покупает себе альбом в Английском магазине и ждет уж элегии. Придет ли он к человеку, почти с ним незнакомому, поговорить о важном деле, тот уж кличет своего сынка и заставляет читать стихи такого-то; и мальчишка угощает стихотворца его же изуродованными стихами. А это еще цветы ремесла! Каковы же должны быть невзгоды?
В кабинете его, убранном как дамская спальня, ничто не напоминало писателя; книги не валялись по столам и под столами; диван не был обрызган чернилами; не было такого беспорядка, который обличает присутствие музы и отсутствие метлы и щетки.
Rəylər, 5 rəylər5