Kitabı oxu: «Попаданка для короля морей», səhifə 12

Несколько мгновений капитан смотрел на меня, будто оценивая, а потом рассмеялся.

– Значит, старый пень все-таки проболтался, а ты все знала, – подытожил он, и настала моя очередь отводить взгляд. – Знала, что я люблю тебя, но упорно продолжала делать вид, что тебе все равно. В первый раз, когда ты спросила, я не хотел на тебя давить. А потом решил, что не стоит рисковать и портить наши дружеские отношения. Ты ведь даже не пыталась мне намекнуть…

Он признался на удивление простою Без натуги и пафоса, зато с искренностью, которой я никогда раньше не слышала. Осознав, какие мы оба идиоты, я тоже усмехнулась, а потом подалась вперед и сделала наконец то, чего мне так хотелось в последние несколько недель – поцеловала капитана в губы.

Он ответил сразу. Сжал меня в объятьях, ненадолго отстранился, чтобы взглянуть на мое лицо, и, увидев широкую улыбку, поцеловал снова. Я прижалась к теплому телу, обвила ладонями его шею, аккуратно касаясь прорезей жабр. Из груди Фрэдерика вырвался шумный выдох, почти стон. Я поняла, что случайно нашла очень чувствительную зону, и тут же воспользовалась этим. Он прижал меня к себе еще крепче, я почувствовала, как его рука пробирается под рубашку, ласкает спину, и блаженно прикрыла глаза, но Фрэдерик отстранился, и судя по сжатым губам это стоило ему огромных усилий.

– Надо вернуться на корабль, – на сказал он, и по голосу я услышала, насколько сильно сбилось его дыхание.

Слегка обиженная такой реакцией, я поправила рубашку и развернулась в поисках тропы, по которой мы шли ночью. Хотела сказать что-нибудь колкое, но в голову ничего не приходило, она вообще стала на удивление пустой. Фрэдерик подошел сзади и обнял меня за плечи.

– Думаю, в моей каюте, с бутылкой хорошего вина беседовать будет гораздо приятнее, – прошептал он мне на ухо, а потом привычно взял меня за руку и пошел вперед.

Глава 28

Когда мы добрались-таки до корабля, и Фрэдерик захлопнул дверь своей каюты, от романтичного настроения не осталось и следа. Я заметалась из угла в угол так же, как в моей голове метались беспорядочные мысли.

Как убить Грэгори, если я не могу даже ступить на землю? Да и вообще каково это – убить человека?

– Насколько я помню, остров Мартен принадлежит семье Эстер, – вдруг выдал Фрэдерик, почти насильно усаживая меня на стул. – Готова к встрече со своим отцом?

– Прелестно, – протянула я, откидываясь на спинку с такой силой, что она хрустнула под спиной.

– Может, твой отец поможет нам? Или… не хочу тебя пугать, но англичане отбили Мартен у французов всего лет восемь или десять назад. А де Леви – как раз французский офицер. Что, если его отправили отвоевывать эти земли обратно?

– Ну не хватало мне только ввязаться в войну за колонии, – я уперла локти в колени и спрятала лицо в ладонях.

– Никто тебя не просит ввязываться в войну. Богини обещали тебе свободу, а взамен – всего-то отомстить одному офицеру, – в голосе Фрэдерика послышалось легкое раздражения, и я подняла на него удивленный взгляд.

Отомстить. А ведь я клялась Эстер, что защищу ее отца и отомщу за ее смерть. Значит, все сходится, и я…

– Иди сюда, – шепнул Фрэдерик мне на ухо.

Я даже не успела заметить, когда капитан подошел, а он уже легко поднял меня на руки и уселся на кровать так, что я оказалась на его коленях.

– Дай себе хоть немного отдохнуть, иначе вообще ничего не сможешь сделать.

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Осторожно прижалась к широкой груди, опасаясь спугнуть спокойствие и уют, накрывшие меня вместе с крепкими объятьями. Я бы наверное могла просидеть так несколько часов, но Фрэдерик потянулся ко мне и снова поцеловал – так нежно и осторожно, что перехватило дух. раньше я считала, что столь бережные прикосновения можно увидеть только в женских фильмах, но теперь, когда со мной обращались, будто с редкой хрупкой драгоценностью, происходящее завораживало и… дико возбуждало.

***

Понадобилось почти две недели, чтобы добраться до острова Мартэн. Будни на корабле шли своим чередом, но ночами я видела один и тот же кошмар. Глазами Эстер я снова и снова наблюдала за тем, как вдалеке, под белым парусом, Грэгори обнимает и целует миловидную незнакомку, и грудь будто пронзали миллионы стрел – и эта боль оставалась со мной на весь день, постепенно приглушаясь, чтобы на следующую ночь вновь напомнить о себе.

Видение чужого прошлого не тревожили меня только в те моменты, когда я проводила ночи в каюте Фрэдерика. К слову сказать, чем ближе мы подбирались к цели, тем больше становилось таких ночей. От его нежной заботы я расслаблялась так, как никогда не могла, кажется, даже в прошлой жизни, и тогда, утомленная ласками и страстью, спала крепко и поднималась с кровати доброй. И малодушно радовалась тому, что точно не забеременею, ведь прямо сейчас дети – это последнее, что мне нужно.

Примерно за день до того, как мы увидели землю, нас нагнал корабль Стэфана. Мы заметили его к вечеру, Фрэдерик заметно напрягся, да и я ожидала если не боевой стычки, то не слишком теплой встречи, но капитан, который стал еще больше походить на амфибию за несколько прошедших недель, навестил наш корабль с мирным визитом.

– Я… мне придется помочь вам. Богини направили, – как всегда без эмоций сообщил он, едва уступив на борт. На все мои попытки узнать, почему он принял решение подчиниться, капитан лишь отмахивался и повторял "так надо".

К тому моменту, как на горизонте показались очертания острова, я преисполнилась решимости выполнить приказ морских богинь. Сны довели меня до состояния скованности и странного тумана в голове: я поняла, сколько страданий причинил Эстер этот офицер, и сама уже извелась, наблюдая тягуче-печальные сны, поэтому, осознав, что избавление от них близко, воспряла духом.

Клинок, найденный в сеноте, очистила еще на прошлой неделе. Один из моряков вставил его в короткую круглую деревяшку, которую оказалось вполне удобно держать вместо ручки, и перемотал место соединения рукояти и лезвия полоской кожи. Получился своеобразный нож, хоть на особое ритуальное оружие он не походил.

Я наблюдала за тем, как приближается остров, почти непрерывно, и одна из первых заметила у его берегов корабли. А потом до нас донеслись глухие звуки пушечных залпов. "Голландцы" приближались к Мартену так быстро, как только могли, и когда на вражеских кораблях осознали, что мы идем именно к острову, выстрелы затихли. Светлые тучи затянули почти все небо, оставив на нем только тонкие голубые прожилки, и вода стала серой. В воздухе повисла зловещая тишина.

Я сосредоточилась и коснулась амулета. Где же этот Грэгори? На каком из кораблей. Но сила только указывала в сторону острова, и определить положение цели хоть сколько-нибудь точно у меня никак не получалось. Тем временем корабль Фрэдерика быстро приближался к замершим как звери перед прыжком кораблям у берега. Всего три – крупный флагман и два судна поменьше. на стенах крепости я вскоре разглядела пушки, и поняла, что если "Голландцы" и люди из форта атакуют одновременно, у противника не останется шанса.

Когда мы подошли на расстояние пушечного выстрела, орудия "Голландца" уже были готовы к залпу. А мне наконец удалось понять, на каком из судов прячется Грэгори. Эта трусливая крыса сидела не на флагмане, и даже не стояла на палубе одного из кораблей, а малодушно закрылась в трюме крайнего слева фрегата.

– Фрэдерик, вы же…

– С французами разберемся, но как достать Грэгори? – перебил капитан, занеся руку для команды залпа.

– Первым пустите на дно вот ту посудину, а дальше я справлюсь сама, – я указала на тот корабль, где пряталась моя цель, и, не дожидаясь ответа, нырнула.

Окрик капитана услышала уже в воде – он донесся до меня приглушенной волной. Но отвечать некогда. Я так и не успела составить план, и сейчас надо действовать быстро, чтобы офицер не успел выбраться на сушу – иначе мне не достать его еще лет семь.

Припоминая уроки плавания, я быстро направилась к фрегату. Над головой загремели пушечные раскаты, сначала только с "Голландцев", но очень скоро к ним присоединились и орудия форта. Я быстро добралась до корабля, с каждым метром все отчетливее осознавая, что Гэгори сидит в капитанской каюте. Добравшись до корабля, я начала кружить под дном, наблюдая, как валится от удара ядра мачта, как в корпусе появляются новые дыры, а во все стороны летят щепки.

До меня долетал приглушенный грохот и крики, но здесь, под водой, все оставалось спокойно и тихо. Все оказалось медленнее, чем я представляла. Грэгори все-таки вышел на палубу, попытался вывести корабль из-под огня, но "Голландцы" поочередно сыпали ядрами, не давая команде нормально работать.

И все равно ожидание оказалось томительно-долгим. И когда корпус, наконец, не выдержал, и в трюм хлынула вода, я почти с радостью отгребла подальше и подобралась ближе к поверхности, чтобы следить за людьми и не пропустить того, кто мне нужен.

Пока матросы пытались заделать одну течь, ядра вражеских кораблей наделали множество новых. И вскоре я видела, как люди – кто вплавь, кто на лодках, ретируются с корабля. Но Грэгори медлил. Надо же, каков джентльмен! Однако вскоре и он погрузился в одну из шлюпок.

Корабль медленно и величественно умирал, погружаясь в морскую пучину, но его безжизненная туша меня больше не волновала. Я последовала за лодкой, но достаточно глубоко, чтобы с нее никто не смог заметить меня. Улучив момент, разогналась и ударилась всем телом о днище корпуса так, что лодка перевернулась. На миг перед глазами потемнело, тело возмущенно заныло, но, едва придя в себя, я схватила Грэгори, толком его не разглядев, и потащила дальше от остальных моряков. Им ни к чему видеть, что я сделаю с их капитаном.

Офицер сопротивлялся и бился, но его медленные движения я быстро пресекала. Оглянувшись, поняла, что отплыла достаточно далеко, и остановилась. Ладонью сжала неудобную рукоять и обернулась к офицеру, который из последних сил попытался всплыть, как только почувствовал, что я больше не держу его за шею. Молодой рыжий красавец, он ведь наверняка ничем не хуже остальных морских вояк. И почему из-за глупости какой-то девчонки я должна лишать его жизни? С другой стороны, зачем же было отправлять Эстер на "Голландец"? Не слишком ли жестокая расправа с глупой любовницей?

Сомнения парализовали меня лишь на миг, но этого для Грэгори оказалось достаточно. Он выхватил нож из-за голенища сапога, схватил меня за рубашку и притянул к себе, а в следующий миг мой бок пронзила острая боль. Кожу защипало, я на миг захлебнулась водой, а когда прокашлялась, заметила, что офицер уже всплывает и почти на поверхности. Зараза! У тебя был шанс, но теперь точно не уйдешь!

Из последних сил рванулась вверх, боль отдалась по всему телу, нога онемела и краем глаза я заметила дорожку крови, которая расплылась за моей спиной, но я успела схватить офицера за шиворот, с силой потянула на себя и подставила клинок. Короткое лезвие легко распороло мундир, прошло в плоть и застряло между ребрами. Я попыталась выдернуть его, но не смогла, так что бросила тело и попыталась грести в сторону одного из "Голландцев", но сумела преодолеть всего пару метров перед тем, как мир вокруг поплыл и потемнел, а тело окончательно перестало мне подчиняться.

На этот раз, наверное, все…

– Ты, деточка, так отчаянно стремишься к смерти, – шепот Ик-Чель слышался над самым ухом, но разглядеть ее я не могла. Я вообще ничего не видела, только чувствовала, как тело сковал холод, и слышала, как голос будто обволакивает голову.

– Может, пора? – по интонации я поняла, что Иштаб усмехнулась, и представила, как еще шире расплылись ее огромные щеки.

– Думаю, нет. Она ведь заплатила. Слышишь, иномирянка! – голос Иш-Чель стал громче, и я содрогнулась всем телом от силы, с которой он прозвучал.

Попыталась ответить, но из груди вырвались только слабые хрипы.

– Она жива, – заорала Мариота прямо мне в ухо, и я от неожиданности глотнула так много воздуха, что снова закашлялась.

– Это не повод так орать, – просипела я и попыталась сесть, но чьи-то руки уверенно уложили меня обратно. Судя по всему, на доски палубы.

– Все закончилось, тебе надо отдохнуть, – перед глазами еще плясали разноцветные круги, я почти ничего не могла разглядеть, но нежность руки Фрэдерика я ни с чем бы не перепутала. – У тебя получилось.

Я послушно расслабилась, ощущая, как Мариота колдует, едва касаясь пальцами моей кожи на раненом боку, и вскоре уже смогла открыть глаза. Чтобы посмотреть в небо – все такое же серое и маловыразительное.

– Эстер!

Я дернулась и повернулась к источнику голоса. Конечно же, узнала отца Эстер из снов – приятного старика среднего роста, с красивой военной осанкой и широкими плечами. Богатые седые бакенбарды, кажется, тряслись от того, как быстро он подошел ко мне.

– Бартоломео Д`Обиньи, премного раз встрече, – сказал Стэфан, и я как раз вовремя приподнялась на локтях, чтобы увидеть, как оба капитана отвешивают моему отцу по-армейски сдержанные поклоны, а он раскланивается в ответ.

– Благодарю за помощь. И за то, что с моей дочерью все в порядке. Как я могу вас благодарить? – губернатор посматривал на Стэфана с опаской, но оставался вежлив. Похвально, особенно с учетом того, что выглядит мой несостоявшийся жених уже совсем как морское чудовище.

При мысли о том, что Стэфан, возможно, скоро разделит участь старого кока, в груди заныла тупая тоска. Хоть мы и не стали по-настоящему близки, все же провели вместе много времени. Они ничем не обидел меня, а то, что я не смогла его полюбить – не моя вина.

– Обсудим это позже, – прервал Фрэдерик и присел на корточки рядом со мной, помогая подняться.

– Полагаю, во многом своим спасение я обязан тебе. Ты очень изменилась, дорогая, – при взгляде на меня – вернее, на Эстер, взгляд старика потеплел.

Я посмотрела в его глаза, светящиеся от улыбки, и не решилась рассказать правду. Пусть старик умрет счастливым.

– Полагаю, что так, отец, – я улыбнулась и посчитала, что на этом формальности исчерпаны, но Бартоломео подался вперед и с силой обнял меня.

Я в ответ на объятья прижалась к щеке с бакенбардой и почувствовала, как по щеке скатывается горячая слеза. Родителей в том мире я не знала. Меня воспитывала тетя, с которой мы не общаемся уже очень давно, и она наотрез отказалась рассказывать мне хоть что-нибудь о маме и папе. А Эстер любили.

Я бы долго не выдержала этой пытки и разрыдалась, но старик наконец-то отстранился и повернулся к Стэфану.

– Моя дочь все еще требуется вам, капитан, или я могу забрать ее домой? – спросил он холодно, но вежливо.

– Она теперь помощник штурмана на моем корабле. Мне очень жаль, но сойти на землю она не может, – ответил Фрэдерик вместо опешившего коллеги.

– Вообще-то может… – шепот пронесся над палубой вместе с замогильным холодом, и обернувшись, я увидела богинь.

Они зависли над палубой так же легко и естественно, как парили над водами подземного озера. Я краем глаза заметила, что отец побледнел, но с места не сдвинулся.

– Ты выплатила долг. Домой мы тебя вернуть не можем, но ты вольна сойти на землю и продолжить жить так же, как прежде, – пророкотала Иштаб, недовольно поглядывая на Ик-Чель. Та лишь хмыкнула в ответ.

Новость поразила меня. Я несколько мгновений открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить хоть слово, будто меня – глубоководную рыбу – только что выкинули на раскаленную солнцем палубу.

– А что будет с остальными? – наконец, спросила я, чтобы оттянуть момент решения.

Богини переглянулись, их улыбки показались мне зловещими. На этот раз заговорила Иштаб, и, казалось, она крайне довольна исходом дела.

– Теперь у нас есть еще один капитан. Грэгори займет место одного из вас, – богиня перевела взгляд с Фрэдерика на Стэфана и обратно. – Сами решайте, кому освободиться, а кто продолжил нас служить.

Я тоже повернулась к морякам, но ни секунды не сомневалась в исходе дела. Так и получилось: Фрэдерик кивнул Стэфану и одобрительно улыбнулся.

– Ты так долго этого ждал. Я не управе отнимать у тебя избавление.

Но, к моему удивлению, Стэфан покачал головой.

– Беа… Эстер убила Грэгори, ей и решать.

И оба капитана уставились на меня с опасением.

Я посмотрела, как хмурится Фрэдерик, как Стэфан сжимает кулак, хоть ни один мускул на его лица не дрогнул, перевела взгляд на богинь, но они, похоже, забавлялись открывшейся сценой – обе по-прежнему зловеще улыбались и наблюдали за мной.

– Ты хочешь жить на суше, Фрэдерик? – на всякий случай спросила я, хотя уже знала ответ.

– Если ты пожелаешь, я буду жить с тобой где угодно. Но мой дом – море, и этого уже не изменить, – с печальной улыбкой ответил он и посмотрел на горизонт.

Я проследила направление его взгляда и несколько мгновений мы оба смотрели на едва заметную линию, разделяющую море и облака. Вспоминались уроки Дугласа, шторма, закаты, ночные дежурства у штурвала и нежные руки. Вспоминалась безумная одержимость Стэфана, слезы Мариоты и печальыне глаза старика-кока. на самом деле свой выбор я сделала уже очень давно.

– Стэфан, Фрэдерик прав. Тебе и твоим людям пора избавиться от плавников, – я протянула капитану руку, и он с силой сжал ее. На его лице я впервые увидела искреннюю широкую улыбку, и улыбнулась в ответ.

– А я хочу остаться на этом корабле. Конечно, если капитан не против, – сказала я, разворачиваясь к богиням.

– Ты все еще часть команды, – тихо произнес Фрэдерик, и хоть я стояла к нему спиной, слышала, сколько тепла в его голосе.

Казалось, Ик-Чель и Иштаб ничуть не удивились. Синхронно кивнули и растворились в воздухе. Уже после того, как от их силуэтов остался едва заметный туман, над нашими головами разнесся тихий шепот.

– Да будет так!

Эпилог

Краешек солнца только показался над морем, небо и вода еще темнели, не отойдя от ночного сна, да и у меня глаза слипались – ночные дежурства, в которые меня с одобрения Дугласа ставили уже две или три недели, все еще давались тяжело.

Я уже предвкушала, с каким удовольствием растянусь на кровати, и тихо завидовала крысюку – он как-то умудрялся дремать прямо на моем плече. Но когда спустилась с капитанского мостика в ожидании штурмана, из трюма выбрался Грэгори. Растрепанный, в одной рубашке, он медленно прошел вдоль палубы и облокотился на борт.

Где он возьмет корабль? Как вернет команду? Когда я спросила обо всем это Фрэдерика, он равнодушно пожал плечами. "Мое дело – доставить его в Монтсеррат. Остальное меня не касается". Я тоже не особенно волновалась о нем, но остался один вопрос, который я ужасно хотела ему задать.

Когда я приблизилась, офицер дернулся, но быстро взял себя в руки.

– Бить не буду. на этот раз, – я хищно улыбнулась и поравнялась с будущим капитаном нового "Голландца". Прочем, может, он назовет свой корабль как-то иначе.

– Тогда чего тебе надо? – проворчал он, показательно отвернувшись.

– Хочу понять, зачем было так подставлять… меня? Почему именно на "Голландец"? – прямо спросила я и попыталась заглянуть в яркие, еще совсем живые глаза, но Грэгори снова отвернулся.

– Твой отец разыскивал меня. Угрожал, хотел, чтобы я на тебе женился. Но мой старик уже договорился о помолвке, я не мог отказаться. Когда я чинил корабль на Монтсеррате, до меня дошло письмо от губернатора Мартэна. Очень… эмоциональное письмо. Я разозлился, не знал, что делать. Пошел к местной ведьме-жрице, хорошенько ей приплатил, и вместе мы придумали этот план, – равнодушно объяснил офицер.

На миг в груди всколыхнулась злоба – он так просто распорядился жизнью невинной девушки! Ну, может не совсем невинной, но стать пленницей призрачного корабля она точно не заслужила. Но гнев улегся, когда я заметила, что на шее будущего капитана проступают жабры. Вот пусть теперь разбирается со всем, что натворил. А я ведь еще хотела его пощадить, этого… В прочем, уже неважно.

Получив ответ, я сочла, что продолжать разговор нет смысла, и отвернулась. Заметила Фрэдерика и подошла к нему, сама еще не зная, зачем. Он притянул меня к себе, касаясь все так же нежно, как в тот раз, когда счищал перепонки с моих пальцев, коснулся губами уха.

– Отдохни у меня, сегодня в офицерских каютах будет шумно.

Я на миг задержалась в его объятьях, но нехотя отстранилась. И отправилась отдыхать: знала, что в этот раз смогу уснуть без жутких видений, по-настоящему спокойно.