Девушка на остановке. Рассказы

Судьба стриптизёрши - не самая ужасная. Бывают занятия похуже.

...мы с тобой - создания разных измерений, и нам с самого начала суждено было расстаться.

...фарфоровая голубизна Чёрного моря, серо-розовая галька Азовского, томатно-апельсиновый чок Мексики, темные пузырьки пива Гиннес, прозрачное чешское стекло, черный дождь Лондона, безупречно белый мрамор Барселоны.

Айя решает, что на сегодня достаточно впечатлений, заворачивает в ближайший перелесок, осторожно протискивается на заднее сиденье и сразу проваливается в глубокий сон. Ей снится, как она, жительница греческого полиса, сидит на каменной скамье с лирой в руках и поет:

«Зевс и Гея, Гелиос и Дева. Все боги Олимпийские, богини. Живу я здесь, пускай же будет счастье, и мне и роду моему. Недоброму пусть будет худо, и самому и роду. Да не приносит им плодов ни море, ни земля, да не рожают женщины детей прекрасных…»

Когда глаза привыкали к полумраку, в помещении можно было разглядеть множество предметов, претендующих на изысканность: флейты ветра разных размеров, бумажные фонарики, несчетное количество подушек с яркими рисунками, декоративные чайнички, расставленные под потолком, репродукции Хокусая и других японских художников. Стены были заклеены китайскими газетами вместо обоев, чайные мастера были одеты в шелковые, традиционно пестрые костюмы. Но стоило сделать несколько глотков чая, как все то, что сначала бросалось в глаза, постепенно сливалось в один гармоничный рисунок и превращалось из синкретичной путаницы в декорацию восточного театра, первым солистом которого был чай.