Kitabı oxu: «Зомби Юпитера»

Şrift:

Иллюстратор Рисунок создан по заказу автора книги ChatGPT

ISBN 978-5-0064-4944-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зомби Юпитера
(Фантастический рассказ)

Маркус Тайллер был известен как разгильдяй и тусовщик, но, в целом, неплохой парень. Он прогуливал занятия, разъезжал по городу на реактивном автокаре «Феррариус», беззастенчиво лгал друзьям и профессорам, но никогда никого не подставлял. Он был щедр – делился последним куском хлеба, помогал нуждающимся, и поэтому не имел врагов. Учёба у него шла неважно, но смекалка и умение логически мыслить не раз выручали его в сложных ситуациях – будь то экзамен или практическое задание. Его аттестат, хоть и не выдающийся, всё же оставлял надежду на светлое будущее.

Следует сказать, Маркус – молодой человек лет двадцати пяти, с небрежно коротко остриженными каштановыми волосами и лёгкой небритостью на лице. Его глаза – глубокого зелёного цвета, с едва заметными отблесками веселья, хотя чаще всего их взгляд кажется задумчивым, словно парень всегда о чём-то размышляет. Легкая ухмылка часто прячется в уголках его губ, создавая впечатление, что он смотрит на мир с долей насмешки, но без злобы. Среднего роста, с крепким телосложением – он привык вести активный образ жизни, и это видно по его уверенной походке и расслабленной манере держаться.

В одежде Маркус предпочитает что-то неформальное и удобное – футболки, джинсы и куртки с нашивками, напоминающими о его юношеских увлечениях. Он всегда немного небрежен, как будто ему совершенно всё равно, что о нём подумают. На первый взгляд, может показаться, что Маркус легкомысленный и безответственный, но за этой маской скрывается человек с добрым сердцем и острым умом.

Характер Маркуса можно описать как смесь авантюризма и скрытой доброты. Он любит рисковать, обожает скорость и адреналин, что часто приводит к неприятностям. Его друзья и знакомые знают его как человека, который готов броситься в любое приключение, но при этом никогда не оставит их в беде. Маркус часто идет на поводу у своих импульсов, но умеет учиться на ошибках. Несмотря на внешнюю непринужденность и хулиганскую натуру, Маркус обладает редким чувством справедливости и всегда готов помочь тем, кто в этом нуждается. Он может показаться циничным, но внутри него живет идеалист, который всё ещё верит в то, что мир может стать лучше, если действовать правильно.

До окончания Института военной астронавтики оставалось три месяца, когда Маркус был задержан дорожной полицией за лихачество. Он разбил несколько указателей и светофоров, а его дерзкое поведение перед полицейскими только усугубило ситуацию. Институт сразу уведомили, и ректор решил не допускать его к государственным экзаменам. Вдобавок, Распределительная Комиссия отказала Маркусу в назначении в Федеральный Космический Флот. Торговый флот также отверг его кандидатуру, как и крупные транспортные компании – отметка «Проблемы с законом» отталкивала всех. В космосе не терпят правонарушителей: одна ошибка может стоить жизни.

Отчаявшийся Маркус видел, как его однокурсники успешно сдавали экзамены и устраивались на престижные работы, а сам он продолжал ходить на биржу труда. Наконец, командир пограничной части, полковник Миччиган, сжалился над ним.

– Маркус, твой отец был моим другом. По старой дружбе готов взять тебя на военную службу, но сперва тебе придется поработать на не самой интересной должности. Если проявишь себя, возможно, даже совершишь подвиг – тогда твой путь в армию будет открыт. Я договорился с ректором: через год тебя допустят к экзамену, и если сдашь, то начнёшь карьеру лейтенанта с чистого листа. Ты меня понимаешь?

– Но куда мне идти? – недоумевал Маркус. Он догадывался, что его ждет грязная работа вроде кочегара или помощника повара, и мечты о военной службе в космосе казались всё более призрачными.

– Ты слышал о транспортной компании «Саркофаг»? – спросил Миччиган.

– Нет, – признался юноша, засунув руки в карманы и слегка раскачиваясь.

Полковник терпеливо пояснил:

– Это похоронно-ритуальная компания, которая занимается доставкой умерших на другие планеты для захоронения. У неё богатые клиенты, но иногда она выполняет задачи для нашей службы. Это твой шанс.

– Похоронная… – уныло повторил Маркус, не представляя себя в роли человека, закапывающего мертвецов.

Увидев его разочарование, Миччиган усмехнулся:

– Я помогаю тебе из уважения к твоему отцу, но даже я не всесилен. У тебя серьезная отметка в личном деле, так что, слушай мой совет: отслужи год в «Саркофаге», получи положительную характеристику, сдай экзамен – и тогда я смогу взять тебя в военный флот. Ты понял?

Маркус вздохнул и кивнул:

– Да, понял.

– Отлично, – продолжил полковник. – Я позвоню капитану корабля «Харон», он оформит документы на твою стажировку. Не подведи ни отца, ни меня, ни институт. Работа несложная, но не скучная. Постарайся исправиться, возьми себя в руки и будь серьёзнее!

Миччиган даже не подозревал, насколько пророческими окажутся его слова насчет «несложной работы». Капитан «Харона» Луис Ли без колебаний принял Маркуса в экипаж, назначив его третьим пилотом – обычно это должность стажера. Все формальности были улажены быстро: за Маркуса замолвили слово и Миччиган, и сам Ли. Руководитель компании принял парня на работу с испытательным сроком.

– Впервые на моем корабле работает не-выпускник престижного Института военной астронавтики, – сказал Ли, разглядывая Маркуса. – Обычно у нас инженеры, врачи и пилоты из местных вузов. Но правила в космосе для всех одинаковы, так что требовать с тебя буду наравне с другими. Ты меня понял?

– Так точно, капитан, – отчеканил Маркус.

Ли пояснил, что компания «Саркофаг» занимается захоронением клиентов на различных планетах Солнечной системы. Её флот включает десять кораблей, а «Харон» перевозит замороженные тела на Марс, Плутон, спутники Сатурна и Юпитера. Сегодня в контракте стояло 400 усопших, предназначенных для захоронения на Мимасе, спутнике Сатурна.

– Оформляй груз, – сказал Ли, вручая Маркусу стопку документов. – Убедись, что все тела доставлены на борт и закреплены.

– Но я не люблю трупы, – жалобно произнёс Маркус.

– Я тоже, – усмехнулся капитан. – Поэтому я командую кораблем, а ты займешься тем, чего не любишь. Если накосячишь, – вышвырну тебя в космос без скафандра и запишу в отчёте, что ты сам закончил жизнь самоубийством.

Маркус стоял, задумчиво осматривая морг, и чувствовал себя неуютно. Работа, к которой он только что приступил, оказалась гораздо сложнее, чем он ожидал. Не физически, но морально.

– Такая перспектива меня не прельщает, – пробормотал Маркус себе под нос и отправился в наземный морг, чтобы ознакомиться с грузом. Его шаги эхом отдавались в длинных коридорах, и волнение нарастало с каждым шагом. В морге его встретил остальной экипаж «Харона»: первый пилот Иван Яковлевич, суровый мужчина средних лет, со стальными глазами и пронизывающим взглядом; второй пилот Эллена Фоейрштайн, спокойная и сосредоточенная женщина с холодным профессионализмом в глазах; врач Франсуа Берже, обаятельный француз с лёгкой улыбкой на лице и тщательно ухоженной бородкой; пять братьев-механиков, чьи имена Маркус не успел запомнить – они были похожи друг на друга, как капли воды; кок Изабель Франк, миниатюрная женщина с весёлыми глазами и быстрыми движениями; и администратор Сергей Пушкин, представительный мужчина с доброжелательной улыбкой, который также оказался представителем Объединенной церкви Земли.

– Мы хороним и христиан, и буддистов, и мусульман, и даже верующих языческих направлений, – пояснил Пушкин, пожимая руку Маркусу. – Всегда приходится учитывать желания и обряды каждой религии.

– Ты третий пилот? – спросила Изабель, улыбнувшись. – Выпускник Военного института?

– Почти, – ответил Маркус с легким раздражением.

– Почти – значит, не сдал экзамен и теперь должен год отработать у нас, чтобы получить допуск на повторный экзамен, – грубо подытожил Иван Яковлевич, с усмешкой глядя на стажёра. Суровость первого пилота ощущалась даже в его голосе, и Маркус почувствовал, что тот считает его чем-то вроде неудачника.

– Не обижайся, Маркус, – мягко произнес Франсуа Берже, дружески похлопав его по плечу. – Иван со всеми строг, но он хороший пилот. Рада знакомству, – добавила она и, понизив голос, спросила: – Есть у тебя какие-нибудь болезни, о которых я должна знать?

Маркус, привыкший к шуткам среди курсантов, по привычке ответил:

– Энурез и сильная эрекция.

Как только слова сорвались с его языка, он тут же осознал свою ошибку. Это был не курсантский зал, и здесь его ответ прозвучал совершенно неуместно. Взгляды остальных словно пригвоздили его к месту.

– Простите, – поспешно добавил он, покраснев. – Шутка. Нет, никаких болезней нет. Всё в порядке.

Иван Яковлевич скептически хмыкнул и направился к выходу, сопровождаемый остальными. Маркус остался один в морге с Пушкиным, который готовился провести церемонию прощания с мертвыми. Среди христиан он читал Библию, среди иудеев – Тору, а для африканских племён пел на суахили и исполнял ритуальные танцы.

Маркус подошел к капсулам с телами. Это были овальные контейнеры с прозрачными крышками, через которые можно было увидеть лежащие в них тела. Они поддерживались в замороженном состоянии, чтобы обеспечить сохранность до места назначения. На вид капсулы казались продвинутыми, но, по сути, это были обычные гробы, оснащённые кодами и информацией о покойных.

Запуская автопогрузчик, Маркус задал программу, чтобы переместить капсулы на борт корабля. Пока робот выполнял работу, юноша ходил между рядами и разглядывал тела. Он вдруг осознал, насколько разными были люди, которых они должны доставить. Пожилые мужчины и женщины, молодые люди… Среди них его взгляд привлекла девушка, чей лик был искажён гримасой ужаса. Даже ритуальные косметологи не смогли придать её лицу умиротворение, свойственное покойным.

Маркус долго стоял у капсулы, вглядываясь в её лицо. «Кто ты?» – пробормотал он и нажал кнопку, чтобы вывести информацию на дисплей. На экране появилось: «Габриэлла Вольф, 20 лет. Католичка. Причина смерти: убийство. Преступление не раскрыто».

– Жаль тебя, – тихо сказал Маркус, чувствуя внезапную печаль. – Тебе бы жить и жить. Может, мы бы встретились и стали друзьями…

Эта мысль вызвала у него воспоминания о его прошлых девушках. Он всегда был легкомысленным, но никогда не обещал серьёзных отношений. Может, именно потому, что боялся ответственности. Однако, глядя на мертвую девушку, Маркус вдруг понял, насколько важно было то, чем он теперь занимался. Транспортировать тела – это тоже ответственность, ведь за каждой капсулой стояла чья-то жизнь, судьба и история.

Маркуса передёрнуло от этой мысли, и он поспешил завершить работу, уже не вглядываясь в лица покойных. Когда все капсулы были загружены, капитан Ли принял его отчёт, проверил файлы на планшете и одобрительно кивнул.

– Хорошо, ты справился. Теперь можешь отдохнуть. Стартуем через час.

Маркус, чувствуя странную смесь усталости и облегчения, отправился в душевую. Струи холодной воды помогли ему немного прийти в себя, но мысли о том, что его ждёт в дальнейшем, не давали покоя.

После душа Маркус надел свежую форму и отправился в свою каюту. Он старался не думать о том, что видел в морге, но образ Габриэллы Вольф не выходил у него из головы. Почему-то именно её смерть задела его больше всех. Хотя он знал, что их груз был наполнен трагедиями и несчастными судьбами, это осознание неожиданно приобрело для него личный характер.

Когда пришло время старта, Маркус занял своё место на мостике. Корабль «Харон» был создан не только как транспортное средство, но и как символический образ, увязанный с ритуальной функцией его миссии. Его внешний вид напоминал странную комбинацию рыбы камбалы и древнегреческой ладьи – неуклюжий и массивный, но в то же время элегантный и внушительный. Дизайн явно был вдохновлён религиозными и мифологическими представлениями, что придавало ему мрачное величие.

Корпус корабля был длинным и широким, с выпуклым верхом и плоским дном, словно тело глубоководной рыбы. Обшивка состояла из тёмно-серого металла с матовым покрытием, не отражающим свет, что делало его почти незаметным в космическом вакууме. На поверхности корпуса располагались символы и узоры, напоминающие старинные руны и космические знаки, что придавало «Харону» мистический вид. Корабль не был обтекаемым, как привычные космические ракеты; его форма скорее была задумана так, чтобы внушать уважение к смерти и транзиту между мирами.

По бокам корпуса располагались массивные двигатели, которые были покрыты сложной сетью трубопроводов и топливных баков. Они выглядели как огромные металлические крылья, которые могли разворачиваться и складываться в зависимости от режима полёта. В хвостовой части находился основной двигатель, свет которого разрезал тьму космоса яркими синими и белыми вспышками.

Внутреннее пространство корабля делилось на несколько секций. В центральной части располагались морозильные камеры для тел, каждая из которых представляла собой отдельную капсулу, оборудованную системами поддержания температуры и сохранности. Эти камеры занимали большую часть пространства и выглядели как ровные ряды саркофагов, уложенных в ряд вдоль стен. Экипаж называл это моргом.

Мостик управления находился в носовой части корабля. Он был оснащён передовыми навигационными системами, широкими экранами и панелями управления. Несмотря на мрачную миссию корабля, его техническое оснащение соответствовало современным стандартам межзвёздных перелётов.

Жилые каюты экипажа располагались в верхней части корабля, ближе к носу, и представляли собой небольшие, но удобные помещения. В них было достаточно места для одного человека, кровать, шкаф и рабочий стол. Несмотря на минимализм, каждая каюта была оборудована системами жизнеобеспечения и коммуникации.

На борту также находились кухня и столовая, медицинский отсек и инженерные помещения, где братья-механики обслуживали сложные системы корабля. Комната для религиозных церемоний располагалась рядом с морозильными камерами и была оборудована всем необходимым для проведения обрядов разных конфессий. Корабль «Харон» был уникален ещё и тем, что выполнял не только ритуальные миссии, но и служил определённым связующим звеном между миром живых и мёртвых. Экипаж понимал важность своей работы и относился к ней с уважением, несмотря на кажущуюся мрачность.

Взлёт прошёл гладко. За три минуты корабль покинул атмосферу Земли и устремился в космос. Маркус смотрел на уносящуюся вдаль планету, чувствуя легкое головокружение от осознания того, что он покидает родной мир. Когда высота достигла пятисот километров, капитан Ли задал программу полёта на Юпитер.

Маркус не удержался и спросил:

– Почему на Юпитер? По накладным мы должны доставить груз на один из спутников Сатурна…

Капитан Ли посмотрел на него с лёгкой усмешкой:

– А ты изучал межпланетную навигацию, третий пилот?

Маркус почувствовал, как его охватывает неловкость. Он вспомнил, как часто прогуливал лекции по навигационным расчётам. Однако не собирался выдавать свою неуверенность:

– Э-э-э… да, конечно.

– Тогда должен знать, что Юпитер часто используют как гравитационную пращу, чтобы сэкономить топливо и получить дополнительное ускорение. Курс рассчитан так, чтобы сначала обогнуть Юпитер, а затем направиться к Сатурну.

Маркус кивнул, стараясь выглядеть уверенным. Но капитан продолжил:

– Когда подлетим к Юпитеру, тебе придётся провести расчёты для гравитационной пращи. Это простая задача. Надеюсь, твоих знаний будет достаточно.

– Конечно, капитан, – пробормотал Маркус, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Он не был уверен, что справится, но делать было нечего. Ответственность лежала на его плечах.

На корабле включилась искусственная гравитация. Маркус ей обрадовался, так как не обладал навыками перемещения по каютам и отсекам в условиях невесомости подобно мартышке. Хотя гравитация не была полностью идентичной земной, все равно шаги были легкими и свободными.

Тем временем капитан Ли оставил парня дежурить на мостике и сам отправился отдыхать. Вскоре рядом с Маркусом оказался один из братьев-механиков, который начал говорить с жутким акцентом, что делало его речь почти непонятной. Маркус с трудом понял, что тот пытался спросить, как продвигается работа, и был рад, когда его заменил первый пилот Иван Яковлевич.

Иван молча сел за пульт управления, не удостоив Маркуса даже приветствием. Он явно не считал нужным общаться с молодым пилотом, который только что начал свой путь в космосе. Несмотря на это, Маркус чувствовал, что этот холод был частью строго иерархического порядка на корабле, где каждый должен был заслужить уважение через свои действия, а не слова.

В автоматическом режиме «Харон» летел по гиперболе в направлении Юпитера. Управлять кораблём в этот момент было почти нечем, но присутствие пилота на мостике оставалось обязательным. Маркус оставил Ивана следить за процессом и отправился в свою каюту.

Его каюта была маленькой, но уютной. На стене висела фотография его отца, героя Военно-Космических Сил Федерации. Маркус смотрел на изображение, чувствуя, как гордость и тревога смешиваются в его душе. Он всегда стремился быть похожим на отца, но теперь, когда находился в космосе, он впервые почувствовал груз ответственности, который сопровождал эту мечту.

Лёжа на койке, Маркус пытался заснуть, но образы мертвых не покидали его. Лицо Габриэллы Вольф снова и снова вставало перед глазами. Она была молода и полна жизни, пока кто-то не оборвал её путь. Как и другие тела на борту, она была лишь одной из многих, но именно её судьба тронула юношу глубже всех.

Не в силах справиться с тревогой, Маркус открыл аптечку, достал капсулу снотворного и проглотил таблетку. Через несколько минут сон накрыл его, но даже во сне он видел мёртвые лица и холодные капсулы, которые загружал на борт «Харона».

Корабль «Харон», выпущенный из хватки земной гравитации, скользил сквозь космическое пространство с ощущением безмолвного величия. Его двигатели работали ровно, с лёгким гулом, едва различимым на фоне абсолютной тишины, царившей за бортом. Звёзды, кажущиеся неподвижными, медленно проплывали мимо, как далёкие маяки, рассыпанные по бескрайним просторам вселенной.

Луна, серебристо-серая и безмолвная, вскоре появилась на фоне чёрного, как уголь, неба. Её поверхность, испещрённая кратерами и бороздами, отбрасывала мягкий свет, который отражался от корпуса «Харона». Корабль величественно пронёсся мимо естественного спутника Земли, огибая его по широкой дуге. Сквозь прозрачные экраны на мостике и в иллюминаторы виднелись величественные лунные горы и глубокие кратеры, а в темных впадинах мерцали отблески далёких звёзд.

Время словно остановилось, когда «Харон» пролетал на расстоянии нескольких тысяч километров от Луны. Космос был бесконечно пуст и, казалось, безразличен к тому, что корабль с человеческим грузом в своих отсеках направлялся к далёким рубежам Солнечной системы. Вокруг царило мёртвое молчание – здесь, в открытом космосе, звук не мог существовать. Экипаж наблюдал за величественным и спокойным пейзажем, каждый по-своему осмысливая масштаб и неизмеримую даль космического путешествия.

Луна быстро уменьшалась, оставаясь всё дальше позади, пока не превратилась в небольшую жемчужину среди звёзд. Теперь впереди корабля простирались миллионы километров открытого пространства, ведущие к Юпитеру, а затем к Сатурну. Впереди было путешествие через безмолвную и бескрайнюю вселенную, где ни один объект не казался близким, а каждый новый горизонт таил свои тайны.

Маркус находился на капитанском мостике. Вокруг него мерцали экраны с данными, тонкие линии диаграмм показывали состояние систем корабля, а за огромным иллюминатором простиралась бескрайняя, почти гипнотическая чернота космоса. Его дежурство протекало спокойно, и он, погруженный в свои мысли, едва заметил, как к нему подошел Сергей Пушкин.

Администратор религиозной миссии, высокий мужчина с седыми волосами, зачесанными назад, носил строгую форму, отличавшую его от остальных членов экипажа. На груди у него висел небольшой медальон в форме креста, который Маркус несколько раз видел на церемониях перед погружением тел на корабль. Лицо Пушкина было всегда серьёзным, а взгляд – чуть насмешливым, как будто он знал какую-то тайну, которую другие не могли понять.

– Господин Тайллер. Вы какой веры? – неожиданно спросил Пушкин, подойдя ближе.

Маркус замер. Вопрос застал его врасплох. Ему не хотелось обижать администратора, который, очевидно, был глубоко погружён в свою религиозную миссию, но парень не мог притворяться. Он не принадлежал ни к какой конфессии. В этот момент ему на ум пришла шутка, и он решил развеять напряжение.

– Я верю в Святой Друшлаг! – сказал Маркус с лукавой улыбкой. – Это Церковь Великого Друшлага с планеты Макарон, что расположена в созвездии Большой Итальянской Кухни, в десяти тысячах световых лет от нас…

Пушкин посмотрел на него с долей недоумения, но затем, уловив шутку, слегка улыбнулся.

– Значит, вы атеист? – спросил он, вернувшись к серьёзному тону.

Маркус вздохнул, не собираясь скрывать правду.

– Да, – признался он.

Пушкин вздохнул, словно разочарованный, и произнёс с печалью:

– Прискорбно, молодой человек. Наша миссия связана с религиозно-ритуальной деятельностью, и быть верующим – требование для всего экипажа. Как вы попали на борт, Маркус?

Маркус усмехнулся, но ответил честно:

– По блату. Надеюсь, это вас не смутит. Даже в наш технологический век знакомства и связи имеют значение. Но в этом моей вины нет. Не я формировал наше общество.

Пушкин оставался невозмутимым, не обратив внимания на иронию.

– Не желаете принять православие? – внезапно предложил он. – Православие – это древняя христианская вера, основанная на учениях Иисуса Христа. Она включает глубокое почитание традиций, строгие посты, исповедь, и веру в спасение души через таинство церкви. Православные храмы украшены иконами, и люди ищут через молитву связь с Богом и духовное очищение.

Маркус, едва сдерживая улыбку от торжественного тона администратора, ответил:

– Нет, что-то не тянет меня…

Пушкин задумался и затем предложил:

– А может быть, буддизм? Буддисты верят в путь к просветлению через медитацию, отказ от мирских привязанностей и постижение истины. Эта вера учит покою, внутреннему равновесию и поиску гармонии с миром. Буддисты стремятся к нирване – состоянию полной свободы от страданий и желаний.

Маркус представил себя в монашеском одеянии, сидящим в позе лотоса на вершине горы, и этот образ показался ему настолько абсурдным, что он не смог удержаться и прыснул в кулак. Пушкин недовольно нахмурился.

– Ну, иудаизм предлагать не стану – это слишком серьёзная вера для такого легкомысленного человека, как вы, – проговорил он с долей осуждения.

Маркус решил не утаивать своих мыслей.

– Святой отец, – начал он с насмешливой интонацией, – я в том возрасте, когда женское тело и пиво – это моя самая лучшая вера. До серьёзной религии я пока не дорос. Видите ли, я не дорос до лейтенанта, и поэтому нахожусь на борту «Харона», а не на крейсере «Щит Тора», куда мечтают попасть все выпускники Института военной астронавтики.

Пушкин с явным неудовольствием взглянул на Маркуса, явно не оценив его откровений. Он вздохнул, но ничего больше не сказал, лишь развернулся и, тихо покачав головой, покинул капитанский мостик. Маркус остался один на посту, наблюдая за безмолвным и бесконечным космосом за иллюминатором.

Космос окружал «Харон» как бездушный океан бесконечной пустоты. Здесь не было привычных ориентиров, кроме далёких звёзд, свет которых миллионы лет добирался до глаз экипажа. Чёрная, почти бархатистая тьма была пронизана лишь редкими вспышками света – звёзд, планет и далёких галактик. Пространство, наполненное вакуумом, казалось одновременно безмятежным и угрожающим своей неизмеримой глубиной и бесконечностью.

Иногда в иллюминаторах корабля можно было увидеть, как мимо пролетали небольшие астероиды, которые мерцали металлическими отблесками в свете далёкого Солнца. Эти каменные глыбы казались одинокими скитальцами в пустоте, следовавшими своим древним путём среди звёзд. Но «Харон», словно старый страж мёртвых душ, уверенно прокладывал свой курс, подчиняясь законам физики и управлению экипажа.

Вдали, за миллионами километров, уже виднелся Юпитер – огромный гигант, вокруг которого закручивались его спутники, как бисер вокруг драгоценного камня. Газовый гигант казался живым, пульсирующим яркими полосами облаков и своим Большим Красным Пятном, которое будто бы наблюдало за всем происходящим в своей системе. «Харон» продолжал свой путь, устремляясь через холодную пустоту, неся свой мрачный груз к далёким мирами.

Здесь, в глубинах космоса, человек мог почувствовать себя ничтожным и уязвимым, но каждый на борту понимал, что они были частью чего-то большего – проводниками между мирами, неся на себе миссию, которую мог выполнить только «Харон».

Прозвенел звонок, и на мостике появилась Эллена Фоейрштайн, второй пилот. Внешне она была очень привлекательной: стройная фигура, светлые волосы, собранные в тугой хвост, блестящие зелёные глаза, в которых отражался свет приборов. Её лицо, с высокими скулами и тонкими чертами, придавало ей вид уверенной и решительной женщины. Она двигалась грациозно, но с тем внутренним стержнем, который ощущается у опытных людей, знающих своё дело.

Маркус, увидев её, не смог удержаться от того, чтобы не попробовать свои старые донжуанские трюки. Он улыбнулся и, бросив в сторону лукавый взгляд, произнёс:

– Сеньора, приятно видеть вас на мостике. После дежурства, может, прогуляемся по кораблю? Я вас приглашаю в бар, где намерен угостить вас баварским вином 1802 года…

Эллена, даже не моргнув, сразу отрезала эти неуклюжие ходы:

– Пацан, я старше тебя на десять лет, и такие юнцы меня не привлекают. Займёмся лучше делом. Ты сделал расчёты гравитационного манёвра у Юпитера?

Маркус быстро сменил тактику, хотя внутренне напрягся:

– Начал, – соврал он, пытаясь не выдать себя. На самом деле, он до этого момента просматривал эротические картинки на своём планшете. – Закончу позже. Ведь время ещё есть?

– Есть, – кивнула Фоейрштайн, даже не взглянув на него. Она села за пульт управления и перевела системы на свой личный код. Это означало, что весь корабль теперь был подчинён ей.

Едва она это сделала, как раздался громкий удар по борту, и корабль затрясся. В мгновение ока загорелись огни тревоги, заполняя мостик тревожным красным светом.

– Метеорит, – крикнула Эллена, побледнев, но сохраняя хладнокровие. Она быстро взглянула на данные компьютера и с твёрдостью в голосе сказала: – Небольшая пробоина в отсеке морозильных камер! Инженерам-механикам срочно направиться туда!

На экранах внутреннего наблюдения было видно, как пятеро братьев-механиков вскочили со своих мест и бросились на палубу, где располагались камеры с мертвецами. Эллена, не отрывая взгляда от приборов, вдруг посмотрела на Маркуса и заявила:

– Вам бы следовало сходить туда тоже. Посмотрите, как специалисты устраняют пробоину – это может вам пригодиться.

Маркус кивнул и двинулся на нижние палубы. Корабль был огромным, как морской круизный лайнер, но благодаря тому, что он успел выучить его схему, он быстро нашёл нужное место. К тому моменту, когда он прибыл, братья уже заделали пробоину и собирали инструменты. Маркус подошёл ближе, чтобы осмотреть работу.

Пробоина была закрыта крепкой металлической заплаткой, которая крепко удерживала атмосферное давление и предотвращала утечку воздуха в космос. Вокруг неё были видны следы от сварки и крепёжные болты, которые удерживали защитный экран на месте.

Когда механики ушли, Маркус заметил, что оказался рядом с той самой капсулой, где покоилась Габриэлла Вольф, девушка, чья смерть до сих пор не давала ему покоя. Его вновь охватило чувство жалости и сострадания. Он осознал, насколько коротка и хрупка жизнь, и насколько беспомощным может быть человек перед лицом судьбы.

Он осторожно постучал пальцем по стеклу капсулы, словно надеясь каким-то чудом разбудить мёртвую девушку. Его лицо было сосредоточенным, словно он пытался найти в этом жесте какой-то скрытый смысл. Но в ответ было лишь молчание.

Вздохнув, Маркус отправился в столовую, где его ждал вкусный ужин с пивом. Весёлая Изабель Франк, кок корабля, болтала без умолку, рассказывая старые анекдоты, которые Маркус, кажется, слышал ещё в детстве. Для неё эти истории казались новыми и чрезвычайно забавными, её смех разносился по всему помещению.

Кроме них, в столовой находился и первый пилот Иван Яковлевич, который сурово взглянул на Маркуса из-под густых бровей, а затем вернулся к своему блюду – тарелке макарон по-флотски. Это было простое, но сытное блюдо, которое Иван, по всей видимости, ел с удовольствием.

– Это типично русское блюдо, – шепнула Изабель Маркусу. – Хочешь попробовать?

– Нет, не хочу, – отказался он. – Я лучше поем пиццу и запью пивом.

– У нас малоалкогольное пиво – всего один процент, – призналась Франк. – Наш корабль всё-таки с миссией религии, и алкоголь противоречит многим верованиям.

– Ох, трудно быть атеистом на борту «Харона», – сердито произнёс Маркус.

Услышав это, Иван Яковлевич вздернул густыми бровями в знак негодования, но ничего не сказал и продолжил есть свои макароны, не уделяя молодому пилоту больше внимания.

Вернувшись в свою небольшую, но уютную каюту, Маркус уселся за стол и открыл свой планшет, намереваясь написать письмо друзьям на Землю. Он уже знал, что будет писать – текст должен был быть ярким, полным захватывающих деталей и героических подвигов. Он улыбнулся про себя, когда вспомнил недавний инцидент с метеоритом и пробоиной, но правды в его письме не будет ни капли.

«Друзья, привет с борта „Харона“! Служба идёт отлично, каждый день приносит новые вызовы. Сегодня, например, мне пришлось самолично заделывать пробоину в корпусе корабля после того, как нас зацепил метеорит. Представьте: красные огни тревоги, тревожные сообщения на мостике, а потом я – с инструментами в руках, как настоящий герой, поднимаюсь к пробоине, не обращая внимания на холод космоса за тонкой стенкой, и успешно справляюсь с задачей! Как это было захватывающе!»

Маркус почти засмеялся вслух, представляя себе выражения лиц своих друзей, когда они прочтут это письмо. Никто из них не узнает, что на самом деле он стоял в стороне, наблюдая, как настоящие специалисты-механики справляются с проблемой. Но разве он мог им признаться в этом? Они бы подняли его на смех, узнав, что он служит на корабле-саркофаге, развозя мертвецов по солнечной системе.