Kitabı oxu: «Тёмная сторона города. 15 ловушек мегаполиса»

Алиса Аве, Елизавета Пушкова

Şrift:

Глава 1
В неправильном месте

В прошлом году на уроке истории нам сказали, что все дороги ведут в Рим. Я потом ещё по карте проверял, правда ли это. Выяснилось, что всё зависит от того, как карту вертеть и как по ней пальцем или карандашом вести. Так дороги можно направить куда угодно, хоть узлом их завязывай. Но сегодня одна дорога привела меня в место, о котором не знает ни один учитель нашей школы.

Да что там в нашей! Во всех школах района, города, страны, мира – обычного мира! Она привела в Мир, история которого ещё не написана, а карты – не нарисованы. И мы с сестрой и моим одноклассником буквально провалились в него. Как потом оказалось, дорога нас не привела, а подвела. Я бы сказал, даже подставила самым бессовестным образом!

Наверное, мы сами виноваты – и я, и Антон. Он же Тоха Тикшаев. Я, кстати, Женька Смирнов. А сестра моя – зануда – Лизка. Она учится в седьмом классе, а мы с Тохой – в шестом. Мы с Лизкой погодки и попали в разные классы, чему я, честно говоря, очень рад, потому что терпеть её рядом ещё и в школе я бы не смог. Она всё время меня чему-то учит, думает, что я застрял в трёхлетнем возрасте. Хуже мамы, честное слово! У мамы задача такая – учить своего ребёнка, оберегать, любить. Это понятно, но сестре-то зачем меня тем же донимать? Я на неё, конечно, особо не обращаю внимания, но всё равно она замучила. По правде говоря, послушай мы с Тохой Лизку, не попали бы мы ни в какой другой мир, а спокойно дошли до дома и завтра снова притопали в школу. Тогда история с географией и дальше оставались бы уверенными в своей правоте: все дороги уже известны и ведут, куда им следует.

А приключения нашли бы нас в другом месте, в другое время и по другой причине. Но то, что случилось, произошло сегодня сразу после уроков.

Только я намерился перебежать дорогу вслед за Тохой, как тут же услышал за спиной:

– Дорогу переходят исключительно в разрешённых местах!

«Исключительно» – Лизкино любимое словечко с четвёртого класса. Она многими словами переболела, но вот это «исключительно» прилипло к ней надолго.

– По пе-ре-хо-ду, – она почти посинела от возмущения. Когда Лиза кричала, лицо её превращалось в тёмно-синий шарик, потому что она ещё и щёки надувала от негодования. Очки её сползли на кончик вспотевшего носа. – Мы идём обратно к «зебре»!

– Но Антон меня ждёт, – сопротивлялся я, – мы договорились пойти в канцелярку, у меня закончились… – я судорожно перебирал в голове, что такое мне нужно в магазине канцтоваров, чего не могла бы одолжить мне всегда готовая прийти на помощь сестрица, – картриджи для клеевого пистолета. Мы на трудах совместный проект делаем, клей закончился, не можем достроить макет… здания.

Я почти не врал: мы действительно делали совместный проект, правда никакого клеевого пистолета для него не требовалось, потому что четверть мы начали с выжигания по дереву. Но Антон меня и правда ждал: мы договорились пойти в кондитерскую. Недалеко от школы в «Тортилле» пекли самые вкусные на свете булочки с корицей. Там нас, школьников, знали по именам – вся школа бегала за булочками в «Тортиллу». А Тоха остался бы там жить или хотя бы работать за булочки, разреши ему мама. Он перебежал дорогу раньше. В меня же вцепилась Лизка в своём режиме «заботливость пятидесятого уровня», заметив, как Тоха промчался в миллиметре от грузовика, кузов которого был набит строительными блоками. Вообще-то дорогу можно было перейти прямо у ворот школы, по пешеходному переходу, но светофор горел красным, а булочки, покрытые белой шапкой сладкого крем-сыра так манили, что он, не теряя времени, побежал вверх по улице, туда, где находилась «Тортилла», канцелярка и всякие другие магазины. А там – грузовик, и Лизка видела, как Тоха проскочил перед его оранжевым носом.

– Вы что, совсем дураки? – надрывалась она, оттаскивая меня за рюкзак обратно к переходу. – Сложно, что ли, посмотреть сперва налево, потом направо? Из кабины непонятно, прошёл человек или нет. Грузовик большой, водитель не видит маленьких дураков.

– Мы не маленькие! – возмутился я. Насчёт дураков я всё же не был так уверен.

– Для него вас просто не существует! Ему тяжело затормозить. Законы физики, к твоему сведению, никто не отменял. Водитель должен вас увидеть, – Лизка вытаращилась изо всех сил.

Ещё немного, и её глаза, и без того большие, вот-вот выскочили бы из орбит. Я усмехнулся: «глаза из орбит» – хорошее выражение – глаза как планеты, привязанные к орбитам. Будешь на кого-то орать, как Лизка сейчас, они испугаются, сорвутся с привычного места и убегут подальше от крикливого хозяина. Побегу не помешают даже очки.

Лизке мой смешок не понравился. Она как будто услышала мои мысли и сдвинула очки вверх совершенно учительским движением.

– Ну что ты ржёшь? Ничего смешного! Я тебе правильные вещи говорю! – она отчитывала меня похлеще любой учительницы. Ей бы уроки вести по отчитыванию нерадивых братьев. – Водитель грузовика должен видеть человека и весь его путь. – Ну точно – учительница! Осталось только добавить «путь из пункта А в пункт Б». – Вдруг в соседнем ряду кто-то не успеет пропустить пешехода и тот сделает шаг назад под машину. Два – три метра дистанции от большегруза – неужели сложно запомнить? Ты же свои комиксы наизусть запоминаешь?

– Я уже всё понял. Отстань, слышишь? – Злость и стыд накрыли меня горячей волной. Мне надоело выслушивать её нравоучения: вдруг кто-то из наших пацанов увидит, как она меня тут воспитывает?

– Нет, твой Тоха выскочил прямо под колёса! Он вообще перебегает дорогу в неположенном месте всегда или через день такой герой? – Мы с сестрицей очень похожи, одно лицо. Губы, нос, глаза, только у меня зрение хорошее, привычкой размахивать руками, когда сильно нервничаем. Но я уж точно не синею от злости, даже когда взбешён, как сейчас:

– Да он остановился, ты просто моргнула, трусиха!

– Даже если он остановился, а я прекрасно видела, что ничего подобного ему в голову не пришло, это всё равно опасно! На дороге, между прочим, есть и другие машины помимо грузовика. Он должен был пойти через пешеходный переход. Там светофор. Его для кого придумывали? – Хорошо, что занудство всё досталось Лизке. – Дорога – место повышенной опасности! На ней может произойти что угодно, поэтому переходить её надо в положенном месте, в этом и есть правила дорожного движения.

Наверное, старшие сёстры всегда слишком самоуверенные, а потому неповоротливые – от самомнения у них страдает скорость реакции. Окончательно утомившись от её нотаций, я глубоко вдохнул и извернулся. Лизкина рука зависла в воздухе, хватая пустоту, а я помчался к Тохе, который, подпрыгивая, махал мне изо всех сил с другой стороны дороги:

– Машин нет, давай!

Тоха меня страховал. Ничего, мы не глупые и второй раз ошибок не совершаем. Антон за меня посмотрел налево и направо, убедился, что больше никакие грузовики мне не угрожают. Светофоры, дистанции, разрешения, может, ещё поклоны? Зачем вся эта каша в голове, когда есть настоящий друг? Он с первого класса меня выручает, умеет подсказывать то, что я забыл, так, чтобы учительница не услышала, – одними губами шепчет. А я слышу. Потому что Тоха умеет говорить беззвучно, а я умею его понимать. У нас с ним много классных суперспособностей с детства осталось.

Но Лизка в этот раз тоже не растерялась. Она, оказывается, ничего так бегает, когда надо. Я почувствовал, как что-то врезалось мне в спину.

– Это опасно!

– Машин же нет!

– Они появляются внезапно, а ты по сторонам не смотришь!

– Ну, так ты тоже не смотришь!

– Отпусти его, Лиза! Чего ты увязалась за нами? – Тоха прибежал ко мне на помощь, схватил за руку и потянул на себя.

Дорога к канцелярке узкая, перейти её можно в два шага, но мы прыгали на середине, как привязанные друг к другу, и даже не заметили, как, отрывая меня от сестры, очутились на дороге.

– Машина! – Голос Лизки сорвался. Она прижалась к моему рюкзаку, а я к Тохе. И никто из нас не придумал, что сделать.

Машина выскочила из ниоткуда. Ну не было её! Не было! Я по сторонам не смотрел, но она точно появилась специально. Не из обычного мира – это я позже понял. Иначе как бы она оказалась так близко? С фарами, горящими ярче сентябрьского солнца.

Я закрыл глаза и закричал. И полетел вниз. Крик мой унёсся куда-то далеко, наверх, вместе с криками Антона и Лизы. Я прощался с ними. И в первый раз не обвинял Лизку в занудстве. Я же любил её, несмотря ни на что. Крик всё не обрывался. Машина в нас не врезалась, но я всё летел, падал, падал и вопил. Ветер трепал мне волосы, раздувал ветровку, холод заползал под школьную рубашку.

Постепенно я устал кричать. Подумал: «Открою сперва один глаз, будет не так страшно». Но распахнул сразу оба. Одного глаза явно не хватало, чтобы понять, что с нами происходит.

– Лизка… Лизка, – прохрипел я. – Мамочки…

Лиза тут же перестала визжать: она наверняка удивилась, что я сказал «мамочки». Я же бесстрашный! Никто из нас и не помнит, когда я звал маму на помощь последний раз.

– Ой, – только и пропищала она. Ага! Похоже, всезнайка тоже не понимает, что происходит.

– Тоха, кончай орать, – я взял себя в руки, – смотри, что делается. – Я потряс друга за плечи. Он сперва замотал головой, но я подёргал его ещё раз. Тоха открыл глаза и тут же распахнул рот.

Дорога осталась наверху, вместе с машиной, школой, улицей, деревьями, торговым центром с нашей канцеляркой и булочками. Мы летели вниз, а всё это замерло над нами. Я разглядывал подошвы туфель, кед, кроссовок застывших наверху людей. У некоторых болтались развязавшиеся шнурки и еле заметно покачивались. Это вокруг нас бушевал ветер, а наверху всё будто замедлилось.

– У него масло течёт, – тихо произнёс Антон. Он любил машины. И мотоциклы. И самолёты. И катера, если скоростные. Всё, что двигалось быстро – чем быстрее, тем лучше.

Из-под машины, что напугала и выкинула нас неизвестно куда, действительно что-то вытекало. Радужная капля стремилась вниз, но её словно размазывало и она превращалась в поблёскивающую нить, которая ничем не могла нам помочь – её ни схватить, ни залезть по ней обратно. Листья с деревьев тоже падали. И чей-то фантик от конфеты. Медленно-медленно, а мы быстро-быстро.

Под нами проявлялся другой город. Вроде бы точно такой же, как наверху: дорога, школа, магазин, деревья, но в то же время бесцветный, будто сотканный из дыма. И безлюдный.

– Скажи что-нибудь, – попросил я сестру.

Лизка была бледная и испуганная. Плохо, когда сёстры-зануды боятся. Они боятся того, чего не могут объяснить, о чём не смогут рассказать родителям, ведь те ни за что не поверят. Родители! Если мы провалимся окончательно, мама с папой с ума сойдут от горя. Сначала от тревоги, потом от гнева – они же решат, что мы где-то загулялись, потом опять от тревоги. И в итоге от огромной печали. И мама Тохи тоже.

– Нас расплющит. – Слова Тохи уносил ветер.

Серая улица стремительно приближалась, Тоха явно был прав.

– Лизка, – я нащупал руку сестры и ущипнул, – приди в себя.

Она вздрогнула, часто заморгала, и её дыхание обожгло моё ухо.

– Это тень, – я с трудом разобрал, что она шептала, – разве ты не видишь, что это тень нашего города!

Она обняла меня и дотянулась до Тохи. Теневой Город – вот куда мы падали. Лиза всегда всё знает – ей, как старшей, так положено.

А Город всё приближался. Лиза снова закричала, уже глухо, в капюшон моей ветровки. Тоха без конца повторял: «Это, наверное, сон. Сон!» А я таращился на тень пешеходного перехода, что светилась под нами. Единственная яркая деталь Теневого Города – зелёные полоски «зебры». Зелёным обычно писали слово «Выход». Один выход, самый безопасный, мы уже потеряли: стоило послушать наставления Лизы о безопасности на дороге, и я бы не увидел этих сияющих полосок. Но, видимо, и я зануда. Только наоборот. С надеждой подумалось: вдруг мы попадём на эту «зебру» и она перенесёт нас обратно, как в игре. После домашки, каждый на своём планшете, но в совместном режиме, мы с Тохой обычно играли в сетевую бродилку, наши аватары преодолевали лабиринт с препятствиями, и если не справлялись с чем-то, то возвращались на сохранённое место. Может, и сейчас будет так же: мы перейдём дорогу как положено и никогда не вспомним о городе из теней?

Зелёные полоски таяли одна за другой, пока я мечтал забыть то, что с нами ещё даже не до конца произошло. Тоха орал: «Прости, Жека!», а Лиза плакала.

Мои кеды коснулись серой дороги. Я покачнулся и упал, придавив Тоху. Лиза удержалась на ногах и, согнувшись, замерла. Она не помогла нам подняться – поправляла свои очки – пришлось мучиться самим. Мы походили на неуклюжих черепах, лежавших на спине, встать получилось не сразу. Вокруг нас разворачивался и принимал знакомые очертания город. Он оставался серым, но больше не казался дымчатым. Вместе с ним появлялись люди. Много людей, или их теней, – они скорее походили на силуэты, город создавал их. Я понял, как сильно хочу домой.

Мы прижались спинами друг к другу. Силуэты становились ярче. Лица некоторых принимали вполне знакомые черты. Я почти разглядел в сгущающейся толпе нашу классную руководительницу Ольгу Алексеевну.

– Надо спросить дорогу.

Лизка тут же вцепилась в меня.

– Какую дорогу? – просипела она.

– Назад. То есть наверх. Обратно!

– Мы никогда не попадём обратно! – Сипение Лизки оборвалось, она откашлялась. – Мы попали чёрт знает куда! Из-за тебя! – Она хлопнула меня ладонью по плечу и показала пальцем на Тоху. – И из-за тебя! Из-за вашей непроходимой глупости!

– Не ори, – потребовал Тоха. Чего у него не отнять, так это умения сохранять спокойствие, когда внутри у него всё бушует. Лизке бы стоило этому поучиться. – Выкрутимся!

– Ни-че-го по-доб-но-го, – сестра снова перешла на свою отрывистую манеру орать. – Вы вообще понимаете, что произошло, или нет?

– Можно подумать ты понимаешь? Если бы ты, – Тоха тоже выставил палец вперёд, они с Лизой почти скрестили их как шпаги – не мешалась, ничего бы и не случилось! Это ты виновата!

Лизка широко открыла рот и приготовилась обрушить на Тоху волну ультразвука, но вместо её воплей нас накрыло другой волной.

Земля неожиданно задрожала. Раздался гул. Откуда-то налетел жаркий ветер, но не сверху, не справа или слева, вовсе не из воздуха, а из-под дрожащей земли. Мы подскочили и, как кузнечики, прыгнули в разные стороны. И вовремя. Там, где мы сидели мгновение назад, образовалась трещина, распустив ветви разломов.

– Бежим, – раздалась сирена Лизкиного крика, – это землетрясение!

Мы с Тохой могли бы перемахнуть через трещину, подхватить Лизу и помчаться все вместе от раскрывающейся под ногами бездны. Тени, вновь утратившие очертания, сбились в кучу и то ли бежали, то ли парили в правильном направлении – как можно дальше от зданий и трещин. Но у нас не получилось. Потому что земля погнала нас прочь друг от друга. Асфальт вздыбился и пошёл буграми, волнами, которые разметали нас в разные стороны. Меня – наверх, к автобусной остановке, точнее, туда, где она располагалась в нашем настоящем городе. Лизу – к школе, мрачной тучей возвышающейся за воротами. Тоху – к «Тортилле», я почему-то был уверен, что именно туда.

Мы звали друг друга, но сквозь гудение земли доносились лишь жалкие обрывки звуков. Сердце моё колотилось, тело трясло вместе с городом. Меня несло сквозь тени людей, летящих по вздрагивающей улице.

Pulsuz fraqment bitdi.