Kitabı oxu: «Грань реальности», səhifə 2

На улице резко поднялся достаточно сильный ветер, деревья грозно зашумели листвой. Я почувствовала ледяное прикосновение одного из порывов всем своим телом. Меня охватило состояние беспомощности и отчаянья.

– Алекс, это уже не смешно, слышишь? Заходи домой! – прокричала я сквозь ветер, пытаясь уловить движения брата среди множества ветвей и листьев. Но шквалистые порывы лишь резче начали бить по кустам и макушкам деревьев. В глаза бросалось полное отсутствие людей на горизонте. Вдоль улицы, где обычно довольно многолюдно, не было ни одного человека, ни единой живой души. Странное предчувствие вынудило меня зайти внутрь.

– Алекс, – прошептала я.

К горлу предательски подступил ком, воспоминания о сегодняшнем звонке – дурацком розыгрыше – незаметно подкрались к моим мыслям.

– Что же вы такое задумали? Так же нельзя шутить, – проныла я.

Теперь свист ветра раздавался по всему дому. Из-за незапертых окон шторы развивались под потолком, как паруса на корабле. Всё словно ожило. Агрессивные порывы касались каждого предмета. Стекляшки на люстре наигрывали мелодию невпопад, лампы неуверенно качались, цветы в вазе осуждающе мотали головой, выражая всё своё недовольство происходящим.

– Вики! – послышался мамин голос из кухни. – Закрой же дверь. Смотри, какой сквозняк поднялся.

 В этот же момент она вышла из кухни и увидела меня, стоящей остолбеневшей возле закрытой входной двери.

– Где Алекс? – удивлённо спросила она меня. А я не знала, что сказать, и с потерянно смотрела на неё. Спустя пару секунд безмолвных переглядываний раздался грохот со второго этажа. Что-то очень тяжёлое рухнуло на пол. Это вынудило нас вздрогнуть и уставиться на лестницу, ведущую на второй этаж. Тут же выскочил отец из кухни. Не задавая лишних вопросов, он взглянул на меня, потом на маму и сразу же побежал на второй этаж. Мать последовала за ним. Ветер всё ещё вольно разгуливал по всему дому. Не удивительно, если он вдруг опрокинул что-то. Какое-то время я ещё простояла возле входной двери, ожидая следующего звонка. Но ничего не происходило. Я даже решилась приоткрыть дверь и снова проверить, нет ли на пороге Алекса. Но моим глазам явилась всё та же картина вымершего, безлюдного двора. Ждать дальше было бессмысленно, и я ушла. Всё ещё пребывая в смятении, я решила пойти на звук голосов родителей, которые доносились сверху. Они активно обсуждали произошедшее. Я уже направлялась в комнату, как увидела идущую ко мне навстречу маму:

– Вики, поднимись к нам, – взволнованно сказала она, рукой подзывая к себе. Мы прошли в мою комнату. Там я увидела отца, всеми силами пытавшегося поднять шкаф, упавший на пол. Вокруг валялись все находившиеся на полках ранее книги, тетрадки, рамки с фотографиями. Слегка ошеломлённая происходящим хаосом, я прокручивала в голове лишь один вопрос: как от порыва ветра мог рухнуть огромный, тяжеленный дубовый шкаф? От размышлений меня отвлекла мама:

– Кто звонил в дверь?

– Я не знаю, – тихо проговорила я, – там никого не было.

Мама проигнорировала ответ, словно и не пыталась вдуматься в мои слова, она просто продолжала поднимать книги с пола, при этом постоянно указывая на что-то отцу. Тем временем самобытный сквозняк утих. А я среди всего бардака приметила одну необычную деталь. Мне бросился в глаза маленький листок. Он залетел за кровать, но его краешек маняще выглядывал из-за угла. Узорный контур казался мне крайне знакомым. Я подошла ближе и сразу поняла: так выглядели страницы моего личного дневника. Я вела его когда-то в детстве, но потом благополучно позабыла о его существовании. Внезапно меня окутало ласковое чувство ностальгии, которое постепенно неприятно перерождалось в ощущение какого-то подвоха. Немного потянув время, я вытащила листок из-за кровати, ухватившись двумя пальцами за торчащий край. И тут же чуть не выронила, вздрогнув от маминого голоса:

– Вики, наведи здесь порядок как можно скорее и спускайся на кухню. Мне нужна помощь с обедом, необходимо закончить с блюдами. Когда вернётся твой брат – всё уже должно быть готово, – после этих слов мама выпорхнула из комнаты и поспешно спустилась, оставив меня наедине со своими мыслями.

Сомнения и пока не объяснимые опасения медленно грызли душу. Всё произошедшее сегодня одним моментом проскочило в памяти.

– Алекс, – прошептала я…

– Во-о-от так, – довольно протянул отец. – Надо будет покрепче его прикрутить к стене. Не думал я, что такая громадина сможет упасть, – отец отряхнул руки и взглянул на меня. – Это всего лишь сильный сквозняк, милая, – сказал он, заботливо гладя меня по голове. – Ты выглядишь напуганной, не бойся. Шкаф наверняка оказался достаточно шатким. Такое случается, не стоит переживать. Все целы – это главное, – бодро уверил он меня, поцеловал в лоб и вышел из комнаты.

 Когда затихли его шаги, я опомнилась и снова обратила своё внимание на страницу из дневника. Я бережно провела пальцами по пожелтевшей бумаге и прочла:

– Джон, – всего одно слово. Я перевернула листок, ожидая увидеть ещё хоть что-то, но там было пусто. Повернув его обратно, я ещё раз прочитала единственное слово, написанное на нём, словно пыталась уловить какой-то новый смысл. Но, разумеется, ничего не вышло, и я стала чувствовать себя глупо. «Джон» было трепетно выведено моим почерком красной гелевой ручкой с блёстками, а вокруг сияло множество маленьких пухлых сердечек. Я прекрасно помнила о том, как это писала. Дневник тогда был моим святым кладезем секретов и тайн. Несколько лет назад я была очень влюблена в Джона, поэтому ему была посвящена далеко не одна страница дневника. Только вот теперь найти бы эту глупую книжонку, дабы та не попала в чьи-нибудь руки. Я судорожно начала искать дневник, из которого вылетела страница. Но несмотря на все мои попытки, найти его у меня так и не вышло. Мне вспомнилось, что когда-то очень давно я спрятала дневник у бабушки на даче, вдали от посторонних глаз. Схоронив его на чердаке среди всего старого барахла, я была убеждена, что никто его не найдёт. Но, в таком случае, как этот листик оказался на полу в моей комнате сегодня?

– Ох, мне кажется, что я уже брежу. Не думаю, что эта мелочь вообще стоит моего внимания. Наверняка лист вырвался давно и выпал из дневника, когда он был ещё здесь, – уверенно убеждала я себя вслух.

В тот день я решила не придавать никакого особого значения этому листочку.

Я отбросила дурные мысли, встала, оглядела себя в зеркале с ног до головы, улыбнулась и побрела вниз. Там меня уже вовсю заждалась мама, борющаяся в одиночку с непослушной уткой, которая всё никак не хотела запекаться. Когда мы справились с приготовлением, мама довольная пошла смотреть любимый сериал, а я села возле окна и стала всматриваться в мрачный пейзаж снаружи. Удивительно хмурый летний день. Всё было не так, хотя всё вроде было как обычно. Подумаешь, непогода… Но беспокойство прочно уселось в моей груди. При каждом вдохе и выдохе я чувствовала его присутствие где-то под рёбрами. И как оказалось – не зря. В тот день Алекс так и не пришёл домой. Как и в последующие дни…

Вики

Поиски

На первых порах заявление в полицию об исчезновении Алекса не хотели принимать. Нам всё безустанно твердили, что он совершеннолетний и может находиться, где ему заблагорассудится. Мол загулял, хорошо проводит досуг и забыл о времени. «Зачем же так паниковать, уважаемые? Вы погодите немного, да он и объявится», – все эти стандартные успокоительные фразы глухо отдавались в ушах и не имели совершенно никакого эффекта, в том числе и для родителей. Биться в истерике и пытаться доказать, что наш Алекс не поступил бы так с нами – было абсолютно бессмысленно. Теперь в стенах растревоженного разума пряталось осознание, что мы сейчас беспомощны. А время всё ускользало, словно песок сквозь пальцы.

Прошло несколько дней. И после того, как в участок поступили десятки подобных заявлений – полицейские почуяли неладное и начали шевелиться. В нашем совершенно заурядном небольшом городке такого никогда не случалось, поэтому это таинственное происшествие нашло отклики в сердцах практически всех местных жителей. Вскоре выяснилось, что все пропавшие молодые люди между собой знакомы в той или иной мере, а большинство из них и вовсе являются одногруппниками – это поставило на уши всю администрацию города. Теперь за дело вынужденно взялись не только местные власти, но и прибыли сотрудники правовых ведомств из других городов. Помощь в поисках, помимо родственников, оказывали все желающие, кому была не безразлична судьба пропавших ребят. Пока полицейские опрашивали всех, пытаясь найти вероятных свидетелей, волонтёры организовали поисковые отряды и осматривали все возможные места, где был шанс найти хоть какую-то зацепку. Все знали, что товарищи отправились в некий загородный дом. А некоторые родители, со слов своих пропавших детей, весьма чётко описывали коттедж, в который должны были поехать ребята. Как выяснилось, большинство деталей, рассказанных каждым из них по отдельности, совпадали. Но несмотря на всё это – была одна серьёзная загвоздка: никто не знал точный адрес места, и где компания молодых людей вообще нашла этот дом. В связи со скудностью информации возникали немалые трудности в розыскных мероприятиях. Поисковые отряды досматривали все близлежащие коттеджи, сдававшиеся в аренду. А полицейские объехали дома в округе пятидесяти километров. Но, к огромному сожалению, за месяцы поисков, которые тянулись неимоверно долго, не нашлось ни одной ниточки, связывающей нас с пропавшими.

Я старалась помочь. Все волонтёры были хорошо со мной знакомы, ведь я постоянно была с ними. Каждый день я обращалась к новым людям, черпая множество информации, которая в результате оказывалась бесполезной. Сначала я уделяла поискам только своё свободное время, но потом этого было недостаточно. Казалось, если я не на поисках – значит бездействую. Забросив учёбу, я думала лишь о брате, тонула в мыслях о нём и о том дне, когда он не вернулся. Множество раз фрагменты произошедшего прокручивались в голове. Сначала я опасалась рассказать кому-либо, не хватало ещё прослыть сумасшедшей. Да и как всё это могло бы помочь поискам? Но мысли скоропостижно меня угнетали, пора было поделиться… Я рассказала маме, позже – друзьям. Но все они твердили в унисон, что это лишь плод моего воображения. «Не переживай, такое случается. Ты просто перенервничала. С кем не бывает?»; «Это всё стресс, будь он проклят! Выбрось из головы». Но я не могла забыть про тот дурацкий звонок. Голос странного до жути типа день ото дня вновь оживал в моей памяти:

– Когда я смогу поговорить с ними?

– Никогда.

Мерзкое чувство беспомощности с примесью страха и тоски отравляли моё существование. Ничего не выходило, все попытки найти зацепки были тщетны. И у меня хватило духу рассказать полицейским мои события того дня. Видимо, от усталости и нехватки подвижек в процессе, они попытались воспринять ситуацию всерьёз. Пробив по базе, полицейские выяснили, что в день пропажи Алекса действительно были зафиксированы вызовы в указанное мной время. Но записи звонков у них не было. Определить, откуда они совершались – тоже не вышло. Мне обещали, что этим вопросом займутся специалисты, у которых есть доступ к подобной информации. Но шло время, а результатов всё не было. И на мои вопросы о том, что же выяснилось по поводу звонков, ответа не следовало. Спустя пару недель я прослыла занудой в участке, все отнекивались и не хотели иметь со мной дел.

– Уважаемая, специалисты работают. И если они что-нибудь выяснят, то сразу же нам сообщат. Ну а мы – вам.

Мама долгое время поддерживала меня, но и она в итоге устала. Тянулись месяцы, заставляя мириться с произошедшим. И горе, так нежданно настигшее нашу семью, потихоньку угасало. Веры в результат поисков, тем более хороший, становилось всё меньше.

Однако в какой-то момент полиция начала засыпать меня вопросами. Они настойчиво просили описать последний разговор с моим братом. Пытались собрать информацию в мельчайших деталях. Я, конечно, максимально чётко передала нашу последнюю беседу. Но они не успокаивались, полицейских интересовал список отправившихся в дом людей, озвученный Алексом. Стало понятно, что что-то их очень волнует, не сходится. Они слушали внимательно и записывали всё, сказанное мной, периодически бросая скептические, недоверчивые взгляды в мою сторону. После разговора я, не удержавшись, спросила:

– Простите, но что вас так настораживает?

– Вы владеете недостоверной информацией. Ну или брат вам сказал неправду о том, кто отправится вместе с ним, – резко развернувшись, правоохранители уже было стали двигаться к выходу.

– Постойте, о чём вы говорите? Что имеете в виду? Почему считаете, что Алекс соврал? – я безуспешно бросалась вопросами вслед уходящим мужчинам.

Спешно удаляясь из моей комнаты, полицейские совсем не обращали на меня никакого внимания. И только женщина, которая осталась последней, чтобы собрать оставшиеся документы, остановилась у шкафа с фотографиями. Она бережно взяла в руки одну из стоявших там рамок. Несколько секунд внимательно рассматривала её и затем поставила обратно.

– Джон Коллинз, – протянула она уставшим голосом. – Со слов многих людей он должен был поехать туда. Но Коллинз на самом деле никак не мог с ними отправиться.

– Почему? – её слова меня озадачили.

– А вы не знаете? – спросила полицейская, ещё раз мельком взглянув на фотографию. Я отрицательно покачала головой и вопросительным взглядом уставилась на женщину.

– Не думаю, что мне стоит…

– Прошу вас! – взмолилась я. – Скажите, что происходит? Джон – мой друг. Если у вас есть информация о нём, о том, как он и где – не таите этого от меня.

Полицейская с искренним состраданием смотрела в мои глаза. Наверно ей хотелось меня хоть в чём-то обнадёжить. Немного подумав, она произнесла:

– За день до запланированной поездки ваш друг нарвался на уличную группировку, они хотели ограбить Коллинза, когда тот возвращался вечером после подработки домой. Парню сильно досталось. Многочисленные ссадины, ушибы, даже перелом. Очень странно, что он не обратился после этого в полицию, – задумчиво добавила полицейская и тут же, решив, что она сказала достаточно, женщина медленно пошла к двери, продолжая шептать себе под нос, – Очень странно…

Такая новость меня ошарашила. Конечно, я была напугана тем, что с Джоном стряслось, но при этом была рада, ведь он жив и никуда не пропал. Недолго думая, я подошла к шкафу, откуда полицейская брала фотографию. Мне было понятно, какую именно из нескольких рамок она рассматривала с таким интересом. Самую центральную. На ней были запечатлены, обнявшись: я, Алекс и Джон. Я остановила свой взгляд на последнем: не по годам брутальный брюнет, с густой тёмной щетиной и грубоватыми чертами лица. Он всегда тщательно следил за внешностью и одет был с иголочки. Даже на фото, будучи в одной из своих любимых однотонных рубашек и брюках, с ростом под два метра и широкими плечами, Джон выглядел старше нас с братом. Дело было не только во внешности. У этого парня было крайне развито острое чувство справедливости и ответственности. В детстве я любила тайком тягать конфеты из общей банки со сладостями. И никому я в этом не сознавалась. Но стоило Джону посмотреть на меня своими серыми глазами, слегка прищуриться и уверенно скрестить руки на груди – мне становилось стыдно, и я тут же признавалась в содеянном. При этом он никогда меня не выдавал.

 Джон действительно являлся общим товарищем. Он был частью нашей семьи, так как с Алексом они были лучшими друзьями с раннего детства. Когда я подросла, то ребята с радостью приняли меня в свою компанию. Я и по сей день питала некие тёплые чувства к Джону. Он очень часто бывал в нашем доме, все вместе мы проводили уйму времени. В связи с этим всем, новости меня очень удивили. Почему я не знала про то, что случилось с ним? А потом в голове навязчиво прозвучал другой вопрос, который усиливал чувство смятения: почему, будучи лучшим другом Джона, мой брат накануне выезда тоже не знал, что случилось с товарищем, и был уверен, что тот поедет с ними? Непонимание, обида и растерянность вскружили голову. Почему за это время он ни разу не встретился со мной? Всё-таки мог хотя бы позвонить мне. Дать о себе знать, помочь, в конце концов! Я не видела его ни разу среди поисковых отрядов. Прошёл не один месяц со дня пропажи Алекса, а я ни разу не слышала о Джоне! Всё это не давало мне покоя. Переживание с осадком негодования в ту же минуту подтолкнули меня к уверенному решению: навестить его и узнать ответы на накопившиеся вопросы.

Но этому не было суждено сбыться. Владелица квартиры, которую Джон арендовал, ясно дала понять:

– Он съехал. Куда отправился – не знаем. Нам это и неважно, – без особой заинтересованности в беседе процедила женщина.

После краткого сухого диалога с ней я решила позвонить Джону. Но в трубке то и дело звучала монотонная фраза: «Набранный вами номер вне зоны доступа сети». Я вновь и вновь повторяла вызов, надеясь услышать долгожданные гудки. Это казалось мне странным, ведь номер Джона с детства был в контактах моего сотового. Раньше мы часто общались по телефону. Что же случилось сейчас?

Джон был сокурсником Алекса, но учились они на разных факультетах. На последней сессии им предстояло сдать экзамены, чтобы быть допущенными к защите диплома. Для одних это было главной целью пятилетнего обучения в университете, и к этому они подходили со всей серьёзностью и ответственностью, а для других – формальность. Экзамены сдавали все без исключения. Отличались лишь отметки, разумеется. Тем, кто не стремился к наивысшим баллам, необходимо было явиться на экзамен и ответить по мере своих сил. В таком случае отметки выставлялись по среднему баллу. Так как многих устраивал такой исход событий, они даже и не пытались прыгнуть выше своей головы. Алекс и его друзья были одними из таких студентов. Поэтому, сдав два экзамена, они решили отправиться отдыхать, совершенно не беспокоясь о следующих. Джон должен был оказаться среди них в этом роковом путешествии. Но, раз уж его там не было, то он наверняка благополучно сдал все экзамены, защитил диплом и отправился по распределению на отработку. Так как Джон съехал с квартиры, вероятно, его направили в другой город. И я была твёрдо настроена узнать в университете, куда именно. Но и тут меня ждало поражение. Оказалось, Джон очень плохо сдал третий экзамен, что немало всех удивило. Ему поставили самый низкий проходной балл, а на последние два экзамена друг даже не явился. После этого забрал документы из университета, так его и не окончив. Это меня насторожило. Что же поспособствовало такому опрометчивому поступку? Джон всегда был рассудительным реалистом и стремился к наилучшей жизни. Бросить университет, стоя уже на финишной прямой – это было нелогичным и совсем не похожим на Джона.

Как оказалось, позже он вовсе покинул этот город. Я так и не встречусь с ним, не добьюсь ответов на мои вопросы. Что-то явно было не так, я это чувствовала. В этот же день, когда вернулась домой, зайдя в свою комнату, я стала размышлять: «Может у меня есть номера телефонов родителей Джона, и я смогу связаться с ними?» Долго пришлось копаться в своих старых записях, пытаясь найти хоть какую-нибудь информацию. Я яро разгребала завалы ненужного хлама: книги, тетради, дневники, то и дело отбрасывала в сторону бесполезные безделушки. Когда я окончательно отчаялась, мой взгляд зацепился за одну маленькую деталь. Среди барахла показался уголок знакомого листика. Та самая страница из старого дневника, которая попалась мне на глаза в день пропажи брата. Тогда я не придала этому значения. А сейчас, сидя в позе лотоса среди разбросанных вещей и совершенно оцепенев, я с расстояния вытянутой руки перечитывала вновь и вновь единственное выведенное в уголке слово: «Джон». И звучало это в моей голове каждый раз по-новому.

Конечно, сейчас мне это ничего не даст. Я так и не смогла найти Джона. Тогда словно всё вокруг твердило о том, что это очень важно, и все случайные намёки неслучайны. И что, если… Если бы я встретила его в тот день, то это могло бы что-то изменить?

Наверное, мне просто до боли хотелось в это верить. Я зациклилась. Жила прошлым, душила себя навязчивыми мыслями, которые с удовольствием изощрялись, задаваясь новыми вопросами. А ответы на них я искала в просторах своего внутреннего мира. Но он упорно не хотел отвечать…

Вики

Настоящее

Прошло три года после пропажи Алекса. Все те страшные эмоции, мучительные переживания казались в прошлом. На смену им пришло принятие и смирение. Теперь жизнь шла своим чередом.

Я с отличием окончила университет. Хоть мне это и далось с больши́м трудом, так как много времени я уделяла не обучению, а поискам пропавшего брата. Но я нашла в себе силы вернуться к занятиям. Мне пришлось общаться с преподавателями лично, просить позволения наверстать упущенный материал. Повезло, что я была на хорошем счету, мне пошли навстречу и отнеслись с пониманием. В старом русле реки казалось привычнее и комфортнее.

Также я реабилитировалась в общении друзьями. Особенно с Хлоей – моей лучшей подружкой. На последнем курсе я подрабатывала в кинотеатре большого торгово-развлекательного центра и много общалась с другими работниками, в том числе и бутиков, поэтому всегда знала заранее обо всех огромных скидках. За это Хлоя обожала меня вдвое больше, если такое было возможно. Каждые выходные в ней просыпался маленький проворный шопоголик. Тогда мы до вечера порхали среди витрин со всевозможными аксессуарами, между рядами гламурной одежды и примерочными. Огромной бедой было то, что любая вещь Хлое очень шла. Виной тому была модельная внешность подруги. Но она, конечно, не очень-то переживала по этому поводу. Вот только трудно было в итоге выбрать одно платье из нескольких. Тогда она поднимала свои большие карие глаза на меня, а в них читалась искренняя мольба о помощи.

Сначала Хлоя достаточно часто пыталась приодеть и меня. Ей, как большой любительнице коротких платьев, юбок, стильных нарядов с обложки и каблуков, казалось, что я прячу всю свою красоту, облачаясь в байки, джинсы и кеды. Но спустя огромное количество попыток, не увенчавшихся успехом, она смирилась.

После уморительного забега по магазинам мы отправлялись в наше любимое кафе. Там по традиции закидывали многочисленные пакеты с покупками на диванчик, сами плюхались в уютные маленькие кресла и ловили взгляд уже знакомого официанта. Тот улыбался издалека и одобрительно кивал, чётко зная, что именно нам нужно принести. Спустя десять минут на столике уже красовались две ароматные кружки капучино и пара сочных бургеров. Обычно Хлоя старалась следить за фигурой, но после шопинга позволяла себе проявить подобную слабость. Так мы и сидели до закрытия кафе, насыщаясь непринуждённой болтовнёй ни о чём и обо всём сразу.

Некоторые свободные вечера я проводила со своим парнем Ником. Мы с ним сблизились на последнем курсе университета. Даже интересно вспомнить, как началось наше общение. Учились в разных группах, пересекались изредка на лекциях, интересы вне университета совсем не перекликались. Но судьба позаботилась о нашей встрече.

Это был обычный день. Зачитавшись до глубокой ночи Оскаром Уайльдом, я, разумеется, слегка проспала. Открыв глаза и мельком взглянув на настенные часы, я встрепенулась с кровати. Оставалось пять минут на сборы. Наскоро расчесав волосы, натянув первые попавшиеся джинсы и толстовку, я нервно запихнула конспекты в сумку и закинула в рот печеньку в качестве завтрака. Взгляд снова метнулся к часам и в голове мелькнуло лишь одно слово: «Бежать!»

Спотыкаясь на каждом шагу, я домчалась до остановки. Мне сильно повезло, ведь как раз подоспел автобус. Плюхнувшись на свободное сиденье, я смогла перевести дыхание. Только тогда моему взору открылись косые, но понимающие взгляды остальных пассажиров. Автобус доехал достаточно быстро. Я вышла, глянула на время, самодовольно улыбнулась и сделала большой уверенный шаг вперёд… Приземлилась я на руки и коленки, чудом не испачкав одежду. Отряхнувшись, я поднялась, посмотрела на кеды. Там предательски болтался развязанный шнурок. «Чёрт бы тебя побрал!» Я уныло поплелась до ближайшей лавочки, присела и, недовольно бурча под нос, завязала шнурок.

На занятия я успела как раз вовремя. Сегодня была общая лекция в большой аудитории. Я выбрала место с краю, устроилась поуютнее, принялась внимательно слушать преподавателя и даже что-то записывать.

 Ближе к концу пары меня неуверенно похлопали по плечу. Я обернулась. Позади сидел парень. Он заинтересованно смотрел на меня и словно что-то хотел сказать. Но заметив, как пристально я его рассматриваю, он повременил. А я, в свою очередь, была одурманена его внешностью. Передо мной сидел парень – мечта большинства девчонок. Жилистый, спортивный, уверенный в себе блондин с голубыми глазами. Понимая, что так долго его рассматривать – это уже наглость, я залилась румянцем и спросила:

– Ты что-то хотел?

– Эмм… Ты… Ты испачкалась, – он указал пальцем мне на спину, улыбаясь при этом по-доброму одними уголками губ. Я потянула край толстовки на себя и увидела яркие синие пятна.

– Сегодня подкрашивали спинки лавочек. Наверно ты не заметила, когда садилась.

Я густо покраснела. Мне было неловко, да и досадно, что моё утреннее невезение всё же не прошло бесследно. Прокручивая свои обиды в голове, я поняла, что всё ещё молчу.

– Ох, да. Спасибо тебе большое, что сказал. Утро не задалось. Я наверняка не увидела, что лавка окрашена.

В эту минуту преподаватель объявил об окончании лекции. Аудитория зашумела, люди поспешно выходили из помещения. Я, слегка погодя, тоже начала собирать тетради в сумку, но снова услышала, что ко мне обращаются:

– Ты, кажется, Вики?

– Всё верно. А ты вроде Ник.

– Неожиданно, – парень искренне удивился, когда я назвала его имя.

– Да, у нас в последнее время много совместных занятий. А у меня неплохая память на имена.

– Что ж, я приятно удивлён. Послушай, твоя толстовка… Я могу тебе помочь, – Ник говорил очень уверенно, а вот я совсем не понимала, каким образом это возможно в данной ситуации. Словно прочитав мысли, он добавил: – Ты можешь взять мою рубашку.

Мои глаза округлились, и я, удивлённо улыбаясь, выпалила:

– Прости, что? Ты собрался на всех занятиях дальше сидеть с голым торсом?

Тут Ник весело рассмеялся:

– Нет, что ты, нет, конечно. Я утром был в тренажёрном зале. У меня есть с собой футболка, в которой занимался. Надену её.

Я слегка замялась, удивлённая его предложением и своей глупостью, которую ляпнула. Но ходить дальше в белой толстовке с синими следами краски было действительно не самой лучшей идеей. Нужно было принять предложение.

– Я даже не знаю, как тебя отблагодарить. Огромное спасибо.

Ник одобрительно кивнул и начал расстёгивать пуговицы. Мои щёки запылали, и я поспешно отвела взгляд. Аудитория уже была пуста. Не зная, что делать и куда смотреть, я решила проявить интерес к портретам писателей на стене. Отвлёк от них голос Ника:

– Вот, держи, – он протянул мне свою рубашку. В этот момент я поняла, что Ник уже успел переодеться.

– Благодарю тебя. Скажи, как я смогу тебе её вернуть?

– Давай ты дашь мне свой номер, я наберу завтра вечером, и мы прогуляемся в парке немного.

Я не могла отказать своему спасителю. Так мы встретились на следующий день и потрясающе провели вечер: много разговаривали, смеялись и ели сладкую вату. Ник отказался забирать рубашку, сказал, что всегда предпочитал футболки, поэтому пусть она останется мне на память.

Сначала мы много времени проводили вместе как друзья. Нам было очень комфортно. Я и сама не заметила, как начала в него влюбляться. Позже Ник тоже понял, что я ему очень нравлюсь и стал оказывать знаки внимания. Он был крайне ненавязчив и аккуратен в своих действиях. На каждую встречу Ник приходил с маленьким подарком. Это могла быть белая лилия, моя любимая шоколадка или маленькая аккуратная открытка, бережно подписанная молодым человеком. Я не могла устоять. Всё складывалось, как в романтическом фильме, начиная с первой встречи. Так завязались наши отношения.

Время шло. Когда я получила высшее образование, многое изменилось. Конечно, из кинотеатра я уволилась, чтобы найти более престижную работу по душе. Искать пришлось недолго. Я достаточно быстро наткнулась на объявление издательского центра. Они нуждались в молодом литературном редакторе: инициативном человеке со свежими идеями. В голове тут же метнулась мысль, что я рождена для этой работы. Уже на следующий день я отправилась на собеседование, которое прошло идеально, и мне сразу дали ответ:

– Вы приняты на работу. Приступаете в понедельник.

Тогда в моей жизни случился новый виток.

В моём кругу за эти три года появилось много хороших людей. И неизменным оставалось то, что меня постоянно окружали заботой Ник и Хлоя. А новая работа радовала и заинтересовывала всё больше с каждым днём.

– Вики, ты о чём задумалась? – помахав ладонью у меня перед глазами, спросила Хлоя.

– Не бери в голову.

– Летаешь в облаках? Наверно все мысли о Нике, – ехидно подметила подруга, загадочно улыбаясь.

– Может и так, – ответила я, весело подмигнув. – А сама-то что? Постоянно в конфетно-букетном периоде и сердечных переживаниях? Ну давай, рассказывай, как там твой новенький, Гарри, кажется? – и я тут же рассмеялась.

– Эй, прекрати! – Хлоя тоже заулыбалась не удержавшись. – Гарольд! Его зовут Гарольд! За месяц могла бы и запомнить, – подруга надула свои и без того пухлые губы и смахнула ладонью белоснежные локоны с плеча.

– Ладно тебе, не дуйся. В этот раз запомню, обещаю. Надеюсь, у вас великая любовь, и мне больше не придётся помечать имя нового ухажёра в своём блокноте, дабы потом не опростоволоситься при встрече.

Повисла недолгая пауза. А затем мы дружно рассмеялись в голос. У Хлои действительно достаточно часто заводились новые отношения, и каждый раз она надеялась, что всё будет серьёзно. А после – сама же находила уйму недостатков и разрывала этот недолговременный союз. Несмотря на такой жизненный уклад, она была потрясающим добрым человеком и замечательной подругой. Да и относилась к себе всегда с юмором.

– Знаешь, а у нас всё прекрасно! Гарольд – чудный молодой человек. Он так умеет слушать… Впервые встречаю такого мужчину. Терпеливый, обходительный.

– Ладно уж, не нахваливай. Я безмерно рада за тебя. Вот только он мне кажется слегка странным и каким-то нелюдимым.