«Арабелла. Музыка любви» kitabından sitatlar

Младший Моразини замолчал, поэтому старший, глотнув из бокала, произнёс: – Всё это звучит слишком пафосно. Если ты хочешь меня о чём-то спросить, то спрашивай прямо, а не вытанцовывай вокруг меня тарантеллу молодым барашком.

сиятельство, фамилия – довольно лёгкая ноша для тех, кто не чтит предков, и тяжёлое бремя для тех, кто предан им не только памятью, но достоинством и честью. Эта самая память сыграла со мной злую шутку. Я не помню, кто мои предки, но, видит Бог, я стараюсь ничем не опорочить фамилию, о которой, к моему большому сожалению, ничего не могу вам рассказать.

– Вы говорили что-нибудь о нас вашему брату? – спросила она, пытаясь утихомирить возбуждённое дыхание. Моразини резко выдохнул, а потом ухмыльнулся, привычно отправив кверху бровь: – Вы же только что утверждали, что никаких «нас» не существует.

Моразини приобнял рукой девушку за талию, пододвинув её к себе практически вплотную. – Я хочу, чтобы вы смотрели мне в глаза, когда я произнесу самые главные слова в моей жизни. Она стремительно закрыла его рот своей ладошкой. – Молчите, граф, не произносите того, что может причинить боль вашему брату. Пока это не сказано, оно всего лишь призрачно и иллюзорно. Порождено переменчивой фантазией и обманчивым воображением.

– Почему? Я не понимаю! Объясни мне, иначе я сойду с ума, – в голосе мужчины, помимо вопроса, слышалась звенящая страсть. – Я не могу. Не должна. И объяснить не могу. Но знаю точно, что так будет лучше для вас. – Что за глупости? Ты не можешь решать это за меня. Я готов на всё. Готов нести ответственность за последствия, только скажи «да».

: от всего плохого есть два лекарства: одно – время, другое, на вес золота, – молчание

Сонату ре-минор K 141 своего кумира Доменико Скарлатти

Сонату ре-минор K 141 и Сонату до мажор K 159.

Le rappel des oiseaux 100  Жана-Филиппа Рамо

маленький лучик счастья, благоденствия, неясных мечтаний, нежданных везений, радостных дней.