«Горюч камень Алатырь» kitabından sitatlar

Закатов некоторое время ещё докуривал папиросу, глядя в окно, на дождь. Лицо штабс-капитана, – некрасивое, тёмное от загара, перерезанное шрамом, полученным в последнюю Крымскую кампанию, – казалось безразличным и даже слегка сонным. Однако, мозг Закатова работал бешено, торопясь оценить масштабы сделанной глупости. Папироса не помогла: глупость не убавилась в размерах.

конечно же, стоит дождаться: с самого марта не получали! То распутица, то дожди… Не вплавь же за ней посылать было! А это что стучит? Кажется, подъехал кто-то?» Вера высунулась в окно, силясь рассмотреть дорогу у ворот – и сразу же

, есть! – язвительно перебила она. – В Петербурге! А не здесь, в этой вашей каторжной дыре

– Дед, добром прошупрошу, проваливай! – начал терять терпение Ефим. – Я ведь выпалю! – Да ты попади сперва, тетеря каторжная, – без усмешки заметил старик. – Выпалишь – перезарядить ведь не поспеешь! А я белку в глаз бью. Как-нибудь и в тебя не промахнусь! А ежели… И в этот миг Василиса, рванувшись из державших её рук, с придушенным воплем схватилась за ствол ружья. Грохнул выстрел. Старик выругался. Ог

Александрин удивлённо взглянула на него, и он, смутившись, пояснил, – Эта фраза, как говорила мне

выражение, и не сводивший с него глаз Збышек с участием придвинулся ближе. Но Стрежинский уже поднял голову, и выровнявшееся пламя осветило его спокойные

отбросил, как ядовитую змею, – Одну невестку вы до полыньи

волчьим взглядом. Рядом заливалась в три ручья Танюшка. Устинью держали сразу два рослых мужика, а третий, сквозь зубы ругаясь, крутил ей руки. – Эй, Ванька! Живой там? – позвал Гришка. – Вот ведь дурная баба… Обварила! И башку чуть не разбила!  – послышался стонущий голос из избы. – А Егору жилу перекусила: кровища так и хлещет

комнате Лазарева небрежным жестом показала мужу на стул

месяца назад я носил кандалы на Акатуе! – Полагаю, что здесь, в Сибири, возможно многое из того, что не мыслится в России, – усмехнулся Михаил. – Судите сами: до Иркутска – четыреста вёрст. Вокруг – каторжные поселения, захолустье, никакого общества. Молодых людей мало, вернее – их вовсе нет. На вечерах обычно присутствует с десяток девиц из здешних порядочных семей… ну и мы с Васильем Петровичем! Так Лазарев ещё и женат, следовательно – для дела не пригоден! А я… Меня, признаться,