Автомобиль у поребрика

– Каждому свое, – ответила Вероника, – тут надо учитывать разные факторы… Не дано таланта, или зарыл его в землю, или обстоятельства так сложились; сбили на взлете. В начале 90-х бывшие двоечники и второгодники на "мерседесах" рассекали и "цепуры" с "гайками" носили, а доктора наук в Китай за разноцветными трусами ездили и торговали ими у метро…

– Ионов и Астафьев тоже из этих двоечников, – вспомнил своего предшественника и его верного помощника в мэрии Краснопехотского Виктор, – как-то Ионов обмолвился, что в начале "лихих 90-х" у них была большая компания, дружное братство, а теперь из всей компании только они с Астафьевым остались в живых и на свободе… "И бывший зэк, и бывший академик – кто что хотел, тот получил сполна!" – хрипловато пропел он, подражая певцу. – Зато сейчас все на место встало, ты видела аллею почетных докторов Университета? Наука снова в почете, и это радует. Общество, в котором профессор синтетическим барахлом в переходе торгует – больное общество, и мне его жалко. Может, кому-то и нужны легко управляемые неучи, привыкшие "жить на позитиве и ни о чем не париться", но здесь их точно не найдешь. Я уже провел одну встречу с будущими экономистами и с радостью отметил, что блестящих любознательных и умных взглядов в аудитории было больше, чем скучающих или ошалевших, пялясь в гаджет. Чем больше в обществе развитых, мыслящих людей – тем лучше у общества перспективы. Но я что-то увлекся. Разговорился, как на лекции. О чем ты мне хотела рассказать?

Вероника встала, чтобы обновить лосьон для загара, и только закрыв флакон, ответила:

– Да вот познакомилась с очень интересным человеком…

Виктор приподнялся, приподняв брови.

– Интересным в качестве героя будущего цикла публикаций, Витя, а не то, что ты подумал, – успокоила его Вероника. – Начнем с того, что даже его сподвижники ни разу не видели его лица. На людях он все время появляется в латах и шлеме Дарта Вейдера.

– Хм. И чем же он занимается? Фоткается с туристами на Невском или около Зоо?

– Нет. Он – владелец блога.

– А-а! Блогер Вейдер! – хлопнул себя по лбу Виктор. – Совсем из головы вон. Прошлым летом в новостях на центральном телеканале прошел сюжет о том, как он раскурочил контактный фонтан в Тепломорске. Кстати, правильно сделал, – добавил олигарх. – Я в Краснопехотском тоже два таких фонтана открываю первого июня. Один – в бэби-зоне городского парка, другой – возле детской площадки. А на центральной городской площади их втыкать считаю в корне неправильным. Всему свое место, и я предпочитаю центр города как-то иначе украшать.

– "А чтотуттакова, эттажедеети, а разве вы сами в детстве никогда не бегали голеньким, значит, у вас детство было ужасным, ах, вы бееееедненький, сознайтесь, вы просто завидуете детскому счастью", – писклявым голосом затарахтела Вероника. Увидев недоумевающее лицо Морского, она расхохоталась:

– Это попурри из отзывов защитников тепломорского фонтана. Или ты подумал, что я чокнулась?

– Детство у меня было счастливым до девяти лет, – серьезно сказал Виктор. – Хоть я и не бегал телешом по центральной площади.

Ника тоже посерьезнела. Она помнила рассказ Морского о череде трагедий, обрушившихся на его семью. Виктору было девять лет, когда в Чечне погиб его старший брат, 20-летний Алеша. Начал выпивать от горя отец. Однажды, когда он бежал за второй бутылкой в ноябрьском туманном "молоке", его сбил грузовик. Повредилась рассудком мать. Как-то раз она ушла из дома искать старшего сына, который, как ей казалось, ушел гулять и забрел за околицу, и не вернулась. 14-летнего Витю усыновила тетя, сестра матери. И через несколько лет Морской, уже студент-четверокурсник, узнал, что его двоюродную сестру, 17-летнюю Диану, с которой он был очень дружен и которая помогла ему выбраться из кокона, в котором он замкнулся после гибели брата и обоих родителей, обманом вовлекли в секс-бизнес. Через год Дина заразилась и заболела СПИДом. Узнав об этом, хозяева приказали "утилизировать" ее. Девушка пропала бесследно. Ее отец попытался доискаться до правды и вскоре, если верить полицейскому протоколу, ввязался в пьяную драку в сомнительном кабачке и был убит. За 11 лет Виктор потерял пятерых родственников.

– А сегодня он со своими бойцами разнес в хлам спонтанную парковку самокатов около Гостиного двора, – продолжала Вероника. – Я освещала этот стрим, и в понедельник сдам готовый текст ответсеку, а электронная версия уже есть на нашем сайте.

– Опять эффектно появлялся под звуки "Марша Империи" в клубах дыма? – Морской потянулся. – Гм… В самом деле интересный человек. Интересно понять, почему он предпочитает маску своему настоящему лицу. У него есть причины скрывать свою внешность? Герой эпопеи Лукаса был вынужден носить шлем и латы потому, что был обезображен ожогами и без защитного костюма погиб бы. И изначально его звали не Дартом и не Вейдером…

– И этого парня, я думаю, тоже родители иначе записали, – ответила Вероника. – Нужно быть совсем уже ненормальными, чтобы в метрике своего ребенка записать "Вейдер, Дарт Иванович"… или Петрович.

– Я прочту твой репортаж вечером, перед сном, – Морской потянулся и поцеловал Веронику. – Знаешь, он – моя родственная душа: ставит цель и добивается. Вот только меня никогда не тянуло напяливать на себя костюм какого-нибудь Бэтмена или Спайдермена. Я – Морской, и, как говорил персонаж "Нотр-Дам де Пари", даже камни отзываются на это имя. Нет, Ника, твой коллега неправ, Вейдер точно не "кукукнутый". По твоему описанию, он не из тех позеров, которые просто так, из-за тараканов в башке, корчат из себя героев кино или фэнтези. У Вейдера есть причины быть именно лордом Ситхов, а не Ваней Тапкиным или Петей Тряпкиным.

– Или он рассчитывает привлечь к себе внимание загадкой, – предположила Вероника. Плечи начало припекать, и она капнула на них еще немного лосьона. – Тапкин-Тряпкин, Ваня-Петя – это скучно, их толпы, и все в блогах строчат, и все на виду со своими лохмами, прыщами, матерком, щетиной и сутулыми плечами, и среди них легко затеряться. А он – ВЕЙДЕР. Человек-загадка. Можно что угодно нафантазировать, мысленно снимая с него костюм…

– Только все лучше не снимать, а то есть риск разочароваться.

– Вау-ви, – повторила вейдеровское словцо Ника, – это что-то новое, обычно у нас все наоборот, это я тебя всегда ревную…

– И каждый раз напрасно, – ответил Виктор, – а вот я насторожился. Неужели ты тоже мысленно раздеваешь этого сокрушителя фонтанов и лорда Капец Самокатам?

– А это тебе моя мстя страшная за Глафиру и Розалию, – Ника со смехом вскочила и вбежала в воду. – С одной ты на набережной ворковал, другую учил, как шар в боулинге метать так, что она чуть из юбчонки не выпала! А вот теперь понервничай из-за того, что я мысленно устраиваю стриптиз Вейдеру! – она шлепнула ладонью по воде, окатив вбежавшего следом Виктора тучей брызг. – Нет ничего страшнее, чем месть обиженной женщины, да будет тебе известно, Морской – Страх Всех Камней! Ты не знал этого? – Ника нырнула, проплыла под водой и вынырнула посередине бассейна.

– Ах ты коварная, аморальная особа! – Виктор широкими саженками погнался за ней.

– А знаешь, на видео впечатляюще смотрится, как он ломает самокаты, как деревянные прутики, – поддразнила его Вероника, – а потом отменным пИнальти отправляет в дальний полет парочку защитников "железных коней"…

– А еще более впечатляло, – не удержался Виктор, – как он потом деранул в сторону Думской от полициантов! – он догнал Веронику. – Плащ выше головы, сапоги в задницу влипают, чуть меч не потерял! Хорошего ты себе "лыцаря" нашла, пока я тут сею разумное-доброе-вечное и делюсь с юношеством своими житейскими воззрениями кота Мурра! И впрямь хорош. Бегает, как олимпийский чемпион. Чуть из штанов не выпрыгнул.

– Можно подумать, твои пассии были леди Совершенство, – отбрила его Вероника. – Фу, Витя, и где были тогда твои глаза? И мозги тоже? Или ты тогда грешным делом думал, а не головой?

– Я просто проводил сравнительный анализ, – быстро нашелся Виктор. – И сделал вывод, что ты – лучше всех.

Вероника только обняла его и улыбнулась в ответ.

***

Полгода назад

Он с ненавистью смотрел на замаскированного. А тот прищурился, скрестил руки на груди и снисходительно ждал. Потом счел нужным напомнить о том, что разговор еще не окончен:

– Так не объясните ли вы мне, за что я должен заплатить вам такие деньги? Или, может, вы передумали и согласны на бартер на моих условиях?

Он не выдержал. Слишком много неудач на него свалилось – как началось все это коронабесие, так его фортуна словно захворала китайской заразой и ослабела. А тут еще бывший однокурсник, притопавший поступать в китайских кроссовках, сейчас на гребне волны, постит в социальных сетях свои фотографии – дорого одетый, за рулем сверкающих элитных авто или за столиком в кофейне на фоне пафосного курорта, загнул пальцы и горя не знает. А он тут мотается весь день по городу с коробками и пакетами, стучит в двери, дозванивается по телефону до заказчиков, которые сначала по десять раз звонят в службу доставки с воплями, а потом где-то шляются и заставляют его прыгать, как дурак, под дверью. Еще немного, и он бы послал по известному адресу и "Покупайку", и коробки, и долдонов-сотрудников, и идиотов-заказчиков, вечно недовольных, орущих, пишущих жалобы и сующих крупные купюры, с которых у него нет сдачи… А теперь он еще и сесть может далеко и надолго из-за этого хмыреныша в аптечной маске.

Улица опустела и затихла. Было такое ощущение, что во всем городе они остались одни. Фонарь над их головами замигал и погас. "И никто не увидит в случае чего", – почему-то мелькнуло в его голове.

***

Это был классический двор-"колодец", визитная карточка Петербурга на равных с разводными мостами, белыми ночами, пышками, кофейнями в полуподвалах, котокультурой и острым местным юмором на грани эпатажа и гротеска. Далеко вверху виднелся лишь квадратик голубого неба.

Именно здесь жил Николай Судаков, бывший однокурсник Гершвина, курьер "Покупайки", а в прошлом – обладатель красного диплома, сулящего ему завидное будущее.

Наум осмотрелся, сверился с номерами сомкнувшихся домов, и, убедившись, что все верно, зашагал к нужному парадному.

"А ведь рядом с Невским, – думал он, – пять минут и две арки, и ты на Невском, в историческом, так сказать, центре. А такое ощущение, что здесь совсем другой мир и даже время в этом дворе идет медленнее, чем снаружи…"

Наум ловко увернулся от летящего ему в грудь футбольного мяча, перепасовал его на площадку, где самозабвенно играли мальчишки лет по 10-12 и получил увесистого влажного шлепка от развевающегося на веревке огромного пододеяльника. Из приоткрытой форточки первого этажа басовито кричал ребенок. Из других орали наперебой телевизоры и музыкальный центр. У Гершвина возникло ощущение, словно он, пройдя через арку, попал в начало 80-х годов. Может, эту иллюзию создала звучащая из ближайшего окна песня о розовых розах для Светки Соколовой… "А я думал, что ее уже никто и не слушает!"

Домофон на Колькином парадном не работал. Дверь по случаю жары подперли кирпичом. Из проема потянуло смесью запахов табака, хлорки, мясного бульона и каких-то солений.

Вспомнив свое парадное в клубном доме "Esper Club" на Крестовском острове, с блестящими поверхностями, лифтом и прочими атрибутами жилищного комплекса премиум-класса, куда он вселился в прошлом году в пятикомнатные апартаменты, Наум вздохнул: "Эх, Колян, каким же ветром тебя сюда занесло? Не ты ли уверял, что сделаешь себе имя и к сорока годам будешь иметь офис на Невском, подъезжая к нему на "крокодиле" с охраной и длинноногая секретарша 90-60-90 будет подавать тебе кофе?.."

Поднявшись к почтовым ящикам, Наум сразу увидел, что Николай давно не забирал почту. Его ящик был переполнен. Рекламные листовки и бесплатные газеты плотно торчали из проема. Наум не без усилия вытянул нижний яркий листок, на котором ему померещилась… Нет, не померещилась елочка, под которой жизнерадостный мордастый Дед Мороз потрясал смартфоном, вынутым из пухлого мешка. "Тариф Новогодний!!! – гласил текст в облачке над головой елочного деда. – 0 рублей!!!"

"Опять Новый год, – мрачно подумал Наум, – и в машине, Витек говорил, нашли новогодние коробки… Чует моя чуйка, тут назревает большая …опа – Новый год!"

Лифт подъехал только минут через пять, натужно крякнув, открыл видавшие виды створки, и при виде его кабины брезгливый Наум решил, что лучше поднимется на нужный этаж своим ходом. "Свиньи… Как только самим потом не противно ехать? – чертыхался адвокат, поднимаясь на седьмой этаж. – Или своё г… им не воняет?"

Возле квартиры Судакова он остановился и снова хмыкнул. В двери торчало несколько записок в разных стадиях пожелтения. На резиновом коврике раскрошилась хлебная палочка, которую пытались засунуть в замочную скважину. Увидев над дверью паутину, которая спускалась почти до самой таблички с номером, Гершвин совсем помрачнел. Если бы дверь открывали хотя бы неделю назад, такая сеть не наросла бы. И крошки на коврике выглядели давно нетронутыми…

Двое мальчишек, с хохотом и топотом сбегающие с верхнего этажа, приостановились, с любопытством глядя на незнакомого мужчину в костюме от "Бриони" и сверкающих ботинках, благоухающего на все парадное парфюмом "Ангел Шлессер Ориентал", и этот аромат уже побеждал в неравном бою остальные плавающие по этажам запахи.

– А его дома нет, – сообщил один из мальчиков.

– Давно уже, – добавил его товарищ.

– И за квартиру он не платит.

– Говорят, что скоро ему все отключат, – хихикнул второй.

– А как давно? – спросил Наум, порадовавшись встрече с юными соседями Судакова. Они могли и машину Колькину запомнить. Мальчишки на этот счет более внимательны.

– Нууууу… Давно. С марта, наверное.

– Не, ты че, – возразил второй мальчик, – помнишь, он все тачку у дверей ставил, твоя мамка все ругалась, что с коляской не пройти, а потом тачка исчезла, это перед Новым годом было, помню, мы с папкой как раз елку из магаза несли…

По словам мальчишек, незадолго до Нового года машина соседа, до этого неизменно отдыхающая у самого входа в парадное, однажды не приехала на свое законное место. И мать одного из мальчиков, гуляя во дворе с младшим отпрыском, обрадованно говорила соседкам: "Наконец-то этот урод перестал ставить под дверьми свою бандуру! Вечно так раскорячивается, что не пройдешь! Я уже хотела ночью колеса ему проткнуть, или капот гвоздем исцарапать, чтоб знал!" "Вернется", – пессимистично отвечала дворничиха, баба Груня. "Вернется, будет колеса менять, – хихикнула мама, – помните передачу, где актриса соседу на машине типа матюк нацарапала и все за нее втопили, а ему п…лей в студии надавали? Еще Ханга приходила, классно его приложила, в таком шикардосном белом костюмчике, вау, она такая клевая, обожаю! Может, и этому нацарапать? Ночью выйти, капюшон натянуть и хрен что докажут, а он в другой раз не будет людям проход загораживать!" "За тебя Ханга заступаться не придет", – покачала головой рассудительная Груня. "А я с ним и сама справлюсь. Нормально, у самого "восьмуха" голимая, а пальцы растопырил, как будто на "мерсюке"!"

Да, снова совпадение: у Николая, по словам мальчишек, были именно "Жигули", "восьмерка".

– А цвет его машины не помните? – спросил Наум. – А то на днях мою машину у магазина какой-то придурок на "восьмерке" запер, я полчаса прождал, пока он выйдет. У него была белая машина, и магазин – тут, неподалеку…

– Не, не белая, – после паузы сказал один мальчик. – Ну… Серая, кажется.

– Неа, голубая, – поправил его товарищ. – И вечно грязная, ему влом было ее часто мыть.

Во дворе Наум достал пачку "Ротманса" и закурил. "Серо-голубая машина, "восьмерка"… Похоже, именно ее Витек и нашел, брошенную возле Университета. Да, дети мои, чем дальше в лес, тем толще волки!"

Осмотревшись, Наум сразу нашел людей, с которыми можно побеседовать и наверняка получить ответы на оставшиеся вопросы.

Радуясь солнечному дню, на скамейках под деревьями расположились пенсионерки. У детской площадки оживленно судачили о чем-то молодые матери. Их дети жизнерадостно обкатывали все качели и горки. Наум умел находить общий язык с любой категорией людей, особенно – с женщинами и скоро узнал, что Судакова действительно никто не видел с Нового года. Жил Николай один; женщины у него появлялись эпизодически и ненадолго. На работу ездил три дня через два и явно жил не по средствам. "То рублишки в ладони пересчитывал, – сказала продавщица близлежащего "Дикси", – булку вчерашнюю покупал, чтобы подешевле, а то вдруг нагребет полную тележку всего самого дорогого. Я еще как-то шутканула, когда пробивала товар: что, мол, инкассаторов грабанул и машину с трупами в канале притопил? А он ржет: да, мол, идите, посмотрите, она еще пузыри пускает, вот и спешу хабар прогулять, пока не повязали".

"То копейки до получки считал, то гулял, как ухарь-купец, удалой молодец. И это повторялось не однажды, по словам продавщицы. И откуда же у него появлялись эти большие, но нерегулярные доходы? Подпольные азартные игры? Какие-то аферы? Шантаж? Или какая-то совсем уже кровавая уголовщина?"

Наум чертыхнулся на идише и снова щелкнул зажигалкой. Если одно из его предположений верно, то исчезновение Коляна приобретает крайне нежелательную окраску. Как правило, судьба шантажистов трагична. Рано или поздно кто-нибудь из жертв может решить, что легче заставить шантажиста замолчать навечно, чем постоянно ему платить. "Не потому ли он так кого-то опасался? – адвокат вспомнил письмо Николая. – Кто-то дал понять, что устал отстегивать ему за молчание? Да и казино, махинации и уж тем более – криминальная активность тоже чреваты трагическими последствиями. И намек в письме на некоего сотрудника Университета мне не нравится. Тем более что и машина была найдена там же, – Наум расхаживал большими шагами по площадке для курения. – А ну как там завелась некая паршивая овца, которая сначала дала повод для шантажа, а потом приложила вымогателя на очередной встрече? Я знаю, в любой бочке меда может оказаться ложка дегтя, но наш Университет дорожит своей репутацией, даже в лихие 90-е не был замешан ни в каких грязных историях, хотя тогда времена были такие, что замарались почти все. Годы ушли на создание безупречного реноме. И все это под ударом, если Колян написал правду. Из-за одного ж…дыра клеймо ляжет на все учреждение. Тем более что хейтеры и так рады любой возможности оборать Университет в своих блогах, лентах и "телегах"… Да, дело деликатное, тут ювелирная точность нужна. Или точнее – как у сапера. Не тот проводок перережешь и готово: уши на Котлине, а ж… в Пулково улетела. Надо Нику с Витьком предупредить, чтобы были в этом деле поосторожнее и слишком ретиво лопатами не махали. Витек, я вижу, уже так и рвется махануть гордиев узел мечом со всей силы, да и Ника в стороне не останется. Предупрежу, что тут надо как по минному полю идти. А то одно неловкое движение…"

Наум вспомнил, как продолжал эту шутку Николай в курилке: "… И ты папа!" Судаков всегда любил сальные шутки, над которыми ржал первым. Но сейчас было уместно другое окончание: "И всему – упитанный пушной зверек!".

В расположенном поблизости ЕИРЦ долго ломались, но при виде удостоверения члена Федеральной палаты адвокатов с фамилией Гершвина, такой же известной, как фамилии Генри Резника и Павла Астахова, тут же открыли нужные ведомости. Судаков числился в должниках с прошлого года. "Даже за ноябрь не заплатил, – сообщила сотрудница расчетного центра, – у нас крайний срок установлен до пятнадцатого числа, то есть он до пятнадцатого декабря должен был оплатить услуги, но не оплатил и как в воду канул. Звонили ему, оповещения отправляли, все без толку. Наверное, отключать его будем – воду, электричество, газ, заглушки поставим. Что такое: полгода не оплачивает ни копейки и даже на звонки не отвечает!"

– А если он до 15 мая объявится и погасит задолженность? – спросил Гершвин.

– Думаете, он за четыре дня отыщется и раздобудет денег на уплату всех задолженностей? – покачала головой служащая ЕИРЦ. – Знаете, какая у него уже сумма набежала за эти месяцы?

Выйдя из расчетного центра, Гершвин снова завернул во двор и нашел на седьмом этаже судаковские окна. Конечно, давно не мыты, наверное, уже и дневной свет не пропускают. А это… – адвокат навел камеру телефона с мощным увеличением на окно. – Да, за стеклом виден край поролонового утеплителя для окон, который все остальные соседи уже успели убрать.

"Вот как тут не задуматься, – Наум мрачно шагал к машине, – до чего мы стали, япона-мать, невнимательными. Человек ушел на работу и пропал на полгода. И ему как ни в чем не бывало пихают в ящик рекламки, а в замочную скважину – хлебные палочки. В ЕИРЦ начисляют ему платежи за коммуналку, собираются отключить все коммуникации, отключат и забудут. Соседи только обрадовались, что он перестал вход машиной загораживать. Автомобиль стоит заброшенным полгода, пылится, колеса сдуваются, а с него только номера свинтили и один "дворник" отломали – и опять-таки ноль внимания. Только Витек свежим взглядом отметил странный вид "восьмерки", а те, кто полгода мимо ходил, куда смотрели? Под ноги или в телефон? Эдак мимо них и преступник, находящийся в федеральном розыске пройдет, и террорист, до зубов обвешанный бомбами (упаси Боже!), а они и его прозевают. Что же мы за люди такие, что нам все до лампочки?"

Размышляя об этом, Наум успел на ходу намолотить пару сообщений в ГИБДД – своим друзьям насчет машины Судакова, и в "Покупайку" – узнать, на какой машине ездил Николай с заказами – на личной или служебной.

"Ох, обыватели, японский городовой! – думал Наум, плюхнувшись за руль, – дать бы вам хорошего подж…ка, чтобы головы от гаджетов подняли да повнимательнее были! Разве можно в наше время вот так на автопилоте ходить?!"

Первым пришел ответ из ГИБДД. За Николаем Судаковым числилась машина "ВАЗ-2108 "Спутник" 2003 года выпуска, цвет – "мокрый асфальт", госномер…, дата прохождения последнего техосмотра…

Потом ответила "Покупайка". У курьера Судакова были личная машина – серые "жигули", "восьмерка".

Наум снова повертел в руках письмо Коляна. Надо же было такому случиться, чтобы оно на полгода заплутало в предпраздничном потоке почтовой корреспонденции! Теперь придется поломать голову над загадкой, которую ему загадал Николай – с кем он не поладил, из-за чего и что случилось в тот декабрьский вечер…

"Надо найти заказчиков, которым он должен был доставить те упаковки, которые были на заднем сиденье, – размышлял адвокат, – адреса, планируемое время доставки… Обычно курьеры так рассчитывают, чтобы не метаться, как соленый заяц, туда-сюда, а планомерно ехать в одном направлении. Поискать записи вебкамер с улицы около Университета, может, какая-то из них запечатлела человека, с которым он встречался. Выспросить на проходной, сохранился ли у них декабрьский журнал, где они отмечают всех входящих и уходящих. Ушмыгнуть незаметно никому не удалось бы – там и муха без отметки не пролетит…"

Нацепив наушники, Наум позвонил Веронике.

– Вероятность 95%, что я установил владельца машины, – без обиняков сообщил он. – Похоже, там темная история. Ты сейчас дома? Где-где? На каком пляже? Ого! А когда я учился, такой красотищи еще не было. Прямо хоть снова поступай, чтобы после пар поплавать и пузо погреть! Зубрил бы уголовное право, попивай "Секс на пляже" в шезлонге… Не понял, что значит "и ты туда же"? Ничего мы не сговорились. Нет, в двадцать лет у меня пуза еще не было. А ты язва, Орлова. Я сейчас еду по Невскому… Из "Петербург Достоевского". Да, согласен, они и сейчас вдохновили бы литератора. Где? Ну… Нет, давай лучше у Елисеева. А то в этом "Кофиксе" у стульев такие тонкие ножки, что я боюсь на них садиться. Смешно будет, если такой солидный господин, как я, шлепнется задом об пол, вылив стаканчик с кофе себе… гм… на живот. Старый я уже для подобных приколов. Добро! Подкатывайте, я забью нам столик. Только не задерживайтесь, а то там к вечеру оживляж, я заманаюсь от ваших мест утырков отгонять. Я ТАКОЕ узнал, – интригующе прошептал адвокат, паркуясь около магазина купцов Елисеевых.

Ему повезло сразу же. Из-за столика у самой пальмы как раз поднимались трое японцев, судя по виду – работники консульства, мужчина и две дамы в строгих костюмах и очках. После них столик выглядел безупречно, официантке понадобилось только для проформы махнуть по нему микрофиброй.

За соседним столиком сидели две девицы, похожие, как ксерокопии: блондинки с надутыми губами, в обтягивающих до треска "фольговых" штанах и с визгливым хохотком. Они потягивали латте и без умолку трещали о какой-то Пуське: "А я ей грю, а она мне грит, а он ей грит"… Их стол был засыпан разноцветными крошками, испачкан кремом, заляпан кофе и сливками и забросан скомканными грязными салфетками. Одна из них, мокрая от кофе, упала на пол. Бархатный диванчик вокруг одной из прелестниц тоже был засыпан крошками. "Вот тебе и япона-мать, – подумал Наум, – после них и стол прибирать не нужно, а эти две Барби, простите, жуткий срач на своем столе развели, хуже свинарника…"

***

(Полгода назад)

Он чувствовал, как нарастает боль в плече и пояснице, но не кричал и даже почти не вырывался потому, что это было бы бесполезно и смешно. Этот верзила в аптечной маске обладал какой-то совершенно молниеносной реакцией и был настоящим силачом. Заметив его движение, замаскированный тут же уклонился и поймал его руку, вывернув запястье. Баллончик с перцовым аэрозолем, который он носил с собой, особенно когда работал по вечерам в спальных районах, звякнув, упал на рельсы. А в следующую секунду амбал в маске согнул его буквой зю:

;

– Ну, вот, и зачем было до этого доводить? Я бы удовлетворился вашим согласием обменять тайну на тайну. А вы так боитесь огласки, что готовы даже на убийство?

Рельсы снова слегка завибрировали, загудели. Приближался следующий трамвай.

– Вы хотели ослепить меня "перцовкой" и сбросить на рельсы? – поинтересовался замаскированный. – Боюсь, это вам не помогло бы. Я надежно подстраховался и хорошо защитил информацию, которую раздобыл, когда вы начали меня шантажировать. И если бы со мной что-то случилось…

Свободной рукой он добрался до электрошокера, спрятанного в кармане на штанине ниже колена.

Сухой треск. Зеленоватая вспышка. Недоумевающий болезненный вскрик. Фонарь над остановкой снова загорелся, чтобы осветить лежащее на рельсах тело. Вдали появились приближающиеся огни трамвая.

"Черт… Это капец. Если он сказал правду, то я пропал!"

Нога поехала на ледяном островке. "Твою мать…"

***

Вероника думала, что сегодняшний день был явно перенасыщен событиями и она от перевозбуждения не сможет заснуть. Однако веки у нее начали тяжелеть еще до полуночи; бойкий бег пальцев по клавиатуре замедлился, и Орлова зевнула. "Завтра, – подумала она, взглянув на недописанную статью о "Бьюти Терре", – допишу ее завтра, на свежую голову…"

Ника сохранила текст, выключила ноутбук, встала и с хрустом потянулась. Тело отозвалось болью после энергичной тренировки в "Терре" (три часа вместо обычных двух), заплыва в университетском бассейне и пробежке с Вейдером по Думской. Кажется, она переоценила свои силы, запихнув в один день столько активных телодвижений, и ее тело сейчас, после двух часов за столом, сердито выговаривало ей за это всеми своими ноющими мышцами. "Когда я или Вика в детстве хотели сачкануть и откосить от школы и начинали хныкать "тут болит, здесь болит", мама сразу раскусывала нашу хитрость и отвечала: "А попа у тебя не болит?"? – развеселилась Ника. – Нам ни разу не удалось ее обмануть, мама всегда знала, когда мы действительно болеем, а когда деревню Лентяево врубаем. Так вот, сегодня я бы ей ответила: "Болит сильнее всего!" Надо же мне было наступить на шнурок и плюхнуться на задницу посреди Думской, когда мы с Вейдером драпали от полицейских!"

Материал об очередной акции Вейдера – разгроме стихийной парковки самокатов у Гостиного двора – был уже написан и отправлен на служебную почту ответсека. И уже через пять минут пришло оповещение, что письмо просмотрено. Ответственный секретарь "Телескопа" был таким же отчаянным трудоголиком, как и спецкор Орлова. Материал о наездах на "Бьюти Терру" был заявлен в послезавтрашний номер.

… – Стоило ради этого мечом помахать, не так ли?

Не дожидаясь ответа, Вейдер нажал на кнопку пульта, который достал из нагрудного кармана черных лат прямо на ходу. Впереди, в проходе на Невский со стороны Перинной линии, грянул хорошо знакомый всем любителям эпопеи "Звездные войны" "Марш Империи".

– Ни разу Дарту Вейдеру не удалось застукать своих офицеров курящими или выпивающими на посту, – вспомнила анекдот из Сети Вероника, – потому что всякий раз за минуту до его появления начинала звучать эта мелодия…

– Ценю ваше чувство юмора, Вероника, – хмыкнул "лорд Ситхов". – А сейчас смотрите внимательно, шоу начинается!

Он вышел прямо к спонтанной парковке самокатов, загораживающей на тротуаре проходы к метро и торговой галерее, как разгневанный ангел справедливости. Затянутые в белые латы "штурмовики" вытянулись перед ним по стойке "смирно". Останавливались прохожие. Глазели зеваки. Даже зазывала с мегафоном перестал нахваливать автобусные туры по Северной столице и пригородам и тоже подошел поближе. "А ведь Вейдер наверняка переписывает всех участников акции, – подумала Ника, доставая телефон и включая видеокамеру, – чтобы знать, кого искать, если после перформанса недосчитается одного-двух белых костюмчиков. И правильно. На всех воришек лат не напасешься…"

Вейдер мощным басом громил повальное увлечение электросамокатами и бесцеремонное поведение их любителей.

– Нет законов, регулирующих поведение самокатчиков! – гремел блогер. – Полиция не вмешивается и никак не пресекает их выходки на пешеходной территории, и они вовсю этим пользуются! Они считают, что тротуары – это их проезжая часть, где им все дозволено! Вот, полюбуйтесь! – Вейдер указал мечом на скопище самокатов. – Доехали до метро или до галереи, оставили у входа самокат и пошли, не думая, что другие будут о него спотыкаться! А сколько наездов каждый день происходит на тротуарах! Пешеходы не чувствуют себя в безопасности потому, что в любой момент на них может налететь шальной самокатчик! Нет законов, ограничивающих скорость электросамокатов на тротуаре, и любители покатушек на радостях несутся так, что просто нее успевают затормозить даже при желании, которое, впрочем, возникает у них крайне редко! Власти же не считают это серьезной проблемой и не ставят вопрос о введении разумных правил и ограничений! Но многих нормальных людей все это уже достало – на пешеходной территории все время из-под колес шарахаться, протискиваться мимо спонтанных парковок и спотыкаться о самокаты, понаставленные буквально повсюду! Почему, закупая самокаты, колеса и сегвеи для проката, никто не озаботился устройством отдельных дорожек для них и парковочных мест, где они не будут мешать прохожим? Почему никто не регулирует скоростной максимум и не приравнивает их к транспортным средствам? Почему безумный гонщик, летящий по тротуару быстрее автобуса, законодательно приравнивается к пешеходу и шалеет от безнаказанности?! Нас это уже достало! – рявкнул блогер так, что Вероника вздрогнула от неожиданности.