Лицензия на убийство. Том 2

Глава 4. «Принцесса Дандан»

Ровно через два часа после Лёхиного разговора с капитаном Куном комедианты и их невезучий адвокат, переодетый в девочку, прибыли к грузовому шаттлу «Принцесса Дандан». Носок с его хилой комплекцией в женской одежде и с закутанным лицом был роскошен. Он настолько походил на настоящую девочку, путешествующую инкогнито, что Ковалёв несколько раз назвал его принцессой Дандан.

На подходе к кораблю их остановила охрана. Лёха показал карточку, полученную от капитана, и через несколько минут всю троицу проводили в каюту к господину Куну.

Капитан оглядел Жаба и Носка, после чего вопросительно посмотрел на Ковалёва и спросил:

– А почему они без вещей? Я же сказал: нежелательно туда-сюда шастать. Или налегке полетят?

– Да не полетят они никуда, – спокойно ответил Лёха, а Носок снял повязку с лица.

Капитан внимательно всмотрелся в уроженца Лифентра. По напряжённому лицу Куна было видно, что он не может узнать переодетого в девочку гуманоида, но при этом понимает, что они раньше виделись.

– Не узнаёте меня? – со злостью сказал Носок и посмотрел на капитана с нескрываемой злостью, доселе комедиантами невиданной. – А так?

Адвокат до конца размотал тряпки на лице, почти полностью стянул женское платье, которое было надето поверх его обычной одежды, и подошёл вплотную к капитану. Кун узнал его и быстро посмотрел сначала на дверь, потом на небольшой шкафчик на стене, в котором, скорее всего, было припрятано оружие. За те доли секунды, что капитан прикидывал, до чего ему быстрее допрыгнуть, до двери или до шкафчика, Лёха успел схватить его за руку.

– Стоп, стоп, стоп! – громко сказал Ковалёв. – Давай, дружок, без глупостей! Тебе ведь ещё жить да жить, хоть и с травмами, да и нам лишние проблемы не нужны.

Кун попытался высвободить руку, но больше для приличия – он уже понял, что встрял крепко.

– Чего вы от меня хотите? – спросил капитан нахмурившись.

– Да ты мне нравишься всё больше и больше! – радостно воскликнул Лёха. – Всего второй раз с тобой общаюсь, но каждый раз замечаю, что ты умеешь сразу переходить к делу, без лишних соплей, – комедиант покрепче сжал капитана за руку. – Сам как думаешь, что нам надо?

– Я не знаю, – ответил Кун.

– Не такой уж он умный, как тебе показалось, – вступил в разговор Жаб.

– А может, и так. Видимо, я не очень хорошо разбираюсь в людях, – ответил другу Ковалёв.

Он тяжело вздохнул, мрачно посмотрел на капитана и обратился к нему, тщательно проговаривая каждое слово:

– У нас с тобой есть два варианта. Первый – я начну объяснять тебе, что мы хотим получить назад наши деньги, бессовестно тобой экспроприированные у этого замечательного господина в платье. Ты начнёшь говорить, что денег у тебя нет. Мы начнём спорить. Потеряем кучу времени, а в итоге я разозлюсь, сломаю тебе руку, и ты после этого вернёшь нам наши деньги вместе с причитающейся нам компенсацией за моральный ущерб.

Лёха сделал паузу, дав Куну время осознать сказанное. Однако капитана не сильно впечатлили слова комедианта – он приготовился слушать продолжение и явно рассчитывал во второй части речи услышать предложение отдать деньги без перелома руки. Но Ковалёв смог удивить капитана грузового шаттла «Принцесса Дандан»: он улыбнулся и довольно дружелюбно сказал:

– Вариант номер два – я сразу ломаю тебе руку, и мы экономим кучу времени.

Кун тоже улыбнулся, не приняв сказанное Лёхой всерьёз. Сочетание в одном человеке весёлого куража стендап-комедианта и суровых навыков профессионального военного часто делало Лёху непредсказуемым.

Не успел Кун переварить вторую часть полученной информации, как бывший штурмовик аккуратным и отточенным движением сломал ему локтевую кость. Капитан закричал от боли, Носок в ужасе отвернулся, Жаб с интересом ожидал продолжения, а Лёха, слегка надавив на руку в сломанном месте, твёрдо сказал:

– А теперь быстро открывай свой сейф! У тебя ведь есть сейф?

– Какой ещё сейф? – наигранно удивился капитан, кривясь от боли.

– Память отшибло? Не проблема, я знаю средство, как её вернуть. Мануальная терапия называется! Надо просто найти на теле нужную точку и воздействовать на неё. Говорят, память восстанавливается на раз!

Ковалёв сильно надавил на сломанную кость, бедняга Кун взвыл и закричал:

– Есть! Есть сейф! Прекратите меня мучить!

– Ой, да ладно! Какие тут мучения? – Лёха отпустил руку капитана. – Радуйся, что ещё легко отделался – лишь сломанной рукой. В трудовом легионе, лёжа по ночам в бараке еле живой после рабочего дня, не в силах даже встать попить, я только и представлял, как буду отрезать кусочки мяса от того, из-за кого я там застрял. Быстро сейф открывай, пока ноги не переломал!

– Сейчас, сейчас, – испуганно ответил Кун, подскочил к стене и сорвал с неё голографическую картину с видом какой-то красотки в бикини.

За портретом оказалась небольшая дверца с кодовым замком. Капитан быстро ввёл набор цифр, и внутри замка что-то щёлкнуло.

– Дальше я сам, – сказал Лёха и отодвинул Куна в сторону. – А то не хватало ещё, чтобы у тебя там пистолет лежал.

Но внутри встроенного в стену сейфа лежал не пистолет, а куча дебетовых пластиковых карт различных банков, документы и небольшой планшет. Ковалёв достал карточки и выбрал из них все анонимные, коих оказалось большинство. Их Лёха положил себе в карман, персональные же карточки господина Куна он швырнул обратно в сейф. Документы комедиант проигнорировал, а планшет взял в руки и внимательно осмотрел.

– Бухгалтерия? – спросил он капитана. – Чёрная?

– Обычная, – ответил Кун.

– В потайном сейфе? Оригинально. Впрочем, мы всё узнаем, когда залезем внутрь этого планшета. Ты же понимаешь, что мы его экспроприируем?

– Зачем он вам? – капитан интуитивно дёрнулся, пытаясь выхватить у комедианта планшет, но вовремя осознал, к чему это может привести и успокоился. – Оставьте его, там нет ничего ценного для вас.

– Для нас нет, а вот для тебя явно есть, – ответил Ковалёв. – А может, и для кого-то ещё – например, для твоего работодателя. Поэтому планшетик побудет некоторое время у меня. Если за месяц ничего не учудишь и не заявишь на нас в полицию, то я пришлю его тебе по почте. Сюда в порт.

Лёха передал гаджет Жабу, тот аккуратно положил его в сумку.

– Ну что, господа? Я полагаю, наша благородная миссия выполнена, и мы можем покинуть этот гостеприимный корабль, – Ковалёв улыбнулся товарищам, после чего обратился к капитану: – Сейчас мы пойдём, а ты немного полежишь без сознания. А как очнёшься, попытаешься забыть обо всём этом, как о страшном сне. Только одного не забывай – что у меня остался твой замечательный планшетик!

– Почему без сознания? – спросил Кун, которому, судя по всему, из всей Лёхиной фразы больше всего запомнились именно эти слова.

– Потому что сейчас я тебя немножечко отправлю в нокаут, чтобы ты чего дурного не выкинул сгоряча, – пояснил Ковалёв.

Капитан побледнел и пробормотал:

– Нет, не надо, вам не стоит этого делать, не надо…

– А ведь ты прав, бродяга! – согласился с капитаном комедиант, улыбнулся и подмигнул ему. – Мне, действительно, не стоит этого делать! Что я всё о себе, да о себе думаю? Мои друзья не меньше моего настрадались: один в легионе пахал, как лошадь, другой в порту голодал.

Ковалёв неожиданно замолчал, призадумался и добавил:

– Хотя, между нами говоря, они настрадались меньше. Но, тем не менее, я всё равно должен дать им возможность насладиться небольшой местью.

– Я его простил, – тут же на всякий случай сказал Носок, которому очень не хотелось отправлять в нокаут своего бывшего обидчика.

– У тебя большое сердце, Носок! – с определённой долей театральности произнёс Ковалёв. – Когда твоя доброта тебя погубит, я искренне скажу, что мне было приятно тебя знать!

– Не стоит! Я и так буду сидеть тихо! Я… – начал тем временем уговоры капитан Кун, но не договорил.

Сражённый точным ударом ноги амфибоса в висок, капитан грузового шаттла «Принцесса Дандан» обмяк и рухнул на пол.

– Приятно? – спросил Лёха, глядя на Жаба.

– Да нет. Чего приятного-то? – удивился амфибос.

– Ну, а зачем тогда бил?

– Чтобы вырубить.

Ковалёв вздохнул и покачал головой.

– Дал бы лучше тогда мне удовольствие получить. Я бы сам вырубил. Убить этого гада охота, как вспомню этот Трудовой Легион.

– Да тебя не поймёшь, – ответил Жаб. – То бейте, то дайте мне. В следующий раз говори яснее.

Лёха хотел что-то ответить другу, но перехватил недовольный взгляд Носка и переключился на него.

– Не надо на меня так смотреть! – сказал комедиант своему адвокату. – Или забыл уже, как огрёбся да за жрачку работал? Этот Кун – отменнейшая гнида! Я же не издевался над ним, не мучил. Так, небольшая компенсация за причинённые страдания.

– Но вы у него почти все деньги забрали в компенсацию! – Носок решил упорно стоять на позициях гуманизма. – Зачем ещё избивать?

– Есть вещи, которые нельзя измерить деньгами! – философски изрёк Ковалёв.

Комедиант хотел рассказать жителю Лифентра о своих взглядах на месть, жалость и гражданскую позицию, но Жаб не дал ему этого сделать.

– Хватит уже болтать, пойдёмте отсюда! – сказал амфибос, осторожно открыл дверь и выглянул в коридор. – Пока нет никого.

– Да идём, идём, – ответил Лёха. – Но судя по тому, как ты его припечатал, у нас времени часа три.

Ковалёв наклонился к капитану и заботливо расправил ему руку, которая подвернулась под спину во время падения, поймал на себе недоуменные взгляды товарищей и пояснил:

– Чтобы не затекла. Я ж не злыдень какой – заботиться надо о ближних!

Уроженец Лифентра такого поведения своего работодателя не понял и спросил:

– Господин Лёха, если вы такой заботливый, то зачем вы ему руку сломали? Думаете, он так не отдал бы деньги?

– Странный ты, Носок. Я же тебе ещё в порту сказал, что руку ему сломаю. Какие после этого были варианты? Мужик сказал – мужик сделал! Кстати, я тебе ещё не обещал шею свернуть за дурацкие вопросы?

– Нет, не обещали, – испуганно пролепетал гуманоид.

– Странно, – задумчиво произнёс Ковалёв. – Очень странно, учитывая твоё поведение. Кстати, ты как уходить собрался? В штанах, гордо подняв неприкрытую мужскую голову или в платье, застенчиво потупив девичий взор?

Щуплый уроженец Лифентра спохватился, охая, натянул на себя платье и обмотал лицо платком. И уже через несколько минут комедианты и фальшивая девочка благополучно покинули грузовой шаттл «Принцесса Дандан», оставив его капитану сломанную руку, практически пустой сейф и неприятные воспоминания.

А ещё через три часа все они летели на Тропос в грузовом отсеке межпланетного транспортника, удобно расположившись на коробках с какими-то выращенными на Лакфане фруктами, в этот раз очень приятно пахнущими.

Капитан транспортника был прямой противоположностью Куну и за не очень большую сумму согласился подбросить троих незнакомцев до Тропоса, не спрашивая у них имён. Он даже дал им три комплекта старой рабочей униформы, чтобы по прилёте его пассажиры смогли выйти в порт через служебный терминал и там смешаться с толпой. Несмотря на то, что рейс с Лакфана на Тропос считался внутренним и по прибытии документы ни у кого не проверяли, выходить через пассажирский терминал с кучей камер было опасно.

Лёха лежал, удобно расположившись между двумя большими ящиками, и смотрел, как его адвокат что-то записывает в своём походном планшете.

– Всё строчишь и строчишь? – спросил Ковалёв. – Лучше бы новости проверил. Интересно, что говорят на Олосе о гибели нашего друга адвоката, как его там звали?

– Шылоо его звали, господин Лёха, – ответил Носок. – Доступ во все информационные базы отсюда закрыт, стало быть, проверить сейчас ничего нельзя. А я веду дневник. И ещё пишу письма своей любимой Киллоко. Хоть я их и не отправляю, чтобы не ранить её тонкую душу, но не писать не могу.

– Дневник – это хорошо, а письма – ещё лучше, – одобрил комедиант действия адвоката. – Но давай, ты это всё ненадолго отложишь и расскажешь нам с Жабом, что за период гонений был на твоей родине? Если ты не забыл, картины этого периода – единственная зацепка, чтобы поймать негодяя Тида.

– Вы же знаете, семьсот лет назад, ещё до Первой Диктатуры, Лифентр считался центром искусств всего Обитаемого Пространства, – вдохновенно начал рассказывать Носок, а Лёха с Жабом сделали вид, что знают. – Но с приходом Диктатуры все искусства попали под запрет, произведения подлежали уничтожению, а творческие люди – те из них, которые не отказались сменить деятельность – были посажены в трудовые лагеря.

Адвокат прервался, вздохнул и вытер навернувшуюся слезу.

– Очень тяжело говорить об этом мрачном периоде истории нашей планеты, – пояснил он и продолжил рассказ: – Первый Диктатор Копогоз поставил задачу – как можно быстрее превратить Лифентр в индустриальную планету. Развивались производства и науки, а культура и искусство, стало быть, уничтожались. На всё про всё Копогозу понадобилось семьдесят два года.

– Давай ближе к делу, Носок, – перебил адвоката Ковалёв. – Это всё безумно интересно, но давай ближе к делу. Что за период такой?

– Я вам про него и пытаюсь рассказать, господин Лёха! Не перебивайте! – огрызнулся адвокат. – Как я уже сказал, с момента объявления искусства вне закона и до казни последнего официального подпольного писателя прошло семьдесят два года. Именно этот временной промежуток и называют периодом гонений. Последнего художника, правда, казнили намного раньше, но всё равно окончание периода считают по дате казни последнего писателя.

– Теперь понятно, почему у вас юристом быть почётнее, чем флористом, – сказал Ковалёв.

– Да, – печально произнёс Носок. – Хоть запрет на искусства и отменили уже шестьсот лет как, но люди творческих профессий у нас до сих пор не в почёте – стало быть, юрист престижнее флориста. Горе мне, горе! Бедная моя Киллоко!

– Так! Стоп! Только не заводи свою шарманку! – прикрикнул Лёха на адвоката, встряхнул его за плечи и привёл тем самым бедолагу в чувство, после чего спросил: – Я так понимаю, в этот период ваши художники превзошли себя, раз их картины так дорого ценятся?

– Они так ценятся больше из-за того, что за весь период было написано не так много картин. Их писали тайно и вывозили с планеты под страхом быть пойманными и убитыми. А картины мастеров Лифентра, написанные ими в эмиграции, не считаются истинными картинами периода гонений.

– А в чём смысл рисовать картины, если за них тебя могут убить? – наконец-то вступил в разговор Жаб.

– Затем, что их можно потом не кисло продать, дружище. Хотя даже мне с моей извращённой человеческой логикой такого не понять, учитывая, что за семьдесят два года всех этих художников перебили, – ответил другу Лёха.

– Писателей за семьдесят два, художников намного раньше! – уточнил Носок и с нескрываемой гордостью добавил: – Так или иначе, считается, что это был золотой век художественной школы Лифентра! И, стало быть, любой уважающий себя коллекционер, если ему позволяют средства, просто обязан иметь у себя в коллекции хотя бы одну картину мастеров Лифентра периода гонений!

– Значит, у Джии есть, – тут же сделал вывод Ковалёв. – И, как минимум, штук десять.

После рассказа Носка о тяжёлой доле творческих людей Лифентра некоторое время все сидели молча. Наконец, Лёхе это надоело, и он обратился к товарищу:

– Жаб, друг мой любезный! Ты чего так пригорюнился? Тебя так сильно впечатлила незавидная судьба художников Лифентра?

– Нет, они меня вообще не волнуют, – как обычно, серьёзно ответил на иронию амфибос. – Я всё думаю, зачем мы этому Бронкхорсту нужны?

– Думай – не думай, а пока не поймаем его, не узнаем.

– И вот ещё, – Жаб достал из сумки планшет, который Лёха забрал у капитана Куна. – С этим что делать?

– О! Это очень важная вещь! – ответил Ковалёв. – Аккуратнее с ним, не урони! А лучше дай сюда!

Амфибос протянул планшет, Лёха осторожно его взял и протёр от пыли. После чего он крепко ухватил гаджет за края и переломил его об колено. Выбросив обломки в угол грузового отсека, комедиант растянулся на коробках и, зевая, сказал:

– Как пожрать принесут, разбудите!

После чего он повернулся набок, прикрыл рукой глаза и мгновенно уснул.

Глава 5. Возвращение на Тропос

По прибытии на Тропос беглым рабам господина Бронкхорста и их адвокату удалось без проблем и приключений пройти в здание порта через служебный терминал. После чего, натянув на глаза кепки и не поднимая голов в зоне действия камер наблюдения, они прошли в просторное помещение зала ожидания пассажирского терминала.

Само по себе это было не удивительно, так как рейс считался внутренним и коммерческим, поэтому экипаж транспортника не проверялся, а пассажиров на рейсе официально не числилось. Но Лёха с Жабом уже привыкли, что в последнее время с ними постоянно происходят различные нехорошие вещи, и теперь они постоянно и отовсюду ждали неприятностей.

Лишь когда комедианты оказались в центре зала ожидания, Ковалёв, всё ещё не поднимая головы, наконец-то сказал:

– Вроде долетели.

Жаб согласно кивнул и спросил:

– Как будем покидать порт?

– Одну минутку, господа! – вступил в разговор адвокат. – У меня есть замечательный план! Сейчас я получу одно важное подтверждение и озвучу его!

Носок уткнулся в планшет, а Лёха спросил:

– Может, пожрём пока?

– Нет! – Жаб быстро пресёк разговор на опасную тему. – Пожрали уже один раз на Шорке.

– Ты мне теперь это всю жизнь будешь вспоминать? Между прочим, как я уже не раз говорил, на том же Шорке можно было и не убивать троих придурков! И всё могло быть иначе.

– Господа! Не надо ругаться! – Носок попытался предотвратить ссору. – Как будто вы не понимаете, что иначе быть не могло в любом случае уже с самого первого вашего разговора с кальмарами! Стало быть, зачем вы ругаетесь?

– Да не ругаемся мы, а спорим, – примирительно сказал Лёха. – Лучше скажи, что тебе должны подтвердить?

– Уже подтвердили! Только что. Квартиру в районе Площади Жёлтой Звезды. Очень хороший вариант: две спальни, гостиная. И недорого. Я буду спать в гостиной, стало быть, вы можете не беспокоиться, что спален всего две.

– Да не парься ты, я сам могу спать в гостиной. Да хоть в ванной, – решил похвастать своей непритязательностью Ковалёв, но тут же спохватился и быстро добавил: – Ну, или Жаб может. Но раз уж ты сам первый вызвался, то лучше ты спи в гостиной.

– Конечно, – согласился Носок и посмотрел в планшет. – А через две минуты и такси подъедет. Так что через полчасика будем на месте.

– Что-то ты нас прямо завалил хорошими новостями, – сказал на это Лёха. – Только поедешь ты пока один.

– Один? – переспросил адвокат, удивившись.

– Да. Потому как, если выйти из здания мы ещё сможем, не засветив лица на камеры, то при посадке в такси этого не избежать. Если мы не покажем лиц, нас никуда не повезут. Вроде ты должен знать о таких вещах.

– Я знаю, но забыл. И что теперь делать?

– Ты поедешь один и арендуешь машину с автопилотом. Это то же такси, но там тебя сразу отсканируют, как арендатора, а кого ты потом будешь с собой возить – плевать. И ты спокойно вернёшься за нами.

– А почему тогда не арендовать машину в порту? – спросил Носок.

– Потому что если твоё имя всё же пробивают, то тебя сразу схватит полиция. И лучше, если это будет подальше от нас, так как тебя всё равно отпустят после допроса. К тому же тебе всё равно надо в город. Заедешь на квартиру сначала тоже один. Проверь, чтобы была возможность пройти к ней без обязательного сканирования лица. Хотя я уже и не помню дома, где общественные пространства не напичканы камерами и не проверяют личность каждого вошедшего. Но проверь, мало ли – может, там отдельный вход есть. Если возникнут проблемы, то надо искать другую квартиру.

– Искать не проблема, – ответил адвокат. – Лишь бы денег хватило.

Лёха достал из кармана несколько карточек, экспроприированных у Куна, протянул их Носку и сказал:

– Наш друг капитан финансирует.

Адвокат взял карточки, пообещал сделать всё быстро и убежал.

– Как думаешь, есть шанс, что он вернётся? – спросил Ковалёв друга, когда они остались вдвоём.

– Ну, в музей же вернулся, – ответил амфибос.

– Согласен. Пока что у нашего Носочка статистика возвратов-невозвратов пятьдесят на пятьдесят. Ты меня успокоил, дружище. Но, может, всё-таки пожрём? Явно не быстро он это всё провернёт.

– Если хочешь есть, купи в автомате сэндвич! – отрезал Жаб. – Никуда заходить мы не будем!

– Хочу, но не до такой степени. Подожду, пока приедем на квартиру, и закажу туда нормальной еды. Надеюсь, он действительно недолго.

Однако ждать своего адвоката комедиантам пришлось около четырёх часов, и за это время Лёхе всё же пришлось прогуляться к автомату за напитками. В основном же друзья всё это время просидели на диванчике в углу зада ожидания.

Когда Носок вернулся, Ковалёв ещё издалека заметил, что уроженец Лифентра идёт с улыбкой во весь рот и едва ли не подпрыгивает от радости.

– Судя по его довольной морде, – сказал Лёха Жабу, – он или не облажался, или облажался не сильно.

Носок же, подойдя к своим работодателям и поймав их вопросительные взгляды, тут же объявил:

– Были проблемы, но сейчас всё хорошо!

– Что за проблемы? – уточнил Жаб.

– Господин Лёха оказался прав: не так-то просто найти квартиру в аренду, чтобы туда можно было пройти, не засветив лицо на камеры. Поэтому мне пришлось арендовать дом. Вышло не очень экономично, но других вариантов не было. А так как вы явно не могли сидеть здесь до завтра, то пришлось брать чуть ли не самый первый подходящий вариант.

– Меня радует, что ты умеешь делать такие выводы, – похвалил адвоката Лёха. – Дом с бассейном?

– К сожалению, да, – со вздохом ответил Носок.

– Почему к сожалению? – удивился Ковалёв.

– Потому что дорого вышло. Но вариантов, как я уже сказал, не было. Чтобы нигде не засветить ваши лица, пришлось снимать одиноко стоящий особняк в престижном районе. Только у таких домов есть подземный гараж и, стало быть, возможность заехать в него на машине через ворота. Но с другой стороны, это просто отличный вариант. Вас можно будет туда привозить и увозить совершенно незаметно.

– Это важный момент, – согласился Жаб.

– А насчёт денег не парься, – добавил Лёха улыбнувшись. – Капитан Кун оплачивает. Надолго арендовал?

– И дом, и машину на неделю. Потом можно будет продлить.

– Да ты оптимист! Ладно, пойдёмте уже, есть охота.

До особняка доехали минут за сорок. По пути Лёха заставил Носка заказать к их приезду ужин из ближайшего к дому ресторана.

Когда такси въехало во двор, ворота закрылись, и комедианты покинули салон, Ковалёв, увидев дом, аж присвистнул. Особняк был роскошен: два этажа, дорогая отделка и немалая территория с газоном и зоной барбекю. А после того как вошли внутрь, впечатление лишь усилилось.

– Похоже, Носок, тебе расхотелось спать в гостиной, раз ты арендовал такой дворец, – произнёс Лёха, разглядывая холл первого этажа.

– Я ведь объяснил, господин Лёха, что это был самый экономичный вариант, – начал оправдываться адвокат. – Если вы считаете, что эти траты чрезмерные, я потом возмещу часть расходов. Когда у меня будет такая возможность.

– Вроде я тебе уже говорил, что Кун платит. Ты лучше вместо оправданий доставай телефон! Давай-ка мы созвонимся с Джией, пока ужин не привезли. У тебя её номер остался в аппарате?

Носок кивнул и достал телефон.

– Тогда набирай!

– Что ей сказать?

– Поздоровайся!

– А ещё что?

– А ещё всё, – ответил Лёха. – Потом передашь мне телефон, я сам поговорю.

– Понял.

Адвокат быстро выудил из памяти устройства нужный номер и почти отправил запрос на соединение, но его остановил Жаб.

– Погоди! – сказал амфибос. – Не нравится мне эта идея – звонить ей.

– Думаешь, телефон Носка или Джии на прослушке? – спросил Ковалёв. – Вряд ли кто-то стал бы прослушивать дочь самого Тонга, а вот насчёт нашего друга соглашусь, тут есть определённый риск, да.

– Я думаю, очень странно, что нотариуса убили сразу же после нашего визита. Будто кто-то заранее сообщил Бронкхорсту о нём. А ведь никто, кроме нас и твоей жены, об этой встрече не знал.

– Думаешь, это Джия сообщила? А ничего, что кальмар нам рассказал про то, как нотариус звонил Бронкхорсту?

– Но ты же сам видел по новостям: его убили сразу после нашего визита. Как бы Бронкхорст успел что-то организовать?

– Как вариант: его люди были в охране Джаапа, – предположил Ковалёв.

– Те два тюфяка? Думаешь, они способны на такое? Ты же видел фотографии убитого нотариуса – там работали профессионалы. Причём всё оформили, будто его сначала долго пытали и издевались над ним. Не думаю, что два охранника могли так сработать. Явно кто-то приехал и всё это сделал. И это всё было возможно лишь при одном условии: Бронкхорста известили заранее.

– Я не могу ничего отрицать, но точно знаю: Джия нас подставить не могла.

– Ты ей так сильно доверяешь?

– Доверяю. Но главное – не это.

– А что? – не унимался амфибос.

– То, что я знаю, как Джия любит наших детей.

– Не вижу связи.

– Ты забыл, что я должен был в тот вечер прийти к ней в гости, и Венлинг меня очень ждала? Джия не стала бы обещать дочери эту встречу, зная, что я могу на неё не прийти.

– Простите, господин Лёха, – включился в разговор Носок. – Но ведь это вы со слов жены решили, что она обещала дочери встречу. На самом деле всё может быть не так.

Ковалёв молча достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и протянул адвокату.

– Что это? – спросил Носок.

– Читай! Вслух!

Адвокат взял лист развернул его и начал читать:

– Здравствуй, папа! Мама сказала, что сегодня ты придёшь к нам в гости. Я очень рада… – адвокат прервал чтение и спросил: – Что это, господин Лёха?

– Это письмо моей дочери, которое она написала после того, как Джия сообщила, что я приду на ужин, – ответил Ковалёв, забирая лист. – Теперь вы оба можете представить, как моя девочка расстроилась, когда папа опять её подвёл. Как я уже сказал, Джия больше всего на свете любит наших детей. Если бы она была в теме, то просто не сказала бы ничего дочери или назначила наш визит к Джаапу после моей встречи с Венлинг.

– Звучит логично, – сказал Жаб. – Звони, Носок!

Адвокат быстро отправил запрос на соединение и приложил трубку к уху. Через некоторое время он грустно сообщил:

– Номер не отвечает.

– Набери ещё раз этот же номер, а в конце добавь код двадцать пять сто сорок восемь! – сказал Лёха.

Носок выполнил всё, как было велено, и поставил телефон на громкую связь. Примерно через двадцать секунд послышался недовольный голос Джии:

– Что это ещё за Носок? Ты кто такой, вообще? И откуда ты знаешь мой код обязательного соединения?

– Джия, это я ему код сказал! Привет! – ответил вместо адвоката Лёха.

– Ковалёв? – голос бывшей супруги выразил искреннее удивление. – Ах да, вспомнила, этот клоун… Носок… он твой друг или адвокат. Ковалёв, ты где? Что с тобой? Что, вообще, происходит?

– Джия, долго рассказывать. Сейчас скажу лишь, что вся эта история, которая произошла со мной, случилась не из-за того, что я неудачник, а потому что меня подставили.

– Ковалёв, одно другому не мешает, а очень даже дополняет, что тобой было доказано уже не раз.

Бывшая супруга была остра на язык – под стать Лёхе.

– Да, да, да, – согласился Ковалёв. – Я неудачник и идиот, но давай об этом в другой раз поговорим. При встрече.

– При какой встрече? Ты всё ещё собираешься к Ивану? У меня для тебя плохая новость: ты в розыске. Не думаю, что приходить на выпускной в этой ситуации – хорошая идея. Не хватало ещё, чтобы тебя арестовали на глазах у сына и его друзей.

– Ну, ясное дело – я туда не пойду, – Лёха начал злиться. – То есть, в той ситуации, что сейчас сложилась, не пойду. Но у меня есть все шансы её исправить и прийти к Ивану. Если ты мне немного поможешь.

– Очередной мелкий шантаж?

– Да никакой это не шантаж! Просто мы не убивали этого нотариуса – нас подставили! И я хочу, чтобы ты мне поверила и помогла найти настоящих убийц!

– Я знаю, что вы не убивали нотариуса, – совершенно спокойно сказала Джия.

– Спасибо, что веришь мне.

Лёхе было приятно услышать от бывшей жены, что она не допускает возможности убийства им несчастного нотариуса. Однако обрадовался он напрасно.

– Ковалёв, я тебе давно не верю. Я знаю, что вы его не убивали, – Джия сделала интонационное ударение на слове «знаю».

– Откуда?

– До свидания, Ковалёв! Береги себя и не вздумай приходить к Ивану, пока ты в розыске!

– Погоди! – Лёха закричал так громко, что Носок чуть не выронил телефон из рук. – Не обрывай связь!

Возникла пауза, и лишь по тому, что на экране не появился значок окончания разговора, Лёха понимал: его бывшая жена ещё на линии. И он снова обратился к ней с просьбой:

– Джия, мне необходимо с тобой встретиться! Мне очень нужна твоя помощь. Пожалуйста, удели мне всего лишь пять минут!

Бывшая супруга молчала.

– Прошу тебя! Мне на колени, что ли, встать?

– Какой в этом смысл, если я не увижу? – ответила Джия.

– Ну, если для тебя это так важно, можем включить видеосвязь, – ответил Лёха, радуясь, что бывшая жена опять пошла на контакт.

– Хорошо, через полтора часа там же, где в прошлый раз.

– Я не могу там же. Мне сейчас нельзя появляться в местах, где осуществляется сканирование лиц. Давай встретимся на улице.

– На улице? – переспросила Джия с удивлением в голосе.

– Да. И желательно там, где много народа. Ты можешь подъехать на Площадь Жёлтой Звезды? Там со стороны Монумента Основателям Федерации всегда много туристов – мы растворимся в толпе и поговорим.

– Ковалёв, ты хочешь, чтобы я полезла в толпу?

– Хорошо, в толпу не полезем. Давай встретимся в парке между площадью и старым зданием парламента? Там народа не так много. Устроит?

Некоторое время бывшая супруга молчала, потом ответила:

– Ладно, давай у монумента. Ещё не хватало в парке не найти друг друга. Через полтора часа буду, а ты попробуй меня хоть раз удивить и не опоздать.

– Попробовать не опоздать обещаю. А вот не опоздать – уже сложнее, – пошутил под конец разговора Лёха и, как оказалось, не совсем удачно.

– Попробую приехать, – ответила на это Джия, и на экране телефона появился значок разрыва соединения.

Ковалёв вздохнул и словно оправдываясь, сказал Жабу и Носку:

– Раньше у неё был другой характер – более покладистый.

– Лёха, а тебе не кажется подозрительной такая информированность твоей жены? Откуда она знает, что мы не убивали нотариуса? – спросил амфибос, которого меньше всего волновал характер Джии.

– Ты опять за своё? Нет, не кажется!

– Но это всё очень странно, – продолжил рассуждать Жаб. – Сначала она нас вытаскивает с Шорка на Тропос. Я до сих пор не могу поверить, что это всё было сделано только ради того, чтобы ты мог попасть на выпускной. Ты уж не обижайся. Потом твоя жена помогает организовать встречу, после которой нас серьёзно подставляют, а сейчас она говорит, что знает о нашей невиновности. Откуда ей это знать?