Kitabı oxu: «Секреты семьи Леконт»

Анастасия Волжская, Валерия Яблонцева

Şrift:

Посвящается зимнему шторму и теплым воспоминаниям

Серия «Книжные миры Волжской и Яблонцевой»

Иллюстрация ZAP

Глава 1

Шелк.

Мини-камера – самая дорогостоящая покупка в моей жизни, обошедшаяся в две месячных зарплаты, – щелкнула затвором, запечатлев на крошечном прямоугольнике пленки высокого мужчину под руку с разодетой брюнеткой. Пара покидала магазин элитного нижнего белья и, судя по количеству пакетов, которые нес за ними личный водитель, оставила внутри немаленькую сумму.

Ничего удивительного. Флориан, средний сын Дориана Леконта, входивший в совет директоров семейной фармацевтической корпорации, мог купить очередной любовнице хоть весь магазин – и еще парочку соседних на сдачу.

Спрятавшись за дырявой газетой, я вскинула руку и одним движением подкрутила фокус, разглядывая новую пассию среднего из братьев Леконт. Она казалась моей ровесницей, но в равной степени могла быть и вдвое старше – то ли пластика, то ли щедрая примесь крови вечно молодых и прекрасных нимфалид в родословной. Высокая грудь под обтягивающим шелком платья, короткий не по погоде жакет, крупные камни в ушах и на шее, полные и не слишком-то натуральные губы, изящные брови, пышные черные ресницы. Кукла для статусного богача, мало чем отличавшаяся от прочих.

В объектив камеры попала улыбка брюнетки. Сердце кольнуло – в отличие от внешности, улыбка была искренней, настоящей. Девушка наслаждалась непривычно теплым для поздней осени вечером, блеском Элизиума, бульвара с самыми дорогими бутиками во всем Риже, и вниманием роскошного мужчины, готового оплатить любой ее каприз.

Неудивительно. Братья Леконт – желанная партия. Богатые, влиятельные и – что уж таить – красивые той особенной породистой красотой, что присуща всем потомственным эльмарам, самой могущественной из волшебных рас старой Галлеи. Женщины тянулись к ним, словно мотыльки, привлеченные сиянием ярких огней Элизиума.

И сгорали – так же неизбежно и быстро.

Губы сжались. Дельфина была такой же – ослепленной, завороженной, одурманенной перспективой возможного замужества и будущей безбедной жизни. Собираясь в резиденцию Леконтов, она была на седьмом небе, уверенная, что наконец вытащила счастливый билет, способный вывести ее наверх из нищеты окраинных кварталов и призраков приютского детства.

Наивная.

Адриан, младший из братьев Леконт, отвез Дель на остров Мордид посреди озера Лак-де-Риж, чтобы отметить вместе с его семьей юбилей отца в первый день зимы. Через неделю он исчез с горизонта, но подруга, впрочем, не слишком-то расстроилась. С лихорадочным возбуждением она говорила об эльмарах, и глаза ее блестели безумным огнем…

Прошло немного времени, и Дель совершенно изменилась. Нервное оживление сменилось апатией, огонь в глазах погас – словно пламя задули. Опустошенная, разбитая, потерянная, она угасала день за днем. Я пыталась помочь, узнать хоть что-нибудь, потратила всю зарплату на врача, но Дель не могла и не хотела вспоминать ничего из того, что происходило с ней в особняке. А потом…

Глаза защипало. Сердито шмыгнув, я вытерла лицо и вновь приникла к камере. В черном окошке объектива брюнетка повернулась к любовнику, позволяя тому коснуться ее шеи в чувственном поцелуе. Угольные ресницы затрепетали, алые губы чуть приоткрылись. И хоть нас разделял бульвар, две полосы дороги и толстое стекло линзы, я почувствовала ее возбуждение даже на расстоянии.

Меня передернуло.

«Глаза, глаза, всегда смотри им в глаза! Не пропусти тьердову искру!» – всплыло в памяти безумное предостережение старого Эжена. Бывший журналист тоже, как и я, пытался понять, были ли эльмары облеченными властью и вседозволенностью, но все-таки людьми, в которых почти не осталось старой магии, или же представляли из себя нечто большее.

Взгляд, способный разжигать непреодолимое желание. Прикосновение, лишающее разума. Кровь, являющаяся одновременно самым сильным ядом и лекарством от любого недуга. Когда-то эльмары умели все это, и не только. Но те времена остались в далеком прошлом, где технология еще не вытеснила магию, а сила волшебных существ, с незапамятных времен населявших Галлею, еще не ушла, смешавшись с кровью заселивших континент людей.

Или нет?

Я навела фокус на лицо Флориана, пытаясь разглядеть, не изменились ли зрачки эльмара, выдавая его истинную хищную сущность.

Немного приблизить – и…

Перед скамейкой, закрыв от меня Леконта и его любовницу, остановилась компания шумных студентов, чьи стоптанные ботинки и вытертые на локтях пиджаки контрастировали с окружающей роскошью примерно так же, как и мое дешевое пальто. Заметив меня, один из парней залихватски подмигнул и мотнул темной челкой, приглашая присоединиться к веселью. Я недовольно сверкнула взглядом поверх газеты – иди куда шел! Студент фыркнул.

– Твоя потеря, крошка, – бросил он, подхватывая под локоток смеющуюся девицу из своей компании. – Чем читать всякий мусор, лучше бы развлеклась с нами. Ну, давай, блондиночка!

Не получив ответа, они ушли.

Когда мне вновь удалось увидеть среднего Леконта, оказалось, что момент упущен. Пару почти скрыла подъехавшая к дверям бутика машина. Подхватив спутницу под острый локоток, Флориан помог ей забраться на заднее сидение. Я успела сделать снимок в самую последнюю секунду, поймав смазанное лицо брюнетки и хищный профиль Леконта, освещенный неоновым сиянием вывесок.

То, что случилось с Дельфиной, изменило мою жизнь навсегда. И будь я проклята, если не докопаюсь до истины. Не выведу на чистую воду всех, кто виновен. Потому что…

Я проследила напряженным взглядом за уезжающим автомобилем, машинально запоминая номер. Надо попросить Жакко пробить его по базе. Лейтенант как раз был мне должен за прошлую работу, когда я раскрыла ему личность предводителя банды щипачей, потрепавших кого не надо в его районе.

…потому что приближалась зима. И я была абсолютно уверена, что история Дель повторится снова.

* * *

Жизнь на бульваре Элизиум не затихала ни на минуту, становясь даже ярче с приходом ночи. Разодетые парочки гуляли вдоль каштановой аллеи, с которой расторопные дворники без устали сметали пожухлые листья и колючие шары орехов, в высоких окнах модных ресторанов смеялись гости, щелкали раковины устриц и звенели, расплескивая шампанское, хрустальные бокалы. За толстым стеклом витрин, недосягаемые для простых зевак, сверкали драгоценные камни, расшитые кристаллами вечерние платья и дамские сумочки с позолоченной фурнитурой. Центральные кварталы Рижа были похожи на бесконечный праздник роскоши и богатства, где ничего не напоминало о темной изнанке нищих окраин. Продавщицы кланялись, официанты приветливо улыбались, а полицейские любезно приподнимали фуражку, прежде чем выпроводить нарушителей спокойствия вон.

Я не стала дожидаться прихода офицера – не слишком-то удачное прикрытие окончательно развалилось после того, как ко мне привлекли внимание некстати объявившиеся студенты.

Камеру в карман.

Капюшон на голову.

Газету в урну.

Пора было возвращаться и думать, что делать дальше.

На рю де Марле, отделявшей центральные округа от северных окраин, раздался призывный звон трамвая. Я припустила со всех ног и успела вскочить на подножку. Нащупала две монетки, протянула хмурой контролерше.

– До Марш-Дебур.

Женщина подозрительно прищурилась, наверняка приняв меня за карманницу или ночную бабочку, коих на центральных улицах, несмотря на старания полицейских, было немало. Но плату взяла, разумеется, – деньги есть деньги. Монетка исчезла в недрах кожаной сумки с защитным замком, а контролерша, повозившись с лентой, грубо пихнула мне в руку тонкую картонку билета. Трамвай, натужно звеня, пополз вверх по темным холмам, оставляя позади ярко освещенные кварталы центра.

Я только усмехнулась. Конечно, как же удержаться и не облить презрением того, кто едет в столь поздний час в такие районы, где и днем-то приличным людям появляться опасно? К косым взглядам мне было не привыкать. И к жизни в бедном квартале у рынка Дебур, где в основном обитали низкорослые и крепкие потомки рабочих-мерано, – тоже.

В приюте условия были куда жестче, но выжили же – и я, и Дель. Я сумела устроиться в относительно приличное место, с кофе и круассанами, недалеко от делового квартала. Дельфина, помотавшись по фабрикам и торговым лавочкам, польстилась обманчиво легким заработком в квартале красных фонарей рю де Руж, как и многие из тех, в ком текла кровь легкомысленных легкокрылых нимфалид. Но даже там ей было неплохо. На работу Дель не жаловалась, хвасталась подарками от постоянных клиентов и утверждала, что скоро ей улыбнется удача, которая непременно вытащит ее из крохотной комнатенки на Марш-Дебур.

Не вышло.

* * *

До съемной квартиры, расположенной под самой крышей пансиона на рю Эрмес, добралась без приключений. Открыла низкую дверь, щелкнула выключателем. Тусклая лампочка осветила маленькую комнатку со скошенным потолком, узеньким окном в глубокой нише и двумя дверями у дальней стены – одна на кухню, другая в уборную.

Когда-то Дель в шутку назвала наше жилище уютным гнездышком с налетом столичной романтики. На площади в полтора десятка квадратов уместилась узкая кровать, диван, шкаф, стол и несколько книжных полок. Можно хоть гостей принимать, хоть сидеть вдвоем, укрывшись пледом и попивая горячий кофе с корицей. Из чердачного окна открывался невероятный вид на центральные кварталы Рижа, светящимися ручейками спускавшиеся к извилистой реке, бывший королевский дворец, переделанный в музей, и величественный Дом правительства. Красота!

Я невесело усмехнулась. Если бы подруга увидела, во что я превратила за полгода милую и уютную квартирку на чердаке, то изменила бы свое мнение. Одержимость – опасная болезнь, которая может привести к печальным для уюта последствиям.

Все возможные поверхности были увешаны, обклеены и завалены так, что под ними сложно было разглядеть цвет обивки или узор обоев. На столе рядом с проявочным оборудованием лежали исписанные тетради, в которых я, одержимая желанием открыть миру правду о Леконтах, практиковалась в написании заметок и собирала воедино разрозненные факты. Материалы будущей сенсационной статьи в изобилии украшали квартиру. Желтоватые газетные вырезки перемежались с фотографиями, карандашными каракулями и кривыми рисунками.

«Развод Себастиана Леконта с супругой – большие деньги или большая любовь?»

«Экзотические пристрастия Флориана Леконта!»

«Скандальная свадьба десятилетия: будущая мадам Леконт прежде работала простой секретаршей».

«Бунтарь Адриан Леконт замечен в Риже на праздновании тридцатилетия «Леконт-Фарма». Что это: возвращение блудного сына или дань традиции, за которой последует новая ссылка?»

«Самая таинственная семья в Риже: все, что вы хотели знать о Леконтах, но боялись спросить».

Их были сотни – статьи и заметки разной степени сенсационности и правдоподобности смаковали каждую грязную подробность, которую удавалось раскопать газетчикам. Братья – старший, два года назад попавший в бракоразводный скандал, средний, известный любовными похождениями, и неуловимый младший, разъезжавший по всему континенту и вляпывавшийся в сомнительные авантюры, – поставляли писакам темы одну за другой.

Леконты всегда были в центре внимания. Клан Эльмаров, давно и прочно обосновавшийся в Риже, невесть сколько веков держался на самой верхушке жизни, извлекая выгоду из каждого значимого события. Во время войн, сотрясавших континент полстолетия назад, они контролировали почти треть оружейных заводов Галлеи, до падения монархии – снабжали всю рижскую знать деньгами под крайне «щедрый» процент, еще раньше – скупали земли и управляли немалым флотом, забирая большую часть награбленного в морских походах.

Для Дориана Леконта – отца Себастиана, Флориана, Адриана и Сандрин – ключом к богатству стала чума. Жуткая болезнь отнимала жизнь каждого пятого заразившегося, распространяясь со скоростью верхового пожара. За какие-то полгода страна погрузилась в панику. Больницы переполнились, доктора умирали прямо у постелей больных – кто от заразы, кто от усталости и истощения. И когда, казалось, война с чумой была проиграна, появились Леконты и их великолепная вакцина. Безумно эффективная. Безумно дорогая. Но денег тогда никто не жалел. Что значили какие-то бумажки перед лицом мучительной смерти – разумеется, для тех, у кого они были? По всей Галлее выросли новенькие заводы и больницы, где улыбающиеся медсестры делали безболезненный укол, способный превратить кровавый кашель в легкую простуду. Люди бежали туда, отдавали последнее…

Через долгих три года вакцинация сломала чуме хребет. Болезнь отступила, оставив после себя прореженные городские трущобы и тысячи сирот с крохами волшебной крови в родословной – таких, как мы с Дель. Заводы Леконтов превратились в исследовательские центры, ассортимент лекарств расширился, вознеся рижских эльмаров, и без того возмутительно богатых, на совсем недосягаемые высоты. Ходили, конечно, слухи, что чума была разработана и выпущена из лабораторий самих Леконтов – иначе как бы им так быстро удалось создать чудо-вакцину? Но расследования не выходили дальше желтых газет, а с журналистами, слишком близко подбиравшимися к эльмарам, происходило… всякое.

Я без труда нашла взглядом нужный заголовок на стене над столом.

«Леконты: спасители или чудовища?» – спрашивали черные буквы с пожелтевшей бумаги десятилетней давности. Пару месяцев назад мне удалось найти в Риже автора этой статьи, Эжена Леру, и поговорить с ним. Старик, потомок юрких и прозорливых флерусов, упрятанный сердобольными родственниками в сумасшедший дом, рассказал такое, от чего волосы встали дыбом.

По его словам, магия эльмаров была так же сильна в Леконтах, как и в их могущественных предках. И они не только сохранили ее, но и не гнушались использовать, если это сулило выгоду. Влияли на людей, развязывали войны, создавали болезни.

Бред. Но… если подумать, как мало мы, далекие потомки волшебных существ, знали о немногочисленных кланах эльмаров, и вспомнить, что случилось с Дельфиной, может, не такой уж и бред.

И я не отступлюсь, пока это не выясню.

* * *

Ботинки в угол.

Плащ на крючок.

Достав из кармана фотоаппарат, я бросила быстрый взгляд на счетчик кадров. Провела пальцем по колесику перемотки и с удовлетворением услышала тихий шорох пленки, втянувшейся в катушку.

Щелк.

Готово. Теперь можно было заняться проявкой.

Плотно захлопнуть дверь.

В полной темноте вынуть пленку, перемотав ее на катушку проявочного бачка.

Двадцать семь – ни больше ни меньше – круговых движений, и еще одно, чтобы погрузить катушку в светонепроницаемую колбу.

Дальше – проявитель, стоп-раствор и закрепитель. Последний – словно напоминая о прежних волшебных временах – назывался «пыльцой нимфалиды».

Залив в проявочный бачок раствор, я беззвучно зашевелила губами, отсчитывая секунды между взбалтываниями.

Один. Два… Тридцать.

За тонкой стенкой слева послышался грохот – хлопнула дверь соседней квартиры. Зацокали каблуки старой Эдит, раздалось шипение пластинки, и дребезжащий голос популярной рижской певицы затянул, что она ни о чем не жалеет. И, словно ответом, из квартиры справа на всю катушку загрохотала электронная гитара, которой вторил женский смех – Серж и Клод снова притащили девиц, чтобы развлекаться до утра. В квартире хозяйки пансиона залаяла собака, этажом ниже заплакал ребенок.

Я закатила глаза. Ну, началось.

Сто один. Сто два…

В пол ударила швабра.

– Кайя Арлетт! – услышала я разнесшийся по водопроводным трубам сварливый голос. – Сколько раз я просила не таскать в квартиру мужиков и сделать музыку тише! Хватит плясать на моих старых костях! Выселю!

Я дернула плечом и встряхнула проявочный бачок.

Стоп-раствор.

Слить.

Закрепитель.

Один. Два…

Этот концерт я слышала регулярно и уже привыкла, что у братьев вечно зудит в штанах, одинокая старая Эдит не может расслабиться без бутылки вина и заунывных песен, а спальня хозяйки многоквартирного пансиона на рю Эрмес по несчастливой случайности расположена аккурат под моей комнатой, что и приводит к постоянным скандалам. Угроз я не боялась: никуда меня мадам Клод не выселит. Да, желающих обзавестись комнатой на Марш-Дебур было хоть отбавляй, но вот тех, кто способен при этом исправно платить за аренду…

Жаль, от головной боли и бессонницы успокоительные мысли не помогали. Увы, для настоящих чудес я была слишком человеком. Немного ланьей с обостренным чутьем к человеческой сути, немного – ровно настолько, чтобы унаследовать чистую кожу и густые, чуть вьющиеся белокурые локоны, – нимфалидой, но в целом ничего волшебного. Забыться хотя бы на несколько часов я могла исключительно благодаря снотворному – по иронии судьбы производства все той же «Леконт-Фарма».

«Вот она, настоящая одержимость: круглые сутки провожу в мыслях о Леконтах и даже заснуть не могу без их помощи».

Сто двадцать.

Готово.

Я слила остатки закрепителя в специальную банку, где хранила отработанный раствор, вынула из проявочного бачка уже готовую пленку, промыла ее под струей воды и щелкнула выключателем. Вгляделась в светлые кадры с черными точками фонарей и человеческими силуэтами, выбирая пригодные для печати.

Себастиан с женой, которых мне удалось подкараулить в ресторане на бульваре Элизиум. Флориан и его новая пассия – за последние две недели, кажется, четвертая. Бумажные пакеты из бутика в руках водителя, хищный профиль эльмара, тянущегося к шее своей спутницы, призывно отклонившей голову для чувственного поцелуя.

И…

Маленькая точка на коже брюнетки привлекла внимание, заставив сердце учащенно забиться. Родимое пятно? Татуировка? Разглядеть наверняка на крохотном прямоугольнике пленки было трудно, но место показалось уж очень специфическим. Именно там наносили знак розы девочки Розетт, работавшие в борделе Лилль-де-Нимф. Такая же татуировка была у Дель…

Едва дождавшись, когда пленка просохнет и можно будет перевести изображение на бумагу, я снова заперлась в ванной. Выставила на пол увеличитель. Щелчок тумблера – и крохотное помещение залил красный свет.

Проявитель. Стоп-раствор. Закрепитель.

Я вынесла еще мокрый снимок на свет комнаты, аккуратно положив для просушки на разложенную на столе газету. И убедилась, что права: на тонкой шее брюнетки – прямо рядом с губами Флориана – красовался аккуратный цветок.

Сомнений не осталось – передо мной была одна из ночных бабочек с рю де Руж.

Не удержавшись, от души треснула кулаком по столу.

Тьердова Розетт!

Просила же, чуть ли не на коленях умоляла сообщить, если кто-нибудь из Леконтов появится в квартале красных фонарей! И вот тебе – нож в спину!

Последние три месяца я всеми правдами и неправдами пыталась пробраться на остров Мордид – хоть горничной, хоть садовницей, хоть третьей помощницей второго повара. Через знакомых на рю де Руж расспрашивала о подозрительных богатых клиентах – ведь понадобилась же Адриану Леконту в прошлом году ночная бабочка в роли спутницы. Так почему бы и не в этот раз?

Но время шло. Приближалась зима, а с ней – новая встреча клана, но Адриан в Риже так и не появился. Зато Флориан, оказывается, не брезговал девочками Розетт.

«“Ноги моей не будет в вашем доме!” Бурное расставание Флориана Леконта с подругой прямо накануне запланированной семейной встречи», – гласила оставленная на столе свежая заметка из глянцевого журнала «Нуво Риж». Что ж, понятно, почему за последние две недели я видела среднего брата уже с четвертой девушкой. Время поджимало – до начала зимы оставалось недолго.

«А может, так даже лучше? – мелькнула в голове шальная мысль. – Стать спутницей среднего Леконта вместо младшего. Главное – пробраться в особняк, а какими способами и с кем именно – не так уж и важно. У меня все равно будет целая неделя, чтобы все выяснить. Если только…»

Я бросилась в ванную допечатывать снимки. План формировался на ходу – безумный, рискованный и не самый честный. Но другого не было.

Глава 2

Найти ту самую девушку, зная, что она работает на Роз, было делом техники. Отлаженной техники. Два-три звонка, пара личных встреч, сотня лиардов – и я получила все.

Имя. Возраст. День, когда брюнетку последний раз видели в Лилль-де-Нимф, заведении Розетт. Домашний адрес, место официальной работы – цветочная лавка на рю де Марле. Последнее, честно сказать, удивило: простые ночные бабочки редко обременяли себя дополнительным трудом. Но Элоди Маре и не была из простых.

Я поняла это сразу, стоило только увидеть брюнетку за прилавком. Спокойные, уверенные движения, кокетливые улыбки, расточаемые привлекательным клиентам-мужчинам, строгие окрики, которыми она то и дело подгоняла сбившуюся с ног помощницу, подававшую цветы для букетов, – так ведет себя хозяйка, а никак не рядовая цветочница. И, конечно же, это тоже была иллюзия. По документам лавка принадлежала мужу Элоди Рене Лерушу, главарю одной из банд Рижа, который использовал магазин для отмывания денег. А Элоди играла отведенную ей роль. Очаровывала полицейских и инспекторов, создавая видимость честного маленького бизнеса на углу оживленной улицы. И в свободное время подрабатывала на рю де Руж – потому что в Риже деньги лишними не бывают. Если судьба преподносит шанс заработать пару тысяч за неделю с эльмаром – зачем отказываться?

Я жестко усмехнулась про себя: «Знала бы она, что с эльмарами не все так просто».

Дождавшись, когда зал опустеет, а помощница Элоди в очередной раз скроется за дверью подсобки, я вошла в магазин. Брюнетка подняла голову на звук колокольчика и улыбнулась заученной улыбкой.

– Добрый день, мадемуазель. Чего желаете? У нас есть цветы на любой, даже самый взыскательный вкус.

– Меня интересуют розы, – со значением произнесла я, доставая из сумочки две фотографии и кладя их изображением вниз на деревянную стойку. – Но исключительно из сада Лилль-де-Нимф. У вас же есть такие?

Элоди непонимающе нахмурилась. Машинально взяла протянутые ей снимки, перевернула – и изменилась в лице.

– Что тебе нужно? – спросила она уже совсем другим, жестким и резким, тоном.

Я мотнула головой на дверь.

– Поговорить.

Несколько секунд Элоди молчала, стискивая в пальцах фотографии. А затем, обернувшись, окликнула показавшуюся из подсобки помощницу.

– Постой за кассой. Я отойду на пять минут поболтать с… подругой.

– Конечно, мадемуазель Маре.

Я вышла первая. Задержавшаяся, чтобы снять передник, хозяйка цветочного магазина – следом.

– Элоди Маре, – я заговорила сразу же, как только мы отошли от лавки достаточно далеко, чтобы помощница брюнетки потеряла нас из виду. – Я знаю, кто ты. Знаю, чем вы с мужем зарабатываете на жизнь. Знаю, что ты любишь красивую одежду и драгоценности. И именно потому решила подзаработать за спиной у Рене, воспользовавшись тем, что муж на несколько недель уехал из Рижа в Леррон на встречу с подельниками. Но представь, что случится, если он, вернувшись от своих дружков-бандитов, узнает, с кем ты весело проводила время. А он узнает.

Брюнетка фыркнула – презрительно, но вместе с тем с некоторым облегчением.

– И это все, что ты смогла нарыть, ищейка? Что ж, разочарую: Рене знает, откуда я беру деньги, и не имеет ничего против. Так что от меня ты не получишь ни лиарда. А когда вернется муж, я шепну ему пару слов, и он найдет тебя, раз ты так хочешь с ним познакомиться. Только не думаю, что разговор будет приятным.

Нарочито равнодушно пожала плечами, перебирая оставшиеся снимки. Не зря я всегда и везде носила с собой камеру. Если бы не пара дюжин фотографий, рассованных по тайным углам моей каморки, я бы никогда не узнала, когда в магазинах Элизиума бывает Флориан и какие рестораны предпочитают скандальные супруги Леконт. И о жизни Рене не узнала бы тоже.

– Пусть приходит. Думаю, ему понравятся фотографии любимой жены в компании эльмара. И тогда уже я посмотрю, что Рене «Кошмар одиннадцатого квартала» Леруш будет делать с тобой.

Я знала, куда давить. На красивом лице Элоди мелькнул страх.

– Не посмеешь, – выплюнула цветочница уже без прежней самоуверенности. – Безумная!

– Даже не сомневайся.

– Рене тебя в порошок сотрет, если узнает, что ты приближалась ко мне!

– Проверим?

Она не дала мне договорить – метнувшись вперед, выхватила снимки и разодрала на маленькие кусочки. Ветер подхватил клочки бумаги, унося вдоль по рю де Марле обрывки поцелуя и яркие пятна огней вечернего Элизиума. Я проводила их равнодушным взглядом. Фотобумаги, конечно, жаль, но это было предсказуемо.

Элоди повернулась ко мне, торжествующе сверкнув глазами.

– Что теперь будешь делать, ищейка?

Я едва удержалась от смеха.

– Негативы. Пленка. Слышали о таком, мадемуазель Маре? Я могу напечатать еще пару сотен таких фотографий и расклеить по всему Рижу.

Вот уж правду сказала Одри, с мстительным удовольствием вывалившая мне все, что знала о жизни Элоди до того, как Рене привез ее в Риж после очередного «дела»: провинциалка есть провинциалка. Технические новинки – новомодные увлечения столичных жителей – ее интересовали мало. Не удивлюсь, если она фотоаппарата и в руках не держала.

Брюнетка помрачнела. Тонкие пальцы сжались, впиваясь длинными ногтями в ладони.

– Что тебе нужно? – прошипела она сквозь зубы. – Денег? У меня будут деньги через полторы недели. На полицию шпионить не стану, даже не проси.

Я покачала головой.

– Я хочу, чтобы ты отказалась от контракта с Леконтом. Скажешь Роз, что деньги не стоят испорченных отношений с Рене. Подумай сама, Флориану ты нужна всего на неделю. Потом он вернет тебя в Риж и забудет о твоем существовании. А вот Рене ничего не забудет…

– У меня будут деньги. Немаленькие деньги. – Она упрямо тряхнула головой, будто пытаясь убедить себя в том, что говорила. – Он поймет…

– Ты же знаешь, что не поймет, – безжалостно отрезала я. – Никакие деньги не защитят тебя, если Рене выяснит, что ты спала с эльмаром. Ты ведь в курсе, за что твой муж отсидел первый срок? Он ненавидит эльмаров до кровавых пятен в глазах, потому что верит, что именно они создали чуму, а чума разрушила его жизнь. И все на рю де Руж знают, что не стоит злить Рене. А вот Леконту ты как раз ничего не должна.

Брюнетка сощурилась – и на секунду мне показалось, что мой отчаянный блеф, выстроенный на слухах, непроверенных фактах от завистливых девочек Розетт и полицейской карточки, которую «на пять минут» вынес из архива офицер Жакко, провалился с треском. Еще миг – и Элоди просто развернется и уйдет, оставив меня ни с чем.

Это на словах я была готова на что угодно, лишь бы заставить Элоди отступиться от контракта с Леконтом. А на деле последнее, чего я хотела, – брать на душу смерть девушки от рук неуравновешенного бандита с личной вендеттой к эльмарам.

Стиснув зубы, я взглянула в глаза упрямой брюнетке.

«Соглашайся уже, глупая ты девчонка! Тьерд, я же, можно сказать, от смерти тебя спасаю! И не только тебя…»

Что-то вдруг мелькнуло во взгляде Элоди, откликаясь на мой мысленный призыв, – такое, чего я не могла и представить, думая о связи главаря бандитов одиннадцатого квартала и молодой, жадной до денег красотки.

Волнение? Страх – и не за себя.

Кровь вскипела в жилах – вот он, шанс! И я вцепилась в него с отчаянием утопающего.

– А знаешь, что будет, когда Рене узнает, что Леконт трогал тебя? – бросила я на пробу. И попала: Элоди побледнела, закусив полную губу. – Он ведь пойдет убивать отвратительного эльмара, посмевшего грязно посягнуть на его женщину. А теперь представь, что Леконты сделают с твоим мужем за попытку убийства одного из них. Ты найдешь Рене в Лак-де-Риже с распоротым животом – в лучшем случае. Такой судьбы ты хочешь – ему, себе?

Элоди мелко замотала головой. Глаза ее заблестели, уголки губ задрожали, надменная улыбка пропала. Она действительно боялась потерять мужа, боялась сильно и искренне.

– Тьердова дочь! – выдохнула Элоди бессильно, сдаваясь.

Я победила – знала, что победила, поняв это по потухшим глазам, опущенной голове, сцепленным в замок пальцам. Но радости не почувствовала. Сердце ныло – последние слова получились слишком жестокими и огнем жгли горло.

– Надеюсь, мы поняли друг друга, – проговорила я тихо. – Больше ты меня не увидишь.

Продолжать разговор не имело смысла. Развернувшись, я зашагала прочь от Элоди, а в спину неслись проклятия, которые уже не могли изменить главного. Шантаж сработал. Одной юной бабочкой, поддавшейся чарам Леконтов, будет меньше.

Какое-никакое, а утешение.

– Ты хуже эльмаров! – раздавалось вслед. – Надеюсь, тебя будут мучить кошмары за то, как ты поступаешь с людьми!

* * *

Сглазила.

Полночи я проворочалась, не в состоянии уснуть даже после двух таблеток снотворного «Леконт-Фарма». К середине ночи нервное напряжение немного отпустило, но не успела я провалиться в блаженное забытье, как…

Дз-з-з-зын-н-н-нь!

Настойчивая трель телефона ржавым гвоздем ввинтилась в виски. Я вяло ругнулась про себя: «Кому еще неймется посреди ночи?» Открыла глаза, с трудом фокусируя зрение в темноте, чтобы разглядеть настенные часы, – и выругалась уже вслух. Даже Леконты, расклеенные по стенам вокруг нетерпеливо трясущегося аппарата, и те, казалось, смотрели с укоризной.

Четыре, тьерд раздери звонившего, утра!

Только-только глаза закрыла!

Телефон не умолкал, и пришлось, проклиная все на свете, выпутываться из одеял и по ледяному полу скакать к столу. Стылый воздух плохо отапливаемой квартиры взбодрил, но самую капельку. Ноги не слушались, голова была ватная. Я только-только сумела задремать, выкинув из головы Леконтов и Элоди.

И вот, пожалуйста.

Дз-з-з-зын-н-н-нь!

– Сл-лушаю! – язык ворочался плохо, и вместо злобного рыка вышло какое-то невнятное бормотание.

– Сдурела, Арлетт? – заорал телефон голосом Розетт. – Где, по-твоему, я найду еще одну свеженькую девочку? Тьердов Леконт перебрал всех моих роз и едва-едва согласился на Элоди…

Сердце забилось быстрее, прогоняя мутную дурноту таблеток, – получилось, получилось! Я нутром чувствовала, что сумела убедить мадемуазель Маре, но червячок сомнения все равно не отпускал до последнего. И вот оно – желанное подтверждение. Пусть я не была чистокровной ланьей и не умела проникать в мысли людей так же легко, как мои далекие предки, но технологии в сочетании с напором работали не хуже.

– И даже не пробуй отпираться, я знаю, что это ты! – бушевала на другом конце провода Роз. – Ты мне должна, Арлетт! Должна столько, что до конца жизни не расплатишься! Из-за тебя сорвалась такая сделка!